— Ты утверждаешь, что Дэниел — внук вашего вожака? — недоверчиво уточнила я. — Значит, он отвернулся от кровного родственника, когда Дэниел в прошлом году пришел к нему в поисках дома? Отвратительно.
— Но, Грейс, — медленно вымолвил Дэниел. — Если я его внук, значит, Калеб — его сын. Или был таковым до того, как от него отказались. До того как Калеб стал причиной смерти Рэйчел… собственной матери. Конечно, Сирхана оскорбило предательство! Тогда его презрение ко мне становится объяснимым.
— Но ты совсем не похож на Калеба.
— Сирхану, похоже, все равно.
— Тогда мы должны…
Гул голосов вокруг нас резко стих. Вервольфы уставились на дверь. В зал вошли трое в синих плащах. Один нес на руках Сирхана, другой следовал за ними с кислородной маской. Третий тащил кресло, взятое из холла.
Он водрузил его в центре помещения, и двое других усадили на него Сирхана. Гвардейцы встали по обе стороны от своего хозяина, и каждый положил ему на плечо руку. Остальные, кроме нас, опустились на одно колено, уперлись кулаком о пол и склонили головы перед вожаком. Сирхан, облаченный в плащ цвета бургундского, казался величественным, как король, устраивающий прием. Но, приглядевшись, я поняла, что двое охранников поддерживали Сирхана, чтобы он не заваливался вперед.
Правда, я не заметила в нем признаков слабости. Разумеется, ему недоставало физической мощи, однако уважение и преданность стаи превратило Сирхана в самого опасного вервольфа в зале. Одного его кивка хватило бы, чтобы оборотни атаковали нас.
Порог переступил незнакомец в синем плаще. Он привел с собой Гэбриела. Оба тут же склонились перед Сирханом, причем Гэбриел сделал это без всяких понуканий. Надо же, Гэбриел, несмотря ни на что, испытывал глубокое уважение к своему альфе. Но его и Сирхана связывала история, более давняя, чем события последних дней. В течение сотен лет они были близки, как братья. Гэбриел поведал мне, что именно быстрое старение — и приближение смерти — изменили поведение Сирхана.
— Итак, — пророкотал Сирхан и жестом повелел своим подданным встать. — У меня уже не очень много энергии…
Представитель Сирхана трижды ударил древком копья по полу.
— Старейшины обеих стай созываются в центр зала для переговоров.
Люди в зеленых плащах быстро образовали полукруг позади кресла Сирхана.
— Меня зовут, — шепнула нам Лайза.
— Ты отныне Старейшина? — поинтересовался Дэниел.
— А то! — гордо ответила она. — Метюзела умер несколько лет назад. Сирхан захотел, чтобы в совете появилась молодая кровь, поэтому меня и назначили. Представляешь, как взбесился Маррок! — И она кивнула на крупного мужчину со светлыми дредами и бородой.
Лайза поспешила к Старейшинам. Один из них, мужчина с кожей темной, как эспрессо, подал ей копье.
— А у нас есть Старейшины? — спросил Дэниел у меня.
Я пожала плечами.
Дэниел подал знак папе, Джуду и Толботу следовать за нами. Насчет Толбота я сомневалась, но пока у нас не было иного выбора. Мы быстро образовали собственный полукруг перед Сирханом.
— Начнем, — произнес он и указал своим длинным когтистым пальцем на меня, а потом поманил к себе. — Божественное дитя полагает, что сможет исцелить меня. Но что она хочет получить взамен?
— Неприкосновенность, — сказала я. — Для Гэбриела, Дэниела, моей семьи и всех членов моей стаи. И для города тоже. Ни ты, ни твои люди не должны причинять вред никому из жителей Роуз-Крест.
— Благородные требования со стороны такой юной и маленькой.
— Зато обладающей немалой силой, — парировала я. — Сирхан, тебе известно, чтобы кто-нибудь исцелял Урбат? Ты знаешь других Богоданных? Я спасла Дэниела и готова помочь тебе. Но только в том случае, если ты согласишься на мои требования.
Сирхан прищурился.
— Приведите сюда мальчишку Калби, — фыркнул он. — Кстати, почему он обладает сущностью альфы?
Два копьеносца тотчас исполнили приказ. Сирхан вытащил патрубки из ноздрей и наморщил волчий нос. Несколько раз шумно втянув в себя запах Дэниела, он с рычанием оскалился.
— Ты — не Урбат, — прорычал он. — Кто ты?
— Если бы я знал, — ответил тот.
— Ты — Небесная Гончая, — пояснила я. — Самая настоящая. Обладающая способностями Урбат, но не подверженная проклятью, которое переходит из поколения в поколение. От одного зараженного к другому. Он такой, какими нас задумал Господь.
Моя речь прозвучало весьма гладко, логично, и все выстроилось в чрезвычайно правильную картину. Откуда взялось подобное красноречие? Гэбриел кивнул мне, и на мгновение мне показалось, что я уловила в глазах Дэниела радостный блеск. Как будто он наконец-то осознал, в чем его сущность, — и принял ее.
Старейшины начали спорить между собой. Один из них наклонился и зашептал в заостренное ухо Сирхана.
— Не подверженная проклятью? — повторил он.
Он взмахнул рукой, и гвардейцы отвели Дэниела к Гэбриелу.
— Расскажи мне, Божественное дитя, — попросил Сирхан, — об этом чуде.
— Все просто. — Я сделала шаг вперед. — Ты умираешь.
Спустя секунду полнейшей тишины.
На меня нацелились все острия копий.
— Ого! Я имела в виду, что исцеление — это смерть! — воскликнула я. Гэбриел может тебе все доказать. Я самолично проверила его теорию на Дэниеле.
— Да, — подтвердил Гэбриел. — Чтобы освободиться от проклятья, Урбат должен умереть от руки того, кого он любит. Увы, гарантии, что ты, как и Дэниел, выживешь, нет, но зато твоя душа получит искупление. Иными словами, ты не будешь обречен на то, чтобы целую вечность оставаться демоном.
Сирхан опустил голову.
— Неужели ты спасешь меня, дитя?
— Я никогда этого не говорила.
Сирхан оскалился.
— Ты посмела солгать мне!
Пятеро мужчин в синих плащах сомкнулись вокруг меня, и наконечники их копий замерли в паре сантиметров от моего лица.
— Нет! — закричала я. — Я просто обеспечу тебе возможность исцелиться. Но сама я бессильна. Я жалею тебя. Испытываю к тебе сострадание. Однако спасти тебя сможет лишь тот, кто любит тебя.
Сирхан помрачнел.
— Тогда дело безнадежно. Моей Рэйчел нет на свете.
— Здесь целый зал тех, кто пойдет ради тебя на смерть… — начала я.
— Ошибаешься, дитя, — возразил Сирхан. — Их преданность обеспечивается с помощью моей сущности истинного альфы. В последний год я был излишне жесток. Любовь противна природе Урбат. Да, мы подвержены грусти и поэтому стремимся избежать одиночества. Наше главное желание — быть частью стаи. Но никто из нас не спешит с кем-то сближаться. Мы слишком эгоистичны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
