Милана Ковальчик».
— Нормально?
— Ядовито и весьма. Особенно про доброту. Тетка оценит. Дай сюда, я найду конверт и попрошу мальчишку, что плотникам помогает, за малую денежку до дома Турчиных сбегать.
Я усмехнулась: старалась.
Плотники перешли в спальню, а мы спустились в кухню. Здесь были свежие стекла, новая посуда и даже два стула, которые не шатались и не скрипели.
— А почему кастрюля не медная? — спросила я Аглаю, вспомнив, что матушка Ганна иной посуды, кроме медной и глиняной, не признавала, уверяя, что в медных кастрюлях любое блюдо вкуснее выходит, главное, щи кислые в ней не ставить да не хранить ничего. А щи она в чугунном котле варила. Только для кислого его и использовала.
— Мил, а давно мы с тобой разбогатели-то? — Аглая поглядела на меня, как на малое дитя. — Ты представляешь, сколько медная кастрюля стоит?
— Не дороже водопровода, правда?
— Не дороже. Но медную посуду будешь потом себе покупать, когда дом отремонтируешь, стекла везде вставишь и мебель купишь. Я, наверное, к тому времени третьего ребёнка рожу…
Все-таки верно говорят, что дурные сообщества развращают добрые нравы. Какая была хорошая, спокойная и добрая у меня сестрица! А со мной повелась — и язвить научилась, и шутить по-всякому… Небось ещё и с женихом спорить будет, и мнение своё отстаивать. Горжусь ей.
Мальчишка-посыльный вернулся с ответной запискою:
«Принимаю извинения строго по пятницам за ужином в восемь вечера. Извиняться приходите вдвоём и прилично одетые. Возможно, моя доброта покроет вашу невоспитанность. Навечно ваша, Есения Турчина».
Ну вот. Все просто и понятно. Нас с Аглаей ждут в пятницу на ужин.
Глава 28. Семейные тайны
В гости к тетке Ясе мы собирались долго и тщательно. Все же не последний человек в Буйске, когда-то нам покровительствовавший. Достали из сундуков лучшие наряды на северный манер: я — бежевое шерстяное платье с кусочками рыжего меха на рукавах и глухом вороте, Аглая — светло-синий костюм с трехъярусной широкой юбкой и жакетом с золочеными пуговицами. Платье я не любила по причине его повышенной маркости, надевала всего два раза, а купила как обычно — в минуту полного затмения разума. Однако нельзя не признать, что оно мне очень шло, освежая лицо и подчеркивая фигуру таким магическим образом, что я не казалась в нем жертвой холеры, а выглядела изящной и хрупкой, почти воздушной. К платью прилагалась еще рыжая муфта из меха лисицы, но тут не Север, за окном ярко светит солнце. Какая муфта? Мне в тонких перчатках уже жарко! И шаль пора убирать, достаточно цветастого платка из шелковой шерсти.
Аглайка была похожа на офицера, не хватало только пистолетов на поясе, но ей тоже шло. Она забрала темные волосы в гладкую прическу и сразу стала ужасно деловой и строгой. Практически княжна!
Можно было ехать.
Я надеялась, что мы разительно отличались от тех нищенок, что приходили в гости к тетке почти два года назад. Все же и повзрослели, и научились кой-каким манерам (я), и уже умели себя поставить (Аглая). Самостоятельность и независимость вообще благотворно влияют на характер. Застенчивые мямли мало когда добиваются успеха, если, конечно, им не попадается под елкой Морозко. У меня вот в роли волшебника явно выступал князь Озеров, но я вам так скажу: в гробу я видала таких благодетелей. Хотя, возможно, и я не Настенька, и на вопрос “тепло ли тебе, девица” кидаюсь луковицами и непотребно ругаюсь. Ну, каков Морозко, такова и сиротка. Мы друг друга стоим.
А вот тетка ни капли не изменилась, разве что поправилась немного. Снова платье из зеленого, как трава, бархата, снова поджатые недовольно губы. Правда, встречает нас у порога, нам даже не пришлось стучаться — значит, в окно высматривала, ждала.
— Дражайшая тетушка, как я счастлива вас видеть! — я попыталась старую фурию обнять, но наткнулась на удивленный взгляд и передумала. — Вы, кажется, похудели?
Универсальный комплимент не сработал.
— Нисколько, я вполне здорова, — холодно ответила Есения Карловна. — Даже прибавила фунтов шесть. Проходи, чего ветер в дом пускаешь?
Упс. Я как-то не учла, что на Юге не любят худых.
— Есения Карловна, а мы вам с Устинска подарок привезли, — перетянула внимание на себя умница Аглая. — Шаль из пуха горных северных коз. Теплая очень, но такая тонкая, что через кольцо ее продеть можно. Если, конечно, пальцы не слишком тонкие.
— Деточка, спасибо, ты такая заботливая, — улыбнулась тетка уже гораздо искреннее. — А правду ли говорят, что ты замуж за старшего княжича Озерова собралась?
— Чистая правда. Он как университет закончит, так сразу свадьбу и сыграем, — ответила Аглая.
— Высоконько взлетела дочь кузнецов, — похвалила Есения Карловна. — Всегда знала, что толк из тебя выйдет.
В воздухе прямо-таки повисло: не то, что из Миланки-дурочки.
— Да я что, — прощебетала Аглая. — Вон Милана себе тоже почти что князя Синегорского отхватила! У нее ведь тоже жених!
Я мысленно застонала. Ну зачем? Разве успешность этим определяется? расскажи лучше про работу, про заказы, про патент, про зеркалограф, в конце концов! При чем тут жених, к тому же практически выдуманный?
Но Аглая однозначно знала этот мир лучше, чем я. Мои акции мгновенно взлетели до небес.
— Как — князя Синегорского? — вскричала тетка, хватаясь за пышную грудь. — Так ведь это едва ли не самый древний и богатый род в Урусе! Родичи самого государя!
— А вот так. Младший сын, правда, зато один из лучших целителей на курсе!
— Милочка, ты должна мне все-все рассказать, — приторно улыбнулась Есения Карловна. — Проходите же в гостиную, я велела ужин там накрыть, так сказать, по-семейному. А что, день свадьбы уже назначен? А познакомились вы как?
Я незаметно ткнула Аглаю в бок. Сама придумала — сама и выкручивайся!
Но Аглая была из тех прирожденных торговок, что снег зимой северному князю продаст.
— А история презанимательная. Юноша пришел к нам в мастерскую чинить свои инструменты. Сами понимаете, для хорошего целителя его всякие там щипчики и ножички — святое, абы кому он их не доверит. К тому же работа тончайшая,
