не должен видеть моих слез. Не хочу.
Я отвернулась и подошла к окну. За прозрачной занавесью виднелось заходящее солнце, легкий ветер колыхал листья деревьев и цветы. Как и обычно в этом месте. Только для меня эти вечерние краски выглядели фальшиво, как топорно оформленный задник сцены для уличных артистов. Впрочем, и цветы, и листья быстро стали всего лишь размытыми пятнами. Предательские слезы наворачивались на глаза.
— Так нечестно, — только и смогла проговорить я. И говорила даже не магистру Линарду, а скорее занавескам и окну с фальшивым пейзажем. — Я не выбирала, кем мне быть… Никогда не выбирала. А теперь получается, у меня совсем нет никакого выбора… И не будет.
Ответом мне было молчание.
Вот и все.
Ждать больше нечего, теперь уже окончательно и навсегда. Я горько усмехнулась: мое очередное печальное «навсегда».
Тихие шаги за спиной. Он решил, что мне нужно побыть одной? Что ж, может это и правильно.
А в следующее мгновение сильные руки ложатся мне на талию и шеи касаются горячие губы. Один раз, другой. Осторожно и трепетно. Словно я настолько хрупкая, что могу рассыпаться от любого неверного движения.
Руки смыкаются на талии — и вот я уже прижата к жаркому телу. Они держат меня так крепко, что я не смогла бы из них вырваться даже если бы захотела. Только вот я не хочу.
Не хочу двигаться, не могу дышать. Хочу лишь чувствовать его губы — на своей шее, на плечах. Ощущать, как смелее и жарче становятся поцелуи. Без остатка растворяться в сладком дурмане.
И наверное, мне следовало бы промолчать, но прежде, чем я успеваю прикусить язычок, возвращаю магистру его ироничное:
— А как же принц?
— К демонам принца! — голос магистра звучит тихо и хрипло, и мне уже не хочется ни о чем его спрашивать.
Глава 35
Магистр берет меня за плечи и разворачивает к себе, и мне приходится взглянуть ему в глаза. Я почти пугаюсь, видя, какая буря сейчас бушует их черной синеве. Настоящее стихийное бедствие, непредсказуемое и завораживающее одновременно.
Я замираю перед ним, словно стою на краю пропасти и готова сделать шаг. А дальше — будь что будет!
И все случается. Магистр сминает мои губы поцелуем — настойчивым, жарким, нетерпеливым. Я легко откликаюсь на это нетерпение — я слишком долго ждала, слишком долго мечтала или даже не смела мечтать.
А теперь…
Задыхаюсь, теряюсь в вихре эмоций, каждый вдох наполнен его вкусом, каждый выдох отдается незнакомым, острым томлением. Как падение в бездну, в которой нет ни верха, ни низа, только бесконечное счастье.
Весь мир — только наши губы, наши прикосновения, нашие дыхание.
Всё, что я чувствую, всё, что я знаю в этот момент — наш поцелуй.
Губы магистра — горячие и требовательные, каждое их движение как новый вызов, новое искушение, которому я не могу сопротивляться.
Его пальцы сжимают мои плечи, оглаживают спину, оставляя за собой дорожки горячих искр, разжигая во мне огонь. Осмелев, и я осторожно скольжу руками по его спине, ощущаю сквозь тонкую ткань рубашки сильное, горячее тело под моими руками, и каждый мускул кажется напряженным желания.
Мои пальцы вплетаются в его еще влажные волосы. Я глажу густые пряди, словно перебирая его дни, переживания, заботы, и все то, чего было так много — без меня.
Теперь только вместе, навсегда. Не размыкая рук и губ.
Поцелуй — как вино, пьянящее и оглушающее, и я хочу испить его до последней капли, понимая, что только в этот момент я наконец-то жива.
Мы оторвались друг от друга буквально на мгновение, чтобы перевести дыхание. Я нерешительно покосилась в сторону кровати. Неужели это тоже… сейчас?
Предвкушение, надежда, страх…
Я точно готова?
Видимо, я слишком долго пялилась на кровать, и это не укрылось от цепкого взгляда магистра.
— Нет, — сказал он мне хрипло.
Странная смесь чувств — разочарование и… Облегчение?
— Но почему? — вырвалось у меня раньше, чем я успела подумать, что это, наверное, ужасно неприлично.
Но разве сейчас, когда я ещё могла чувствовать остатки его тепла на своих губах, хоть что-то могло быть неприличным?
— Потому что ты не готова, и сама это знаешь, — магистр нежно коснулся губ мы дождемся твоего совершеннолетия. Тогда я, по крайней мере, перестану быть твоим опекуном.
— Так вот почему вы не хотели им становиться? — радостно воскликнула я и магистр одарил меня взглядом, который означал: ты невыносима. — Постойте, а вы не передумаете? — это уж точно следовало уточнить.
— Даже не сомневайся, — в глубине синих глаз магистра мелькнуло что-то настолько темное и опасное, что я, пожалуй, даже порадовалась, что мне еще не восемнадцать.
И все же продолжала спрашивать:
— И не скажете потом опять, что вы не это имели в виду? Что мне показалось?
Магистр рассмеялся и крепко сжал меня в объятиях.
— Не скажу, обещаю.
Я с облегчением выдохнула и прижалась к широкой груди, удобно устроив голову на плече. И так тоже было хорошо. Уютно, безопасно, правильно. Впервые за все это время — правильно.
— А вот ты должна кое-что рассказать.
— Что еще?
Мне совершенно не хотелось ничего рассказывать. Хотелось целую вечность стоять вот так, прижавшись, почти уткнувшись носом в шею и вдыхать его тонкий горьковатый запах, лучший на свете.
Но магистр был неумолим. Он усадил меня в кресло, сел напротив, взял мои ладони в свои и тихо и проникновенно спросил:
— Зачем тебе понадобилось явиться в императорский дворец? Да еще и притащить всю свою банду. Что вы здесь ищете?
До сих пор мне неплохо удавалось хранить свои тайны подальше от магистра. Но он выбрал слишком уж подходящий момент. После всего этого, после жарких поцелуев, головокружения, подкашивающихся коленок и бесконечной бездны, в которую мы летели вместе, яне смогла ни соврать, ни придумать что-то правдоподобное. А потому просто брякнула:
— Я хочу найти железную корону.
— Железную корону? Где ты откопала эту старую историю?
— В архиве… — призналась я. — И не такая уж она и старая.
— Если бы это было возможно, ее давно бы нашли.
О, на это мне было что сказать!
— В самом деле? И кому бы это понадобилось? Император, может, и не причастен к смерти моих родителей, но уж точно корона ему совершенно не нужна, а ее отсутствие, наоборот, выгодно.
— Так ты уже считаешь, что императорская семья к этому не причастна? — магистр приподнял бровь.
— Считаю, — уверенно сказала я.
— И откуда такой вывод?
— Я спросила императора, и он ответил.
— И конечно он
