— Молодец! — похвалил, к удивлению побратима, северянина Рахта, — Никаких подарков не брать, вообще — ничего драгоценного али красивого — не трогать!
В этот момент послышался перестук лошадиных копыт. Богатыри вскочили с земли, схватили оружие. Показался всадник. Это было вовсе не Лихо, а самый обычный витязь, может, даже и богатырь. По крайней мере — здоровяк и силач — это было видно.
— А, вы те самые, что пошли на Лихо? — спросил он не то чтобы дружелюбно, но и не враждебно.
— Да, мы те самые, — ответил Рахта, — А куда ты так спешишь?
— Я боялся, что вы опередите меня и убьете Лихо сами, — ответил всадник.
— А тебе что, очень оно нужно? — удивился Сухмат.
— Да, отдайте его мне, я хочу прославиться! Хочу, чтобы все знали меня не как просто Филю, а как Филю Победителя Лиха… Прошу вас, добры молодцы, уступите его мне. Вы и так уже много подвигов совершили, сам вас в Золотой Палате видывал… А мне — хоть один бы совершить!
— Ну давай, езжай… — не стал возражать Рахта, — Нам, собственно, и не с руки…
Филя, явно обрадовавшись, поскакал дальше. А Рахта только покачал головой.
— Эх, чувствует мое сердце, остаться тебе просто Филей, — сказал богатырь.
— Просто Филя он, или пусть — простофиля, но я его в Серебряной Палате видывал, какой никакой, а дружинник, почти богатырь, — заметил Сухмат.
— Тогда поехали за ним, раз уж свой, так, может, выручать придется, — приказал Рахта, — а что еще про это самое Лихо известно? Не из сказок, а то, что волхвы сказывают?
— Слышал я одну байку, — сказал Сухмат, вскакивая на коня, — что Лихо одноглазое не кто-нибудь, а теща самого Вия!
— Про тещу Вия и я слышал, — насторожился и даже приостановил коня Рахта, — сказывают, что сильно она допекает Владыку. Как покажется только теща — все у Вия из рук валится, дела все наперекосяк! Да еще и сверлит, и сверлит его острющим своим языком, и когда дырку ему в голове высверливает, у Владыки терпение лопается и выгоняет он тещу в мир к живым. Да еще и приговаривает, чтобы никто это Лихо убить, и таким образом, обратно спровадить, из людей не мог…
— Тогда дело наше не простое! — заключил Сухмат.
Эти слова были вскоре подтверждены. Начали попадаться кости. И лошадиные, и человечьи, а в придачу к костям — еще и оружие, доспехи… Будто рать здесь полегла в честном бою… И все та же тишина. Впрочем, вскоре богатыри услышали впереди некий звук, очень странный звук. Такой звук напугает кого хочешь, как будто что-то такое часто-часто стучит…
А, вот и источник таинственного звука. Богатыри увидели за поворотом Филю, разглядывающего груду человеческих костей. Сам он дрожал крупной дрожью, а зубы — не в такт мелкой. И странный звук, раздававшийся на весь лес, был всего лишь стуком зубов отважного витязя друг об друга. Увидев Рахту и Сухмата, Филя даже обрадовался.
— А можно… — спросил он и запнулся, — Можно, я первый подвиг в следующий раз совершу?
— Да чего там! — усмехнулся Рахта, — Свои же люди… Езжай себе, мы по первому разу промолчим!
