почве общей озлобленности, обстановка стала нагнетаться. Самые же фанатичные сторонники Верховной постоянно сетовали на то, что у неё недостаточно сильная власть для того, чтобы навести порядок. «Надо расправиться со всеми предателями в её окружении! – говорили они, – И тогда будет мир и порядок в нашем Обществе, и у каждого будет по пять апельсинов при каждой делёжке!»
Слишком расточительное отношение к апельсинам высших классов неизбежно вело к небрежности их хранения, а где имело место небрежность, там всегда какая-то проворная барамука успевала, чтобы украсть какой-то плохо лежащий апельсин. Украв, она разделяла его на дольки, которые пускала в дело, выменивая корки на что-то у других барамук на всякие полезности, и таким образом, способствовала обороту незаконных долек среди барамук. А поскольку сытость вела к растлению, то поводу этой проблемы Верховная выступила с речью перед Обществом:
– В то время, как наше Общество тратит все силы и средства на оборону нашей Свойнины, есть элементы, которые воруют дольки. Они наносят удар в спину нашему Обществу, отнимая ресурсы, которые нам так нужны для борьбы с врагом. Они воруют не у конкретных членов нашего Общества, они воруют у нашей Свойнины! Поэтому мы вынуждены ужесточить меры и не давать никакого спуску предателям!
После этого закон о воровстве был ужесточён, и борьба с воровством вызвала всеобщее одобрение. Были сформированы даже дружины добровольцев, которые ходили группами по нескольку обезьян и проверяли, не пытается ли какой-нибудь предатель Свойнины украсть лишний апельсин у какой-нибудь разделюки, пока та спит. И если ловили, то больно били, ибо каждому сознательному члену Общества было понятно, что в такой напряжённой обстановке предателям Спуску не должно было быть никакого спуску.
Заработала пропаганда, которая стала неустанно вещать о том, что, как только наступит окончательная победа над обществом Активности и Порядочности, все будут получать по пять апельсинов. Корники отреагировали демонстрациями с лозунгами «Победа врагов – Победа Демократии!», и когда они проходили мимо Умеющей Считать до Бесконечности, сочли обязательным её спросить:
– А ты готова за свою Свойнину не пожалеть разбитого носа, подбитого глаза, и выбитого зуба?
– За какую свойнину? – спросила Умеющая Считать до Бесконечности? – которая лишает меня того, что должна иметь, и держит моё здоровье за расходный материал?
– Ах ты сволочь! – закричали корники, – Вот она вся твоя поганая сущность и расчехлилась! Порядочная обезьяна гордится тем, что готова идти в бой до последней капли крови за свою Свойнину, а ты хочешь, чтобы за тебя другие свою кровь проливали, а ты в тылу отсиживалась, и дольки свои уминала, за защиту которых чужой кровью заплачено! Тьфу на тебя!
Галдёж претензий был столь силён, что Умеющая Считать до Бесконечности даже уже и не пыталась ничего ответить, а просто развернулась, и ушла. И последнее, что ей было слышно из того, что ей неслось вслед, было:
– Ух попадись нам только на каком-нибудь предательстве – мы тебя живо к ответу за всё привлечём!
Так дух патриотический дух среди барамук снова вырос, и корники снова преисполнились стремлением верой и правдой служить защите своей Свойнины. Что непременно и потребовалось, так как вскоре после этого состоялось новое сражение с обществом Активности Порядочности, что ещё раз свидетельствовало о мудрости Верховной, успевшей подготовить общество к войне. Так Верховная общества Справедливости и Равенства успела вовремя справиться с кризисом.
Глава 33. Как общество было предано
Однажды Умеющая Считать до Бесконечности встала раньше всех и увидела, как какая-то обезьяна бегает по территории общества Справедливости и Равенства, и разбрасывает листовки. Это была вражеская диверсантка из общества Активности и Порядочности. Подняв одну из них, Умеющая Считать прочитала «Верховная общества Активности и Порядочности вам не враг. Ваш истинный враг – Верховная общества Справедливости и Равенства. Она украла у простых барамук стотыщпятьсот апельсинов!».
– Ну зачем же что-то придумывать, когда есть реальные цифры, которых вполне достаточно, чтобы наглядно показать всю ложь, которую требуется разоблачить? – спросила она.
– Ты за всё время не смогла ни одного единомышленника привлечь на свою сторону, а ещё будешь нас учить, как вести пропаганду! – бросила через плечо диверсантка и убежала за линию границы.
С этого момента у общества Справедливости и Равенства настало трудное время проверки на верность своей Свойнине.
Когда оппозиционеры стали уставать от воинской повинности, они снова стали вспоминать, что они оппозиционеры. Свойники же в это время изо всех сил демонстрировали вражеским барамукам, как хорошо живётся в обществе Справедливости и Равенства. Изображая сытость и довольность, они набирали в грудь побольше воздуха, и, слегка оттопырив щёки, с важным видом прохаживались вдоль границы, показывая, какие они сытые и откормленные. Всех остальных же они всячески убеждали следовать своему примеру, ибо вражеские барамуки должны знать, как плохо живётся у них, и как хорошо живётся в обществе Справедливости и Равенства. Поэтому, когда в обществе стали возникать пацифистское настроения, они восприняли это, как предательство.
– Ну как же можно не понимать, – говорили свойники, – Что враг только того и ждёт, чтобы мы сократили финансирование обороны? Ну неужели вам непонятно, что это всё специально им раздувается?
Коварный враг же в это время не спал, и всё время норовил выведать, где в обществе Справедливости и Равенства спрятаны апельсины, чтобы во время рейда туда наведаться. Основным же источником информации для него были несознательные продажные барамуки, которые бессовестно сливали врагу ценную информацию за вознаграждение в виде долек. И, сколько ревностные свойники не ругали их деятельность, ничего не действовало, и ненадёжные элементы Общества продолжали продавать по кусочкам свою Свойнину за жалкие кусочки апельсина. Не действовало же потому, что обычно поймать никого не удавалось, а голословные призывы ни к чему не приводили. Самым же удручающим был тот факт, что если кого-то и ловили, то среди них обнаруживались не только оппозиционеры, но и некоторые свойники, которые ещё давеча столько активно кричали о недопустимости предательства, что дискредитировало всю патриотическую мораль общества. Сами же пойманные свойники, вместо того, чтобы признать всю глубину своей вины, начинали оправдываться, и объяснять, почему в других случаях продавать Свойнину было нельзя, а в их случае можно.
– А с чего мы должны хранить вам верность? – рассуждали недовольные, – Вы нас не уважаете, вы нас обираете налогами, вы избрали Верховную, которая не умеет считать! Если вы не хотите нас слушать, то вы этим самым нас первые же предаёте, а потому мы считаем своим правом ответить вам тем же! И мы не знаем, как так получается, что ваша власть обжирается
