- Александр! – голос Мулцибера со стороны правого укрепления стены, и он расплывается в улыбке.
- Мулцибер, - тянет зло, распаляя себя еще больше. – Ты готовился, я вижу? Думал, меня остановят эти песчаные стены?
И, чтобы не быть голословным, он резко выпускает поток темной материи, ударяющей в противоположную стену. Камень разбивается в крошку с ужасающим грохотом. Паника, крики людей, взлетевших в воздух от волны взрыва.
Александр взмывает в воздух, ровняясь по высоте с хмурым Мулцибером.
- Клянусь богом, если вы что-то сделали с Виерой…
- Она жива, - цедит демон сквозь зубы. – И я отдам ее тебе в обмен на собственную дочь.
- Ты не в том положении, чтобы торговаться, - рычит Александр, заводясь еще больше.
Он материализует новый шар тьмы, запуская его в стену особняка, с удовольствием наблюдая за тем, как пробивает огромную брешь в стене, и всех их накрывают клубы пыли, заставляющие воинов шивари чихать и кашлять.
- Впечатляюще, - несмешливо произносит Мулцибер, отирая перепачканное лицо. Он совершенно не выглядит напуганным, чем вызывает одобрительную усмешку Александра. – Если демонстрация силы окончена, то мы, возможно, перейдем к сути?
- Ты отдаешь мне Виеру немедленно. И в этом случае, Алира останется жить. Подле меня. Я не собираюсь торговаться с тобой, Мулцибер.
Воины шивари отступают на несколько шагов, когда он приземляется на балкон в паре метров от противника.
- Ну же, Мулцибер, - Александр склоняет голову к плечу. – Я заберу Виеру в любом случае. Даже если придется доставать ее тело из руин. Сохранить ли жизни всем обитателям Харвады или нет, выбор за тобой.
Черты заостряются на лице демона. Александр видит, как он бесится от ощущения собственной беспомощности. Несколько мгновений они пилят друг друга взглядами, а потом Эм кричит:
- Привести девчонку.
- Правильное решение, разумное, - Александр расплывается в хищной улыбке.
Когда Виеру выводят на балкон, он бросает на нее быстрый взгляд, подмечая недовольное бледное лицо. Однако, она не выглядит сломленной.
- Чего так долго? – усмехается Виера. – У них тут даже приличных купален нет. Я уже молчу о…
- Иди сюда немедленно, - командует Александр, и Виера притихает, заходя за его спину.
У него не было цели унижать их. Он хотел лишь забрать свою воспитанницу.
Эти люди… Они вызывали в нем смешанные чувства, которых он и сам не понимал.
- Я прилечу за своей дочерью, - упрямо произносит Мулцибер, когда Александр уже хочет развернуться, чтобы покинуть Харваду.
Смотрит на него, не отводя взгляд. Теперь Александр понимает. Ему жаль бесполезно растраченного потенциала. Мулцибер стал бы великим. Возможно, правителем Альянса, если бы только не обзавелся слабостью. Той, что сейчас была у них одна на двоих…
- Ты найдешь на Эрлис Луванге только свою смерть, Мулцибер.
Александр разворачивается, планируя вернуться назад, в Хаят, где ждет та, которую он так долго искал. Та, ради которой он готов перевернуть всю вселенную.
- А ты ведь любишь ее…
Замирает на месте, а Мулцибер становится еще темнее лицом.
- Да… Я прав, Александр… Ты любишь мою дочь. Именно поэтому она все еще жива.
Лицо Виеры бледнеет еще больше, пока она наблюдает всю эту сцену с поджатыми губами.
- Ты любишь ее, но не хочешь этого признавать. – Мулцибер обходит кругом словно застывшего Александра, но торжества в его лице нет. – Если я прав, а я прав, то ты должен понимать, что она никогда не останется с тем, кто силой принудил ее к этому. Ты ведь умен, Александр, не так ли?
Он не знает, почему вообще слушает весь этот бред. Не понимает, какого черта стоит на долбаной земле Харвады, когда уже давно должен был бы улететь. Размазать этих людишек, посмевших контролировать его, пленить его воспитанницу…
- Что ты намерен делать, м? Забрать ее с собой на планету, которая никогда не станет ей родной? Принудить силой к тому, чтобы она жила с тобой против воли бесконечно долгую, мучительную жизнь?..