Филя не заставил себя ждать — бросился к своему коню, вскочил в седло и рванул назад. Все бы это было бы весьма и весьма забавным, если бы цокот копыт не остался бы единственным звуком в этом странном лесу…
* * *
Вот и поляна, а вот эта избушка, вот из нее выползает старушка… Злая-презлая, страшная-престрашная, да еще единственный глаз так огнем и горит, мертвым светом все вокруг освещает! Да и видно, вся трава вокруг избушки повыгорела, на земле птахти мертвые валяются…
В этот момент конь Рахты споткнулся, чего никогда ранее за ним не замечалось, а сам богатырь неожиданно для себя потерял равновесие и грохнулся на землю. В этот же самый момент лопнула с громким хлопком подпруга у Сухмата, а Нойдак, отвлеченный этим звуком, ударился лбом о сук дерева, вывалился из седла, при этом задев сползшего на бок Сухматия, и вот они уже оба, как мешки, рухнули на землю. Кони заржали и начали пятиться, да не тут-то было. Удивительно, но, оказывается и кони могут запутаться в ветвях! Или ветви были волшебные?
Что-то вы подзадержались, припозднились! — заговорила Лихо. Голос у нее был высокий, громкий и пронзительный, ну, прямо как металлом по стеклу — даже внутри все переворачивается, — я тут голодная сижу, мяса богатырского да конинки жду, а они невесть где шляются!
Старуха выпрямилась, наконец в полный рост. Да, это была не баба-яга или ведьма какая-нибудь, это уж точно! Пожалуй, была та старуха повыше Рахты, но, зато, худая-прехудая, руки длинные предлинные, а пальцы все — страшенные, невиданные, без мяса и кожи — одни кости да жилы… Кривые длинные зубы торчат изо рта, острые такие — или точеные — у кузнеца заточенные? Теперь не узнаешь, если и побывала у коваля, так рассказать все равно уж некому… Ну, а глаз — глаз был единственный, на выкате — огромный, горящий, не мигающий!
— Ну, идите сюда, поговорим, побеседуем, — заскрипела старуха, и от звука ее голоса лопнула перевязь у Рахты, и рука его схватила не меча рукоять, а воздух, потому как меч на землю упал, — чего зря беспокоишься, добрый молодец, мне меч твой без надобности, я мечи не ем! — сварливо добавила Лихо.
— Ничего, зато мы попотчуем! — сказал Сухмат, выхватывая меч.
Но тут, как назло, первый же шаг Сухмата вперед привел к тому, что нога богатыря провалилась в какую-то яму, богатырь упал вперед, едва успев увернуться от собственного меча, при этом его пальцы, едва коснувшись земли, попали во что-то липкое, да так и пристали.
— Вий тебя побери! — воскликнул Рахта, хватаясь за булаву. Вот она, рукоять — замах — но что это, почему булава столь легка? Проклятие! В первый раз за всю свою жизнь богатырь видел, чтобы у булавы просто так, от одного замаха, отвалился шипастый шар.
— И до Вия дело дойдет, дойдет до родимого! — произнесла старуха злопамятно, — А это что за молодец такой, такого я еще не пробовала!
Нойдак понял, что страшилище имеет в виду его. Что делать? Драться? И так только что еле увернулся от булавы Рахты… Может, подобрать его меч? Да не поднять меча богатырского. Нойдак схватился за гарпун, за тот самый, против которого оказался бессилен даже Перун-Громовержец. Увы — один и тот же фокус дважды не получается! Нойдак замахнулся, а гарпун выскользнул из его руки, и, мало того, что улетел назад, еще и попал Рахте, налаживавшему лук, прямо в лоб. Счастье — тупым концом. Да и как это могло быть? Ведь Рахта на игрищах — удаль показывая — руками отбивал пущенные в него стрелы — а тут дротиком в лоб…
Мало того, что Рахта был неожиданно оглушен, инстинктивно откинувшись назад, он попал в сплетение каких-то ветвей, сделал шаг назад, его ноги запутались в какой-то странной колючей растительности и чем больше богатырь дергался, тем сильнее запутывался. Наконец Рахта рванул изо всей силы, выдернул кусты из земли — но оказалось, что корни тех приставучих кустиков тянулись как раз под его ногами — и он, таким образом, как бы выдернул почву из под собственных ног, упал, да еще и окончательно запутался в свалившемся на него колючем кустарнике…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
