Он велел всем сидеть по комнатам и не бродить по улицам.
Я поежилась. Бродить по улице не очень-то и хотелось, холодно, ветрено, а тут еще и стражники.
— Вообще-вообще никуда нельзя выходить?
— В столовую можно, — улыбнулся Рилан.
— Так чего же мы ждем? Подкрепиться не помешает, а заодно как-нибудь понять, кто же на самом деле покушался на принца. Если мы поймем, кто настоящий убийца, магистра Линарда отпустят. Отпустят ведь, так?
Рилан тяжело вздохнул, Филая отвела взгляд.
— Будет надеяться, — наконец сказала она. Похоже, мои друзья не слишком полны оптимизма.
Столовая была пуста. Никого, только мы. Так что можно было говорить не опасаясь, что нас услышать за соседними столиками.
— Я думаю, что это глава службы безопасности. — начала я. — У него у единственного была настоящая причина желать смерти хранителю. Принц догадался об этом, наверное, пошел с ним поговорить — и вот результат.
— Но как светлый маг мог использовать темную магию? Это же невозможно!
— Вообще-то такая возможность есть. Артефакт-накопитель, — подал голос Рилан.
— Это еще что такое?
— Очень редкая и дорогая вещь. Позволяет собирать магию, сбрасывать ее туда, для того чтобы использовать в нужный момент. Раньше многие сильные маги так делали, очень удобно.
— А теперь?
— Секрет изготовления этого артефакта был утерян. Так что сейчас они вроде как редкость и раритет.
— Мы знаем, что сир Траун весьма прижимист, если не сказать жаден. Разве потратился бы он на что-то столь дорогое?
— А может потому он и жаден, что ему жалко денег на ерунду вроде прихотей жены, зато он собирает их на такие вот магические штуки, — не сдавалась я.
— Очень сомнительно, — протянул Рилан.
— А на кого ты думаешь?
— Летописец Магфрид, — сказал он, и мое сердце дрогнуло. — Он слишком часто мелькает в этой истории. Она была ему выгодной.
— Чем это? Они ведь расстались с сиррой Траун. Он даже не позвал ее замуж.
— Откуда ты знаешь, может, и звал. Но что ей какой-то там журналист? Она искала мужчину посолиднее.
— А куда тогда делась железная корона?
— Спрятал, продал, выбросил наконец. Хотя нет, вряд ли бы выбросил. Она была ему нужна. Не забывайте еще, что и принца, скорее всего, убил тот же человек, что и хранителя короны.
— Может это два совершенно разных преступления?
— О, а вот и виновница нашего нынешнего положения, — раздался мелодичный голос, и я вздрогнула. К нашему столику приближалась магистр Калмин. — Ну теперь вы довольны? Магистр Линард в тюрьме, а школа и сама превратилась в тюрьму.
— Но я не виновата. Я этого не хотела, — растерянно проговорила я. Уж чего-чего, а таких нападок я не ожидала, хотя должна была ожидать. Наш последний разговор с магистром Калмин был несколько… напряженным.
— Ступайте за мной, — велела мне она. — Я должна задать вам несколько вопросов.
Я растерянно оглянулась на своих друзей. Оставаться наедине с магистром Калмин мне сейчас совершенно не хотелось.
— А может, вы зададите их здесь? — неуверенно проговорила я.
Она закатила глаза:
— Кто разговаривает о таких вещах в людных местах? Вы как первокурсница, ей богу!
— А я и есть первокурсница, — пробормотала я себе под нос. И только успела подумать: а ведь действительно, прошло только полгода, как я учусь в Школе чернокнижников, а событий хватит уже на целую жизнь, а может и на все две.
Я послушно последовала за магистром Калмин. Мы молча прошли по коридорам и оказались в ее классе. Он тоже изменился: сиротливо стояли холодные котлы, не клубился под потолком пар и даже травы, развешанные по стенам, казалось, пахли не так сильно и не так ароматно.
— Ты погубила его, глупая девчонка! — воскликнула магистр Калмин, как только за нами закрылась дверь.
— Я? Да при чем тут я? — это обвинение было жестоким и несправедливым.
— А с чего бы вдруг ему бы понадобилось убивать твоего жениха?
— Но это не он!
— О, ты можешь думать все, что угодно, но я-то понимаю, что случилось. Он просто обезумел от ревности и убил принца.
— Это не он, потому что той ночью мы были вместе, — проговорила я твердо и глядя магистру Калмин в глаза.
Из нее словно разом выпустили весь воздух.
— Добилась все-таки своего, — сказала она после долгой паузы. — Может быть, и следовало сообщить об этом императору, да только Линарда это не спасет, — продолжала говорить магистр Калмин. — Как только ты признаешь, что ты его любовница, веры любым твоим словам о нем больше не будет.
Надо же, они с призраком пришли к одному и тому же выводу. Неужели это настолько очевидно? И только я не сумела сразу просчитать.
Она снова надолго замолчала, а потом проговорила тихо и хрипло:
— Молись всем богам, девочка, чтобы принц выжил. Потому что от этого зависит и твоя жизнь.
Наверное, впервые она говорила серьезно, и в голосе не слышалось ни насмешки, на раздражения, ни злости.
— Почему?
— А как ты думаешь, почему ты сейчас не в тюрьме, а здесь?
Я лишь пожала плечами.
— Ты — истинная императрица, и нынешнему императору очень нужна ваша с принцем свадьба. Но если принца не станет, ты никак не войдешь в императорскую семью. Не ждать же в конце концов, когда подрастет младшенький. Тем более, что с его состоянием здоровья надежды на это мало.
— Он действительно так плох?
Почему-то в этот момент я думала не о своей будущей семье, а о том, какой, должно быть, это кошмар для императрицы: старший сын погиб, младший слаб здоровьем, а теперь и с Дженардом случилось такое.
— О да, бедняга Гилем пока справляется с его состоянием, но похоже, он награни отчаяния. Можешь себе представить, он даже спрашивал у меня о каких-нибудь темных снадобьях, которые могли бы помочь.
— И что же, помогли?
— Нет, конечно. Я их ему и не дала. Всякому известно, смешивать темные снадобья со светлыми очень рискованно. Никогда не знаешь, что получится.
— Но когда мне было плохо после ваших духов, он дал мне светлое зелье и мне сразу стало легче.
Магистр Калмин пожала плечами:
— Но ты молодая, пышущая здоровьем девица, а не малолетний ребенок. К тому же, с чего ты взяла, что это зелье было светлым? Впрочем, возможно, он не слишком дорожил твоим благополучием, но тебе повезло.
Не думаю, что в арсенале светлого целителя были темные снадобья. Скорее, верно последнее. А значит, находясь во дворце, я рисковала куда чаще и больше, чем сама думала.
— Впрочем. это и не важно, — магистр Калмин улыбнулась так ласково, что у меня мурашки по спине пробежали. — Боюсь, и для тебя, и для
