— Пик в ближней инфракрасной области, — доложила Бейтс, высветив на дисплее спектр.
Для гремучей змеи атмосфера была бы прозрачной. Сонару она такой и казалась: передовой солдатик плюнул во мглу цепочкой щелчков и обнаружил, что в семнадцати метрах впереди туннель расширяется некоей полостью. Прищурившись, я сквозь мглу смог разглядеть очертания пещеры. Зубастую пасть, уплывающую из-под взгляда.
— Пошли, — скомандовала Бейтс.
Мы подключили пехотинцев, одного оставили охранять выход. Остальных разобрали в качестве передовых ангелов-хранителей. С нашими внутришлемными дисплеями роботы сообщались по лазерной связи; друг с другом они переговаривались по негнущемуся кабелю из экранированного оптоволокна, который разматывался с катушки по нашим следам. В среде, где оптимальных выходов не существовало, это был наилучший из возможных компромиссов. Наши телохранители на поводках позволят держать связь во время одиноких прогулок по тупикам и закоулкам.
Да. Одиноких. Вынужденные или действовать поодиночке, или покрыть меньшую территорию, мы решили разделиться. Мы были словно блиц-картографы в поисках Эльдорадо. Все наши действия основывались исключительно на вере: вере в то, что объединяющие принципы внутренней архитектуры "Роршаха" возможно извлечь из снятых на бегу мерок. Вере в то, что внутренняя архитектура "Роршаха" вообще объединена какими-то принципами. Прежние поколения поклонялись злобным и непостоянным духам. Наше уверовало в упорядоченность мира. Здесь, в чертовой пахлаве, поневоле задумаешься, а не подобрались ли предки ближе к истине.
Мы двинулись вдоль туннеля. Нашу цель можно было различить простым человеческим взглядом: не столько зал, сколько перекресток, свободное пространство на стыке дюжины проходов, расходящихся в разные стороны. Где-то на глянцевых поверхностях отсверкивали рваные сетки ртутных капель; сквозь материю стен прорывались блестящие выступы, словно горсть крупной дроби, вмятой в мокрую глину. Я глянул на Бейтс и Сашу:
— Панель управления?
Майор пожала плечами. Ее роботы обнюхивали провалы туннелей вокруг, посыпая их сонарными импульсами. Отзвуки расчерчивали на моем дисплее клочковатую трехмерную карту: цветные кляксы, размазанные по невидимым стенкам. Мы были точками в центре нервного узла, стайкой паразитов, обсевших огромного, выеденного изнутри хозяина. Коридоры загибались плавными спиралями, каждый в своем направлении. Сонар заглядывал в их глубину лишь на пару метров дальше, чем наши взгляды. И ни зрение, ни ультразвук не позволяли с ходу отличить один от другого.
Прежде чем отплыть собственной неторной тропой, Бейтс ткнула в сторону какого-то из проходов:
— Китон.
И другого:
— Саша.
Я нервно глянул туда.
— Какие-то особые…
— Двадцать пять минут, — отрезала она.
Я развернулся и медленно поплыл по отведенному мне пути. Туннель загибался по часовой стрелке пологой, непримечательной спиралью; метре на двадцатом кривизна его скрыла бы от взгляда выход, даже если бы этого уже не сделал туман. Мои зонд плыл впереди; тысячей крошечных челюстей стучал сонар, с далекой катушки на перекрестке разматывался фал.
Этот поводок меня успокаивал. Он был короткий. Пехотинцы имели радиус действия девяносто метров, и не больше, а мы получили строгий приказ постоянно прятаться у них под крылом. Эта мрачная чумная нора может уходить хоть в самый ад, но никто не ждет, что я полезу по ней так далеко. Мою трусость одобрили сверху.
Еще пятьдесят метров. Пятьдесят, и я смогу развернуться и драпануть, поджав хвост. А до тех пор надо всего лишь стиснуть зубы, сосредоточиться и записывать: все, что видишь, приказал Сарасти. И чего не видишь — насколько возможно. И надеяться, что новый, сокращенный лимит времени истечет прежде, чем "Роршах" очередным пиком отправит нас в слюнявый маразм.
Стены вокруг меня вздрагивали и сотрясались, словно плоть свежей добычи. Что-то промелькнуло мимо с тихим хихиканьем.
Сосредоточиться. Записывать. Если робот этого не видит — оно не существует.
На шестьдесят пятом метре очередной призрак забрался ко мне под шлем.
Я пытался его игнорировать. Пытался отвернуться. Но этот фантом колыхался не на краю поля зрения; он плыл в самой середке смотрового стекла комком клубящейся тошноты между мной и дисплеем. Я стиснул зубы и попытался отвести взгляд, глядя в глухую кровавую мглу по сторонам, наблюдая за судорожно разворачивающимися траверсами в крошечных окошках, подписанных "Бейтс" и "Джеймс". Там — ничего. А тут, прямо у меня перед носом, очередной роршаховский мозгоед заляпал грязными пальцами экран сонара.
— Новый симптом, — сообщил я. — Непериферические галлюцинации, стабильные, но практически бесформенные. Пика нет, насколько могу…
Вкладку с ярлычком "Бейтс" резко занесло.
— Кит…
Голос оборвался. Окно погасло.
Не только окно Бейтс. Вкладка Саши и сонар зонда сморгнули и погасли в тот же момент, оставив дисплей опустевшим, если не считать внутренней телеметрии скафа и мерцающего красного индикатора: "Связь прервана". Я резко обернулся, но пехотинец висел на своем месте, в трех метрах за моим правым плечом. Я хорошо видел оптический порт — вделанный в кирасу рубиновый ноготок.
А оружейные порты просто бросались в глаза. Нацеленные на меня.
Я застыл. Робот, словно от ужаса, сотрясался на магнитном ветру. Ужаса передо мной. Или…
Или чего-то за моей спиной…
Я начал разворачиваться. В глазах у меня зарябило от помех, донесся — едва-едва — вроде бы голос:
— …ля шевели… Кит… не…
— Бейтс? Бейтс?
На месте "Связь прервана" расцвел другой индикатор. По какой-то причине пехотинец переключился на радиосвязь, и, хотя мы находились на расстоянии вытянутой руки, я едва мог разобрать слова.
Фарш из слов:
— …у тебя… прямо перед то… И Саша, чуть яснее:
— …ак он не видит?..
— Вижу что? Саша! Кто-нибудь! Что, что не вижу?
— …прием? Китон, ты меня слышишь?
Бейтс каким-то образом усилила сигнал. Помехи гремели, как океан, но я мог разобрать слова на их фоне. — Да! Что?..
— Не шевелись, ты понял? Замри совсем. Подтверди.
— Подтверждаю. — Зонд неуверенно держал меня на прицеле. Темные зрачки стереокамер судорожно подмаргивали, стягиваясь в точки. — Что…
— Kитон, прямо перед тобой что-то есть. Между тобой и солдатом. Неужели ты не видишь?
— Н-нет. Дисплей сдох…
— Как он может не видеть, — вмешалась Саша, — когда оно прямо…
— Размером с человека, — перелаяла ее Бейтс, — радиально-симметричное, восемь, девять конечностей. Вроде щупалец, но… сегментированных. Шипастых.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
