Итак, на четвертый день мы покинули Дувр, переправились через пролив в Кале, оставив за спиной удивительные белые скалы английского побережья, и, не задерживаясь более, начали свой путь по дорогам Франции.
Двигаясь на юго-восток, через несколько дней пути мы миновали Реймс и там повернули на юг.
— Нам нужно добраться до Бургундии, Вильям, — сказала мне леди Вивиен. — Там, недалеко от Дижона, есть замок старого друга моего отца, рыцаря-тамплиера, с которым они вместе сражались на Святой земле. Отец не получал о нем известий несколько лет, но оставался в твердой уверенности, что его товарищ — человек чести, и что там можно рассчитывать на помощь и защиту. Нам бы только добраться до его замка, и там мы сможем остановиться и вместе решить, что делать дальше.
Услышав это, я воспрял духом, потому что цель нашего путешествия стала для меня более ясной и обнадеживающей, а еще более из-за того, что предстояла встреча с настоящим рыцарем-крестоносцем из легендарного ордена тамплиеров, и я лелеял надежду на то, что, возможно, мне удастся послушать его рассказы о дальних странствиях и славных боевых подвигах.
Леди Вивиен была уверена, что убийцы, посланные лордом Марвером, преследуют нас и во Франции, и что сам он движется следом, как грозовая туча, непроглядной чернотой нависающая над горизонтом. Я не мог с этим спорить, потому что и сам порой ощущал словно бы чье-то незримое, но зловещее присутствие, похожее на недобрый взгляд за спиной. Поэтому мы, как и раньше, старались держаться вдалеке от больших городов и проторенных торговых путей, предпочитая незаметные дороги, маленькие селения и лесные таверны. Обычно, когда нам приходилось проводить ночи под одной крышей на постоялых дворах, леди Вивиен располагалась в одной из гостевых спален на втором этаже, я же оставался за дверью, в темноте узкого коридора, и сидел прямо на полу, охраняя покой леди и дожидаясь, когда погаснет тусклый и теплый свет, пробивающийся через щель под дверью. Леди долго не ложилась спать: ночь за ночью она старательно переписывала книгу, которую дал ей лорд Валентайн, перенося текст на чистые пергаментные листы. Один или два раза я присутствовал при этом ее занятии и видел, как сосредоточенно ее лицо, освещенное колеблющимся светом свечи, как широко распахиваются серые глаза, когда ей попадается в книге трудное для понимания место, как иногда она с любовью проводит пальцами по строчкам, написанным ее отцом, и улыбается — грустно и отрешенно. И когда она заканчивала свои труды, я тихо входил в комнату и ложился у двери на пороге, положив рядом меч, и впадал в краткое сонное забытье под тихое дыхание моей госпожи.
Иногда нам не удавалось за один день добраться до следующей таверны, и ночевать приходилось в лесу, под открытым небом. Тогда мы отходили от дороги и искали низину, чтобы свет небольшого костра был не так заметен. Леди Вивиен спала, завернувшись в теплый плащ, я же поддерживал огонь, слушал голоса ночного леса и смотрел на небо. И, видя над собой это глубокую черную бесконечность, полную сияющих россыпей серебристых звезд, прекрасных настолько, что перехватывало дыхание и слезы выступали на глазах, я жалел, что не наделен талантом поэта и не могу передать всю завораживающую красоту этого зрелища. А еще я думал, что, хотя Бог и незрим, он все же является нам в самых удивительных своих творениях, таких как это ночное звездное небо, и, глядя на него, мы словно бы всматриваемся в лик божества: величественный и прекрасный.
Так мы продолжали свое странствие. И однажды, когда до Дижона оставалось уже всего два дня пути, около полудня я почувствовал тревогу: в обступившем нас лесу было неестественно тихо, как бывает, когда в этой тишине кто-то пытается скрыть свое присутствие, и краем глаза я пару раз замечал бесшумно мелькающие между деревьев тени. Я уже собирался сказать леди, что нам следует повернуть назад, и как можно скорее, когда из зарослей по краям дороги впереди и позади нас в одно мгновение выскочили десятка полтора вооруженных людей. Четверо тут же подхватили под уздцы наших лошадей, еще четверо нацелили на нас арбалеты, а остальные, выставив перед собой тяжелые копья и грозя топорами и мечами, перегородили дорогу спереди и сзади. Засада была организована столь искусно, а нападение — таким молниеносным, что оставалось только принять бой, который в данных обстоятельствах представлялся совершенно безнадежным. Я выхватил меч, едва уклонился от мгновенно просвистевшей рядом с головой арбалетной стрелы и ударил разбойника, схватившего моего коня. Тот, однако, успел достать свое оружие и отразить удар. Лязгнула сталь; я отбил копье, нацеленное мне в грудь, посмотрел на леди Вивиен и с удивлением увидел, что она тоже достала свой фальшион и умело осыпает ударами двух разбойников, которые пятились под ее напором. И пока я смотрел на леди, отвлекшись всего на несколько мгновений, то получил сильный удар копьем, который хотя и не пробил кольчугу, но сбросил с седла, и сразу несколько сильных рук пригвоздили меня к земле. В этот миг я услышал голос леди Вивиен:
— Остановитесь или я убью его!
