— Перелома нет, — гитарист внимательно изучал мини-дисплей. — Ушиб мягких тканей, гематома и растяжение. Сейчас займемся.
Давид вздрогнул: кассетный инъектор впрыснул ему первый «коктейль» стимуляторов и регенерантов. Настала очередь «поножа». Аппарат загудел, меняя конфигурацию. Лючано зачарованно наблюдал, как металлопластовая конструкция втягивает лишние чешуйки, приноравливаясь к ноге мальчика. Минута — и «понож» зафиксировал пострадавшее колено, приступив к восстановительным процедурам.
— Молодец! — разогнулся гитарист, хрустнув поясницей. — Даже не пикнул. Эй, капитан! Что происходит?!
Сферы детей играли радужными бликами, колеблясь, словно мыльные пузыри.
— Это вирус! Ах вы, маленькие дряни…
— Прекратить! — рявкнул Бижан. — Ничего не предпринимать. Это гематры. Они так работают.
В голосе трубача не было особой уверенности.
«Пузыри» менялись, уплотняясь и приобретая вид орсанского стекла. Два стеклодува вертели их так и эдак, касались щипцами-невидимками, превращая в дивные сосуды — копии лиц близнецов. Бутылочные донца глаз, вздернутые носы, упрямые подбородки…
Свежая шишка на лбу у девочки: мутно-белая.
Лица детей пошли разноцветными полосами. В глубине роились буквы, цифры, иероглифы, пиктограммы… Значки складывались в замысловатые фигуры; те вращались по сложным орбитам, перетекая друг в друга. В «пузыре» Джессики возникали топологические модели. По их поверхности стройными колоннами ползли муравьи, спеша с добычей в родной муравейник. Давид оперировал набором многогранников, чьи фрагменты рывками проворачивались в поисках единственно верного положения.
Найдя же — на время застывали.
Сфера девочки вскипела вихрем. В ней образовалась крутящаяся воронка, всасывая значки в себя. В сфере мальчика распахнулся черный бутон, до озноба похожий на разрыв пространства после выхода корабля из РПТ-маневра. Из бутона потоком хлестали буквы и цифры. За пять-шесть секунд первая сфера опустела, а во второй сформировался шар, вертясь с бешеной скоростью. Шар стремительно уменьшался в размерах.
«Так, наверное, рождаются микроколлапсары! — встревожился Лючано. — Только „черной дыры“ нам не хватало…»
Шар схлопнулся в точку и исчез. Обе сферы погасли. Дети лежали в креслах без движения.
— Давид! Джессика!
— Мы все сделали, — чуть слышно прошептала девочка. — Мы нуждаемся в отдыхе. Мы еще маленькие. Извините.
И закрыла глаза.
К детям подскочил гитарист с аптечкой-диагностером. Хоботок анализатора качнулся к близнецам.
— Спят. Упадок сил. Ладно, пусть спят…
Он откатил кресла с гематрами в угол и присел на корточки, настраивая аптечку. Трубач с барабанщиком, забыв о пленниках, сунулись к пульту.
— Засечки?
— Есть засечки!
— Сетка поправок…
— Да это ж готовая матрица! Бери и вводи!
— Проверить надо. Вдруг ошиблись…
— Кто? Гематры ошиблись?! Не смеши атомарный водород!
— Ввожу матрицу. Я запущу проверку по вторичным ориентирам. Всех дел на пять минут. Зато будем уверены.
— Перестраховщик… Матрица прошла? Давай динамические параметры: скорость, курс, вектор гравитационного дрейфа…
— Есть!
— Начинай калибровку.
Пульт весело мигал индикаторами. Один за другим включались эмиторы контрольных дисплеев. По дисплеям ползли алые и зеленые червяки, возникали таблицы, трехмерные модели, бежали столбцы цифр. Лючано все это говорило ничуть не больше, чем чудеса в сферах близнецов.
Главное, дело идет на лад.
Он бросил взгляд на Юлию, ища подтверждения. Уловив движение «удочки», помпилианка ободряюще кивнула ему. Дескать, выберемся! Тарталье стало стыдно. Лицо под шлемом вспыхнуло, словно он вдруг сделался вехденом, колдующим у реактора. Мужчина, называется! Нет, чтобы поддержать слабую женщину! — сам ищет у нее помощи и сочувствия!
Позор!
То, что «слабая женщина» при желании съест без соли десяток рефлексирующих Борготт, роли не играло.
— …есть вторичные засечки. Даю наложение…
— Идеально! Совпадение — 99,97.
— Заканчиваю калибровку.
— Отлично. Ориентирую передатчик.
— Бижан! С Террафимой связываться нельзя. Нас уже ищут.
— Я наведусь на Тамир. Там одни рудокопы, им до Террафимы дела нет.
Барабанщик с сомнением пожевал губами. Накрутил на палец фиолетовую прядь волос. Пару раз дернул. Видимо, так он стимулировал мыслительный процесс.
