за исключением нескольких куч костей, ожидающих, когда Аид оживит их, и его золотого меча, отполированного и уложенного рядом с троном. Я подхожу к нему, протягиваю руку, чтобы коснуться лезвия. Он гудит на моей коже, но не обжигает.
— Знаешь, мы, фэйри, не можем касаться небесной стали, не испытывая сильной боли, — раздался голос сзади.
Я поворачиваюсь. Арес сидит у огня, положив на колени собственный клинок. Он тщательно полирует его бархатной тряпкой, лаская края с нежностью любовника.
— Один взмах этого меча, и у меня на всю жизнь останутся шрамы.
Я думаю о ранах на спине Аида и прикусываю губу.
Арес встает, сжимая свой меч.
— Интересно, насколько сильны твои чары? Аид никогда не был хорош в очаровывании других. Они все время соскальзывали. Сомневаюсь, что чары продолжали бы работать, пока он без сознания. Так вот как тебе удается ускользать от него? На что это похоже — прийти в себя и осознать, где ты находишься, что он с тобой сделал?
Мои слова застывают внутри.
— Ответь мне, смертная!
— Я не знаю, что сказать.
Он улыбается, делая шаг вперед.
— Ты боишься?
Да. Конечно, боюсь. Я в ужасе. Неважно, что я могу солгать, я не могу придумать ничего такого, что заставит его оставить меня в покое. Я почти уверена, что он не убьет меня, но есть сотня еще худших вещей, которые он может сделать, а у меня нет защиты. Метка Аида стерлась. Я не одела свое ожерелье. Я совершенно беззащитна.
— Я должна вернуться к своему…
Он хватает меня за руку и толкает к трону. Я падаю на трон, меч лязгает по полу. Он возвышается надо мной, тень, созданная фэйри. Его голубые глаза мерцают, резко и неестественно, как холодное пламя.
— Останься, — рычит он.
Я чувствую, как что-то змеится в меня, но натыкается на стену. В конце концов, метка Аида, должно быть, все еще активна.
Я не двигаюсь. Не могу.
Он поднимает палец и проводит им по моей щеке.
— То, что я мог бы сделать с тобой…
Мое дыхание с трудом вырывается из груди. Помогите, помогите, пожалуйста.
— Даже не знаю, с чего мне начать. Может, ты выберешь? Что бы ты хотела, чтобы я сделал?
Я сглатываю.
— Я бы хотела, чтобы вы меня отпустили.
Он улыбается.
— Не совсем то, что я имел в виду.
— Лорд Арес! — разносится по комнате голос Эметрии. — Немедленно отпусти смертную.
Арес ухмыляется, поднимаясь.
— Леди Эметрия. Какое вам до этого дело?
— Ты позоришь своего хозяина.
— Не думаете, что моему братцу следует научиться делиться?
— Я не думаю, что есть что-то, чему ты можешь научить своего брата.
— Ох, нет? — он указывает на трон, когда я слезаю с него. — Я могу научить его тому, что принадлежит мне.
Взгляд Эметрии тверд и непоколебим.
— Возможно, есть кое-что, чему ты мог бы поучиться у него.
Он свирепо на нее смотрит, его рот подергивается.
— Научись держать свой язык за зубами.
— Научись молчать, когда это необходимо.
Арес вытягивает руку, меч влетает в его ладонь. Эметрия поднимает свой посох.
— Ты можешь воображать себя богом войны, Лорд. Арес, но я сражалась в тысяче битв больше, чем ты. Не переходи мне дорогу.
— Что здесь происходит? — в комнату входит Афина, и я прячусь в ее тени. Это кажется более безопасным местом, чем, даже если ненавистно мне, ненавистно нуждаться в ее защите, ненавистно чувствовать себя беспомощной.
Арес опускает свой клинок, все еще свирепо глядя на Эметрию, будто мог уничтожить ее одним взглядом.
— Ничего, что касается вас, Генерал. Небольшое разногласие.
Она щурит свои стальные глаза.
— Не соглашайтесь со словами, а не с оружием, хотя вы не можете свести на нет удар ни тем, ни другим. Эметрия, я думала, ты мудрее.
— Временное отсутствие здравого смысла.
— Лучше бы это было так. Королеве нужны вы оба. И, кто-нибудь, разбудите Лорда Аида.
— Я пойду… — начала Эметрия.
— Нет. Отправьте смертную. Должна же она хоть на что-то годиться.
Они буквально выбегают из комнаты. Эметрия бросает беглый взгляд в мою сторону, прежде чем исчезнуть за красивой золотой дверью в конце коридора, интересно, что это должно значить. Ее взгляд преследует меня.
Я возвращаюсь в комнату Аида. Он уже одет и обут, но не смотрит мне в глаза.
— Ты нужен Зере, — говорю я ему.
При этих словах он поднимает глаза.
— Она говорила с тобой?
— Нет. Афина.
— Очень хорошо, — он направляется к двери.
— Аид?
— Да?
Я не знаю, что сказать, лишь чувствую это странное желание удержать его, ради себя или ради него, не уверена.
— Ничего, — коротко отвечаю я. —