Я повернул голову и увидел, что леди рукой в дорожной перчатке держит одного из разбойников за волосы, другой рукой прижимая к его горлу изогнутое лезвие фальшиона.
— Потеря будет невелика, — промолвил другой голос, низкий и глубокий, и я увидел, как вперед вышел высокий седовласый человек, с лицом, изборожденным морщинами и шрамами, — судя по всему, предводитель разбойников. Он внимательно посмотрел на меня и спросил:
— Откуда у тебя этот меч?
Я по-прежнему сжимал в руке рукоять с навершием в виде головы терьера, и ответил, что меч дал мне мой лорд, чтобы я служил правде и защищал его дочь и мою госпожу.
— А как звали твоего лорда? — спросил предводитель разбойников.
— Лорд Валентайн из Мунстера, — ответил я.
— Мы идем в замок барона де Вернуа, — добавила леди Вивиен. — Он друг моего отца, лорда Валентайна, и непременно воздаст вам справедливым возмездием, если с нами что-нибудь случится.
Я увидел, как на суровом лице седовласого предводителя отразилась печаль, и он сказал, что барон де Вернуа уже никому не сможет воздать возмездием в этом мире, и велел своим людям отпустить меня, что и было немедленно выполнено.
Старый разбойник представился нам Гийомом Дюбуа. Он был оруженосцем и слугой барона де Вернуа, на протяжении тридцати лет сопровождая того во всех походах и сражениях, в том числе и на Святой земле. Встречал он и лорда Валентайна и потому узнал его меч, который теперь принадлежал мне. Нам предстояло узнать горестные вести: два года назад по приказу короля Филиппа орден тамплиеров был разгромлен, а рыцари схвачены по всей Франции едва ли ни в один день. Эта участь постигла и барона де Вернуа, который, по слухам, умер в заточении от пыток, но не опозорил себя малодушием и не признал всех тех лживых и чудовищных обвинений, которые были предъявлены тамплиерам. Замок его сменил владельца, а слуги разбежались. Что же до Гийома Дюбуа, то он собрал нескольких верных своему бывшему господину солдат, к которым примкнули и некоторые из местных бродяг, и теперь разбойничает на дорогах, громя обозы и убивая слуг короля.
Так мы распрощались с надеждой получить помощь и защиту в замке старого рыцаря-тамплиера. Леди Вивиен была очевидно расстроена этими известиями и, когда Гийом спросил ее, зачем мы ехали в замок барона, честно поведала о страшной участи своего отца, о лорде Марвере и о том, что мы вынуждены спасаться бегством, словно сами являемся преступниками, а не жертвами преступления.
— Мне очень жаль, что я мало чем могу помочь дочери славного лорда Валентайна, — сказал Дюбуа. — Разве что дать немного денег из наших запасов. Но я обещаю и клянусь, что никто из ваших врагов теперь не пройдет по тем дорогам, за которыми мы следим. Пусть сейчас я разбойник, но не забыл о воинской чести и не позволю свершиться несправедливости в отношении леди.
Напутствуемые этим обещанием, мы попрощались с теми, кто еще совсем недавно составляли свиту блестящего рыцаря, а ныне стали лесными разбойниками вне закона, и продолжили наш путь на юг, будучи в подавленном состоянии духа и не вполне понимая, что делать дальше. Впрочем, у леди Вивиен вскоре появился какой-то план, и она сказала, что нам нужно теперь ехать на самый юг Франции, в Прованс, и добраться до Марселя. Мы продолжали двигаться, соблюдая все возможные предосторожности, хотя я надеялся, что преследователи давно уже потеряли наш след.
Увы, это было не так: чем дальше мы шли на юг, тем более ощущали их присутствие. Останавливаясь на постоялых дворах, мы все чаще ловили на себе косые взгляды лесных бродяг и слышали у нас за спиной перешептывание сумрачных местных жителей; все чаще нам приходилось отвечать ложью на настойчивые вопросы о том, кто мы и куда едем, и не один и не два раза мы срывались с места и уходили из таверн и трактиров окольными путями, ища ночлег в лесу, чтобы избежать встречи с лазутчиками зловещего Некроманта. Видимо, посланники лорда Марвера привлекли на свою сторону всех негодяев окрестных мест, посулив за наши головы большую награду, и теперь мы нигде не могли чувствовать себя в безопасности. Я почти вовсе перестал спать: ночью я лишь дремал час или два вполглаза, прислушиваясь к каждому звуку и шороху, так что, когда мы наконец достигли Прованса и миновали Авиньон, мир вокруг казался мне посеревшим и выцветшим, как старая гравюра, а тяжелое небо наваливалось сверху гнетом тяжкой усталости. Один раз я на минуту заснул прямо в седле, и мне привиделось, будто деревья вокруг дороги ожили и протянули к нам свои искривленные ветви, так что проснулся я с неистово бьющимся сердцем и до боли в пальцах сжимая рукоять меча.
