вели в коридор правого крыла. В воздухе запахло едой, подозреваю, где-то здесь находилась кухня, но где конкретно, было непонятно. Мы немного прошли вперед и установились около одной из многочисленных одинаковых дверей, но я же спецагент, поэтому запомнила, что она была четвертой слева от начала коридора.
Мэйсон приложил руку к сканеру, и дверь бесшумно отъехала в сторону. Краем глаза я отметила, что за деревянной обивкой скрывалась сталь по толщине не уступающая мощным кордонам в здании ОБ.
За дверями оказалась продолговатая кабина лифта с двумя кожаными диванами по обеим сторонам. Мажордом невозмутимо уселся на один из них, я, не подавая вида, что удивилась, села на другой. На стене рядом с ним была установлена небольшая панель с двумя стрелочками вниз и вверх. Мужчина ткнул на ту, что показывала вниз, дверь бесшумно закрылась, и я почувствовала, как мы стали опускаться. Секунд через тридцать кабина замедлилась и двинулась горизонтально.
«Что за херня, Сорин?» — не выдержала я. — «У них тут что, своя ветка метро? Метро — это подземный вид транспорта, если ты не знаешь».
Гуар невозмутимо сидел на диване и внешне никак не среагировал на мои слова.
«Ну что ты, Софи, какое метро», — слегка саркастично зазвучал голос в моей голове. — «В нашем мире только норы роют, наверное, и Гереры вырыли себе баааальшую нору, и установили в ней железную коробку. Я бы тоже так сделал, если бы боялся, что в любой момент за мной могут прийти незваные гости. Ууу, как мне страшно в этой клетке! Хочу скорее в свой вечнозеленый, просторный мир с деревьями и нетронутой, девственной природой».
Мда, гуар мне в таких делах точно не советчик. Мы ехали минут пятнадцать, пару раз кабина лифта незначительно меняла направление, а я все думала, каких усилий стоило создание такого пути отступления. Это же нужны бешеные деньги, куча согласований, талантливый одаренный инженер. Жив ли он, интересно?
Наконец, лифт затормозил, начал плавно подниматься наверх и остановился полностью. Надеюсь, мы приехали. Мэйсон за все время поездки не проронил ни слова, впрочем, как и я. С этим лучше вообще как можно меньше общаться. Двери отъехали в сторону, мы поднялись со своих мест и вышли в какой-то бокс, освещенный лампами на потолке.
В боксе не было ничего, кроме тонированного механического мобиля комфорт класса. Мажордом сел за руль, а я с гуаром залезла на заднее сиденье.
— Ты не поедешь со мной спереди? — спросил Мэйсон, устраиваясь за рулем и глядя на меня в зеркало заднего вида.
— Мне надо немного поработать с папками, да и за гуаром следить сподручнее, — невозмутимо объяснила я.
Мужчина молча завел машину, пикнул пультом, и двери бокса поднялись вверх. Внутрь хлынул солнечный свет, и мы выехали на улицу.
Глава 19
Что ж, задумка была неплоха. Мы были на промышленной территории с боксами для хранения. Никто особо не отслеживал, кто арендовал здесь помещения, а постоянный поток мобилей обеспечивал полную конфиденциальность перемещений.
«Сорин, смотри за указателями, надо выяснить, куда мы едем», — скомандовала я гуару. — «Я пока просмотрю папки с личными делами детей».
«Конечно, внуча», — зевнул гуар и уставился в окно.
Я достала из портфеля стопку папок и, сложив их на сиденье, открыла первую. Внутри лежал листик с анкетой ребенка, а в кармашек был вставлен новенький, только что сделанный Идентификационный Документ, позволяющий разовый выезд за границу.
Я пробежалась глазами по досье. С фотографии анкеты на меня смотрел темноволосый подросток лет пятнадцати. Том Койл, воспитанник приюта «Озарение», ранее жил в приюте «Тихий Лес», рост, вес, группа крови, отличные оценки по всем предметам, спокойный, уравновешенный, ладит со сверстниками, в драках не замечен, бла-бла. Какой-то ботан, ничего интересного. Я взяла вторую анкету. Кэти Жильберт. Шестнадцать лет, переведена из приюта «Светлые дни» в «Озарение» два года назад, отличница учебы, флегматик, добрая душа. Так, третья анкета. Сюзанна Кортик, четырнадцать лет, до двенадцати лет содержалась в приюте «Крылья Ангела», затем перешла в ведомство приюта «Озарение», высшие оценки по предметам, уравновешенна, доброжелательна, оптимистична.
Дрожащими от возбуждения руками я перебрала оставшиеся анкеты. Тридцать детей от четырнадцати до семнадцати лет, все переведены в «Озарение» около двух лет назад из разных уголков нашей огромной страны, практически все хорошо учатся, и у всех, судя по характеристикам, просто ангельский характер. Интуиция вопила в голос, что это неспроста. Надо обязательно поговорить с этими детьми.
Я сложила все папки обратно в портфель и уставилась в окно. Настало время допросить кота.
«Сорин, расскажи мне, что ты знаешь о делишках Герер», — попросила я. — «Судя по всему, далеко не ко всей информации тебя допускали. Я должна знать все».
«Об этом приюте я ничего не знаю, внуча, Кайл меня не брал с собой, ездил один. Это было пару раз», — начал гуар. — «Я не верю в добрые намерения четы Герер, думаю, дети играют какую-то роль в их планах. Марта ничего не делает просто так. Здесь я тебе не помощник. Зато я в курсе про из взаимоотношения с покупателями этой золотой дури. Кайл вел с ними переговоры через Мирпау и через стационарные проекции. Я при этом присутствовал».
«Ух ты, ты даже знаешь, что такое стационарные проекции?» — удивилась я.
Эта маготехнология появилась буквально год назад. На зеркальном диске появлялось трехмерное изображение человека сантиметров сорок в высоту, и можно было разговаривать с ним, как вживую. Конечно, стоили эти штуки кучу денег, и простым людям были пока недоступны, но для наркобаронов, наверное, не было проблемой их купить.
Сорин пару раз стукнул кончиком хвоста по кожаному сиденью.
«Нахватался ваших новомодных словечек от Кайла, внуча», — не отрывая взгляд от окна, ответил он мне мысленно.
«Я знаю, что он вел переговоры с пятью-шестью дилерами по всей стране, это правда?» — спросила я.
«Трое, их осталось всего трое, остальных забраковала Марта. Мелкие сошки, а она хочет играть по-крупному. Подкова Пит, дисса Кисса и старший брат тройняшек Хуэго, Мигель. С ними шел основной разговор, и они готовы вложиться в Золотую Пыль».
Значит, трое. На них