— Надо «Терпим бедствие!» отбить, — поделился он своими соображениями. — Мол, авария. Реактор вышел из строя, сутки, и остынем. Класс корабля, координаты, скорость, траектория — чтоб нашли. И все. Будут спрашивать — не отвечать. Только пеленг давать. Вроде бы и радио сдохло. Иначе пришлют группу захвата вместо спасателей, кракен нас заешь…
— Типун тебе на язык! — вызверился на советчика Бижан. — Не каркай!
— Поздно. Накаркал.
Гитарист, закончив возиться с близнецами, указал на обзорники.
В первый миг сердце Лючано подпрыгнуло от радости. Неужели и впрямь «накаркал»?! Патрульный рейдер с группой захвата? Долгожданное спасение?! Он пригляделся, и сердце после глупого скачка приземлилось в желудок.
Звезды на обзорниках дергались, будто в припадке эпилепсии. Пространство между ними больше не выглядело, как однородная чернота: его испещрили оспины и рытвины. А на фоне больного, лихорадящего мироздания копошились зловещие кляксы.
Флуктуации континуума.
«Кракен нас заешь!..»
У барабанщика был дурной глаз и черный язык.
IV
— Боевая тревога!
Десять секунд — и вехдены нырнули в сферы управления, без церемоний согнав с кресел Лючано с Юлией. В двух оставшихся креслах спали дети. Поискав, куда бы приткнуться, Лючано сел на пол у дальней стены рубки. Юлия и безучастный к происходящему Пульчинелло остались стоять.
«Опять я сижу, а дама — нет», — пришла в голову идиотская мысль.
— Три флуктуации класса 1H и 1C. Идут на сближение.
— Защита?
— Основной щит сдох.
— Локальные энергоэкраны?
— Четыре из семи действуют.
— Все экраны — на рубку! Ждущий режим. Вооружение?
— Кормовая турель повреждена. Носовая работает.
— Боекомплект?
— Один полный.
— Заль, турель за тобой. Бей прицельно, экономь ресурс.
— Знаю. Не впервой.
«Легат был прав, — вздохнул маэстро Карл. — Ты притягиваешь неприятности, малыш».
Звезды на обзорниках плясали безумную джигу. Космос бурлил, лопаясь гнойными пузырями. Кляксы расплывались по экранам, как кровь на повязке из марли.
Рана не спешила затянуться, обильно кровоточа.
— Бижан! Давай сигнал бедствия!
— Без толку! Волны не проходят. Видишь, что вокруг творится?!
— Стреляй, Заль! Стреляй!
— Спокойно, Гив. Не тарахти. Вступим с третьего такта…
Лючано ощутил нарастающий зуд. Тысячи мурашек пришли в движение под кожей, стремглав разбегаясь от правого плеча по всему телу. Хотелось содрать с себя кожу! — и чесать, драть, скрести ногтями то, что находится под ней. Рядом часто и глубоко задышала Юлия, временами тихонько всхлипывая. Казалось, помпилианка занялась любовью с партнером-невидимкой.
«Овощ» закрыл глаза, словно заснул.
— Стреляй!..
— Ну и выстрелю, — с удовольствием сообщил гитарист. — В фа-диез мажоре!
Музыкант-диверсант по плечи залез в сферу управления. На обзорниках полыхнуло: коротко, зло. И еще раз. Совсем не так ярко, как на «Этне», когда галерные пушкари били из плазматоров. Однако левая клякса явственно отпрянула, съежившись и втянув ложноножки.
Вокруг фага завертелись микро-огоньки.
— Добивай! — зашелся воплем барабанщик. — Кроши гадину!
— Заткнись, Гив! Не ори под горячую руку…
— Из нашей пукалки эту заразу не сожжешь, — проворчал Бижан, мрачней тучи. — Не тот класс. А вот пугануть, смазать им пятки салом — реально. Были случаи…
Лючано в ужасе схватился за голову:
— Пугануть?! Мы можем их только пугать?!
— Не нравится? Ты молись, чтоб они испугались!
Зуд превратился в панику. У мурашек выросли ядовитые жвалы. Проклятые насекомые вгрызлись в жилы, яд двинулся по течению, пролившись в мозг. Бежать! Пешком через космос, на другой край Галактики, без воздуха, без жалких крупиц тепла — лишь бы подальше отсюда…
Шанс!
Шанс на спасение!
— У нас есть всестихийник! — он вскочил на ноги, даже не подумав, насколько сомнительно звучит формулировка «у нас». — «Хамелеон»! Мы удерём на нем! Пока фаги жрут корабль, мы умотаем за тридевять…
— Идиот! — взорвался барабанщик. Будь у вехдена на подхвате что-то тяжелое, непременно запустил бы в самозванный генератор идей. — Куда мы на «Хаме» умотаем? К дэву в задницу?!