- Заткнись, - хрипит Александр, чувствуя, что игла попала аккурат в сердце. Дыхание перехватывает от того, как точно Мулцибер озвучивает вопросы, которые он не желал задавать сам себе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Спроси себя, Александр, - Мулцибер пилит его неоново-зелеными глазами. – Что ты выиграешь от ее физического присутствия рядом с тобой, если она никогда не сможет простить тебя за то, что разлучил ее со всем, что ей дорого? – Он усмехается так горько, словно и сам пережил нечто подобное. – Я знаю, о чем говорю. Алира моя дочь. Позволь мне забрать ее. Позволь ей выполнить то, что тебе нужно, но оставь ее. Харвада – ее место. Она тянется сюда, а не к тебе…
Сам не понимает, как рука взлетает вверх, смыкаясь на горле Мулцибера. Тот бледнеет, хрипит, но взгляд его не становится менее жестким. Мулцибер оглядывает шрамы на его лице так красноречиво, словно точно знает, кто их нанес.
- Можешь убить меня… - хрипит он. – Но это не изменит того, что ты знаешь, что я прав.
Не отпускает, отбрасывает его от себя, следующим движением хватая Виеру на руки.
- Александр, - шепчет она, когда он окутывает ее тьмой, выходя из атмосферы Харвады. – Я даже предположить не могла…
- Заткнись, - хрипит он, ощущая, как грудь словно разворотили ржавым гвоздем. – Я не собираюсь говорить об этом.
И Виера замолкает, погружаясь в какие-то собственные, тяжелые мысли.
Она не произносит ни слова за все то время, что он несет ее обратно, домой.
Пытается выкинуть из башки слова Мулцибера, но у него ничего не получается. Он вновь и вновь возвращается мыслями к тому, что услышал. К тому, во что и сам верит.
Вечность – слишком долго для того, чтобы быть рядом с тем, кто принудил тебя находиться рядом.
Глава 37
Настоящее время
Нас нашли Дея и Гиб.
Я не помню этого, но Дея рассказала, что испытала непередаваемый ужас от того, что увидела.
Погребенные под камнями, словно мы сами стали им, мы с Александром крепко переплелись телами и почти не дышали. Словно и собирались провести в этой тишине остаток своей вечности.
Потом я еще много раз буду думать об этом исходе. Возможно, судьба и ждала от нас этого? Возможно, она хотела, чтобы, исполнив свою миссию, мы перестали существовать?..
- Ты готова, дочь? – вздрагиваю перед зеркалом, надевая на себя беззаботную улыбку.
- Да, отец, - смотрю на него через отражение. – Сегодня ты говоришь со мной?
- Думаю, в вечности моей отцовской злости можно сделать небольшую паузу на важный обряд для дочери.
Расплываюсь в улыбке, пряча глаза, и чувствую, как Мулцибер поправляет огромный белый цветок в моих волосах:
- Ты прекрасна, девочка моя.
- Спасибо, папа, - шепчу я, чувствуя, как начинает щипать в носу, и не выдерживаю. Разворачиваюсь к нему и крепко-крепко прижимаюсь к плечам. – Я очень скучала по тебе…
- Ну-ну, детка, - он гладит меня шершавой ладонью по волосам. – Не нужно плакать…
Мулцибер никогда не был мастаком в утешениях.
Однозначно, чтобы прожить с ним жизнь, нужно обладать единственным складом характера – как у моей матери, Дианы. Других вариантов и быть не может.
Сегодня Мулцибер заговорил со мной впервые со дня нашего прибытия на Эвир.
Шестьдесят дней полного игнорирования и злых взглядов.
Он даже не орал на меня. Не выяснял отношения. Он разочаровался во мне, поняв, что я самолично решила его судьбу и бесился от этого.
Я понимала его. Понимала испытываемую злость. И никакие мои оправдания не могли смягчить его. Никакие рассказы об убийцах, выдрессированных Эрой, не могли убедить в том, что я сделала правильный выбор.
- Я защитил бы тебя! – грохотал отец. – Защитил бы всех вас!
- Ты не смог бы, - плакала я, в очередной раз пытаясь хоть как-то наладить наши отношения. – Они фанатики, папа! Ты должен знать, что они выполняют приказы не за деньги, а из веры! Это самые страшные преступления!
