В следующий момент меня приложило об борт саней. Как-то… дежавюшно: опять лицом. Сани резко вильнули и понеслись к берегу. Поперёк реки, поперёк укатанного санного следа, по которому мы удирали, шёл другой — от берега до берега. Вот на него-то, не останавливая, не снижая хода, и повернул Ивашко. Вторая тройка чуть притормозила и повернула за нами.
Мы вылетели по какой-то ложбинке на невысокий берег. Проскочили реденький голый перелесок, за которым оказался обнесённый высоким забором хутор. След саней вёл к воротам в этом заборе, но справа было чуть заснеженное пустое ледяное пространство — замёрзшее озерко? Болотце? Копыта коней простучали, скрежеща подковами на льду, вынесли нас на другую сторону. Лес, поляна, какая-то просека, снова лес… и ярок. Куда мы и влетели. Кони — по брюхо. Приехали.
Поинтересоваться ближайшими планами — я не успел. Ивашко стал обрисовывать наше будущее сам:
— Мать твою и Пресвятую Богородицу! Триединого во всех мордах! Сброю — к бою! Всем — на хрен! Ноготок — туда! Коней — убрать! Торку — на ёлку! Всем — с глаз долой! Куда прёшь?! След останется! Стоять молчать ждать! Бегом! Тихо!
Ну, в общем, всё понятно. «Занять места согласно боевого расписания».
Чарджи с луком уже оказался между ветвей довольно высоко на сосне, Чимахай, быстренько срубив в стороне несколько еловых лап, вместе с Николаем заметали следы на снегу. Ивашко снова убедительно сказал на великом и могучем — и они бросили это несвоевременное занятие. Ноготок, уютно завернувшись в свой тулуп, устроился в ветвях ещё одной сосны возле тропы. С другой стороны — прилип к стволу и стал как-то… неразличимым Сухан с рогатиной.
Мне Ивашко энергично указал место в стороне, в густом молодом ельнике.
Я, вообще-то, наслышан о разных нетрадиционных формах секса… Но — с молодыми ёлками?! И причём здесь размер бюста Иисуса? А! Понял! Это — иносказательно! Тогда — я побежал.
Куда сказано — туда я и устремился. Полный боевого духа, храбрости, отваги и душевного волнения. С шашечкой наголо…
И всё затихло. И стало возможно вспомнить себя.
Так, Ванька. Закрой, наконец, рот — анус простудишь. И перестань вылуплять гляделки — обледенеют на морозе. Вдох-выдох. Тихо. Счас враги прибудут. Почтово-курьерским. Тут мы их всех как…
Николай, отведя вторую тройку вглубь леса, подобрался ко мне с другой стороны. Я чуть… не испугался.
— Николай, а половцы скоро явятся?
— Бог даст — никогда. Свезло нам — мимо жилого места проскочили.
Не понял. А в чём тут везение?
— Поганые теперь этих, местных, жечь да резать будут. Глядишь, нагрузятся и дальше не пойдут. А мы, как стемнеет, вытащимся и дальше потихоньку…
Так это что ж получается? Что наша удача, счастье нежданное, в том, что мы каких-то здешних крестьян, каких-то людей русских вместо себя этим… серым тараканам… которые — степные волки… в пасть бросили?
— Точно. Началось. Ты шапку-то сними — слышно уже, поганые православных режут.
Я стащил с головы шапку. В тишине зимнего леса откуда-то издалека доносились крики, ржание коней. В той же стороне появился и начал расти в высоту и ширину столб чёрного дыма.
— Так может, пока они заняты, мы коней вытащим и дальше пойдём?
— Мертвяк твой больно хорошо сулицы кидает. Коней им кучу побил, самих пару-тройку. Они теперь в нас вцепились — кровь пролита. Но если у них руки хабаром заняты… ну, не бросать же. А вот дозор по следу — послать могут. Будет дозор — мы их бьём и бегом бежим. Не будет — ждём пока они уйдут, и сами уйдём спокойно.
Спокойно не получилось. После получаса ожидания, когда я уже был три раза твёрдо уверен, что хватит мёрзнуть — всё обошлось, в той стороне, где была наша засада, вдруг раздался вскрик. Ещё пара — по-тише. Конское ржание… какая-то возня. И голос Ивашки:
— Вашу…! Кто коней тащить будет?! Раз-два-три… долбаи.
Три порубленных-поколотых мохнато-серых человеческих трупа, чуть в стороне — лошадиный со стрелой у основания шеи. Ноготок вырезает стрелу, Чарджи наверху посматривает в сторону разгорающегося в стороне замёрзшего озерка пожара, Чимахай успокаивает нервную лошадку. Все при деле. И мне пора:
— Сухан, брось мертвяков обдирать. Я сейчас лошадей распрягу, а ты сани вытащишь.
Подгоняем друг друга, подгоняем сами себя — могут и другие… тараканы приехать.
Как-то очень хорошо начинаю понимать древних ацтеков. Они считали бронированных конников Кортеса — не всадником на лошади, а одним шестиногим существом. Боевые тараканы — большая сила.
Лошадей-то я распряг, а вот вывести их на твёрдое… Не детское это дело. Силы просто не хватает. Мужики вытащили за недоуздки. Снова спешно запрягаем. На этот раз — цугом. Тройку же и паровозиком можно построить. Берём кобылку посмирнее из трофейных, вторую — привязываем к задку саней. Оставить лошадей нельзя — убегут к своим хозяевам, знак подадут. Поэтому и пришлось Чарджи третью лошадь — стрелой валить.
Какая-то тропка в лесу, даже не тропа — просто место без деревьев. Я иду впереди, тыкаю в снег своим дрючком, чтобы лошади в яму под снегом не провалились, следом Ивашко тянет кыпчакскую пристяжную под уздцы и непрерывно бурчит под нос. Меня ещё трясёт, очень хочется поговорить. Но Ивашко начинает первым:
— Ты… Эта… ты не серчай… что я тебя так… ну… матюками… и по уху… не со зла… быстро надо было… вот… а у тебя… навыка-то… а тут… лишний раз вздохнул — голова покатилась.
Ему тяжело: глубокий снег, он сам — мужик грузный, кобыла нервничает, дёргается. А уйти надо быстро. Не дай бог — догонят.
— Да какой у меня навык! Всё правильно. Ты лучше скажи — когда войско половецкое пройдёт — мы на Десну вернёмся?
Ивашко уже весь мокрый, пар валит от головы, тулуп сброшен в сани.
— Какое войско? Это ж не войско было. У войска впереди идут дозоры, головная стража. После — передовой полк. После — само войско по полкам. За ним — обозы, и за обозами — своя стража. А теперя… уф… вспоминай — чего мы на реке видели.
Я пытаюсь вспомнить. Не свои весьма… панические и беспорядочные впечатления, а картинку. А и правда — а что же я такое видел?
— Ну, дозор был. Десятка полтора верховых.
— Двенадцать. Дальше.
— Дальше… За нами погоня была. Всадников… полсотни. Это их передовой полк?
— Тридцать два. Тьфу!
Ивашко смачно плюётся в снег, вытирает губы, снова тянет кобылку. А я успеваю понять, что сказал глупость.
— Не, маловато для войска. Может, какая-то часть?
Ивашко тяжело отдувается и задаёт наводящий вопрос:
— Когда мы из-за мыса выскочили, и первый раз их увидели — что было за дозорами?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
