в универ не поехала. Я решила… просто залечь на дно на какое-то время.
Я бы никогда не призналась Денису в том, что просто трушу выходить из дома.
Малодушно прячусь ото всех, даже от Ани и Алёны после того, как меня публично обозвали… шлюхой…
От обиды в горле собирается ком.
“Я и сама с Ником поговорила. Знаешь что, через неделю все забудут про твой звездный час, вот и все! Тут даже говорить не о чем. Конечно он не будет тебя увольнять”.
Я очень сомневаюсь, что все забудут.
Под этим видео километры комментариев. Даже понимая, что этот негатив накрученный, я все равно не могу спокойно есть и спать, пока мое имя полощут все, кому не лень.
“Спасибо”, — пишу Алёне. — “Ты настоящий друг”
“ОМГ. Уже плачу…”, — пишет она.
Сглотнув, кладу телефон на тумбочку и выхожу из комнаты.
Василина застегивает сапоги и пристраивает на голову шапку, продолжая трещать. Мама тоже одевается. На полу у стены маленький чемодан и рюкзак Лины, который выглядит очень тяжелым, ведь ей столько всего может понадобится в двухдневной поездке к бабушке и деду. У сестры каникулы.
— Точно не поедешь с нами? — мама надевает куртку, глядя на меня через зеркало.
— Нет… — бормочу, пряча от нее глаза.
Она выглядит чуть лучше и вообще, она больше не плачет. Почти. И она выгребла из дома все его вещи. За ними приехал его друг и коллега.
Я чувствую себя плохой дочерью, ведь, закрыв за ними дверь, испытываю колоссальное облегчение и новую порцию нетерпения, из-за которого не нахожу себе места следующие полчаса. Вплоть до того момента, пока не раздается звонок в домофон.
Подлетев к трубке, срываю ее и выпаливаю:
— Шестой.
В десятый раз смотрю на себя в зеркало и в сотый раз расчесываю волосы. Я бледная, но ничего не могу с этим поделать. На мне спортивный лифчик и спортивные штаны. От футболки я избавилась, как только осталась одна. По голому животу бежит сквозняк, когда открываю входную дверь, прислушиваясь к скрипу лифтов.
Это настоящее сумасшествие.
Мы не виделись двенадцать часов, а меня уже гложет томительный голод.
Денис выходит из лифта и осматривается.
Крутит темноволосой головой сначала влево, потом вправо.
На нем спортивные штаны, толстовка и расстегнутая парка. Он выглядит, как отфотошопленная картинка. Он весь, черт возьми, “с иголочки”, и я знаю, что между поясом его штанов и пупком обязательно найдется широкая резинка брендовых трусов.
Обнаружив в дверях меня, он на ходу меняет направление, проезжаясь по мне глазами от макушки до пяток. Особенно по моей неприлично выставленной на показ груди и животу.
Мурашки пробираюсь даже под колени.
Встав на цыпочки, делаю два шага навстречу. Денис ловит меня на пол пути. Наклонившись, обхватывает руками талию и дергает вверх. Обнимаю его торс ногами и целую вместо любых приветствий.
— М-м-м… — тянет мне в губы с тихим смешком.
Ладонями сгребает мою попу.
В меня просачивается его запах и тепло его тела. Горячий язык здоровается с моим. У его языка никогда не бывает выходных. Никогда! Он всегда хочет командовать. Абсолютно!
— Мне прямо здесь тебя раздеть? — бормочет, откидывая голову.
— Даже не мечтай… — любуюсь желтыми крапинками в его голубых глазах.
Он всматривается в мое лицо. Пристально. Ну а я всматриваюсь в его. Может быть, за ночь он успел обо всем пожалеть…
В этом случае я умру.
Меня тянет к его губам, как магнитом. Мы опять целуемся.
Почти не замечаю, как оказываемся в квартире.
— Чай? Кофе? — спрашиваю, когда Денис ставит меня на ноги.
— Не-а…
Он снимает с себя парку и стягивает толстовку, оставаясь в футболке.
Коридор нашей квартиры явно ему “маловат”. Видеть его здесь — как пулю в сердце получить. Когда-то я даже помыслить о таком не могла, а теперь он здесь.
Бросив косой взгляд на мою грудь, лениво двигается по коридору, рассматривая вывешенные на стене картины.
— Твои? — кивает на них, приближаясь.
— Да… — прижимаюсь спиной к стене.
Нависнув надо мной, Денис упирается в стену руками над моей головой и становится невыносимо серьезным. Невыносимо, потому что мои внутренности млеют, когда он такой.
— Ты что, опять плакала? — поднимает пальцами мой подбородок.
— Нет, Шерлок…
Это правда, но ведь не обязательно плакать, чтобы чувствовать себя отвратительно.
Секунду раздумывает, после чего спрашивает:
— Тебе холодно?
— Уже нет… — шепчу.
— А так и не скажешь… — опускает глаза на мою грудь, которая вся покрыта мурашками.
— А у тебя что, опять бита в штанах? — задаю ему встречный вопрос.
Глубоко вдохнув, смотрит на свой пах. Я тоже смотрю, и у меня подгибаются колени, а рот наполняется слюной.
Нырнув под его руку, пячусь к двери в большую комнату, которую у нас используют для зависания перед телевизором.
Вчера мы до ночи проболтались в его машине. Странно, что мои губы сегодня не раздуло. Теперь о его губах я знаю все. Как ему нравится, и как не нравится. Как он хочет, чтобы я его трогала и сколько времени ему нужно, чтобы получить удовольствие с помощью моей руки, а мне… с помощью его пальцев…
Он смотрит в мои глаза, и я кожей чувствую его мысли.
В моих карманах нет чертовых магнитов, но Денис следует за мной так, будто они там есть. Будто нас связывает веревка, которая не позволяет удалиться друг от друга больше чем на два шага.
Это чертовски будоражит!
Ведь я нахожусь в замкнутом пространстве с большим и очень возбужденным парнем.
Мои парнем.
И в моей квартире он выглядит, как гость из космоса.
— Голодный? — спрашиваю, метнувшись от него в другой конец комнаты.
Войдя следом, Денис осматривается. Кладет ладонь правой руки на левое плечо и разминает сустав, вращая этим плечом. Смотрит на стену моего “почета”, где мама с древних времен собирала все мои грамоты и награды. Музыкальная школа, конкурсы пения и художественные конкурсы.
— Немного, — смотрит на меня исподлобья.
— У меня есть яблочный пирог…
Медленно подойдя к окну, изучает стоящую там картину. Это подарок для парня Алены, который она заказала на прошлой неделе. Картина по фотографии.
Кусаю губу, ожидая приговора.
Денис склоняет набок голову. Кладет руки на талию, глядя на мою мазню.
— Это что, Барков? — спрашивает наконец-то.
— Эм, да… — прыскаю я. —
