— Судя по вздохам, ты это дело спустишь на тормозах?
— Это концы зачищали, — сказал Сомов. — Погашенный тираж никому не нужен, а кое-какие знания — всегда опасны. Доллары у Хромова — плата за Метелькина, в этом я уверен. А копать, кто именно зачищал, уволь. Еще послужить хочу, а у нас — прокурор новый. Землю роет, как бульдозер, не обломали его еще.
Я усмехнулся:
— Ты когда-то мечтал поскорее с работы уйти. Или боишься, что на пенсию не проживешь? Так у тебя — участок треть гектара, как-нибудь прокормишься.
— Я тогда тоже погашенным тиражом окажусь, — туманно пояснил Сомов и протянул через стол руку на прощанье. — Себе дороже, как говорится. Документ твой на экспертизу отдам. Будь здоров и помалкивай. Дольше проживешь.
2
Я сказал Танечке о предложении Маркелова провести субботу на дачке у вдовы Хромова, и она восторженно принялась звонить, договариваясь с ребятами, кто за что отвечает, а с их подружками — кто чем нас порадует. На призыв откликнулись Андрей, предупредивший, что захватит с собой Светлану, Валера и несколько неожиданно — Федор, оказавшийся у Кимов в момент переговоров. Федор взял на себя шашлык и выпивку, Светланка обещала немыслимый торт, а Танечка — столь же немыслимые салаты.
Пришлось ехать на двух машинах, не считая грузовика, в котором в качестве штурмана ехал Маркелов. Он был немного огорчен, потому что его жена под благовидным предлогом отказалась участвовать в этом пикнике. Маркелов прекрасно понимал, почему она не поехала, но — вздыхал, потому что с нами оказалось много молодых женщин и он искренне хотел, чтобы она наконец-таки распрощалась со своим добровольным затворничеством.
Кроме Танечки и Светланы — очень миленькой, но, как мне показалось, чуть-чуть легкомысленной — с подружкой явился и Федор. Вот о ней я бы не сказал, что легкомыслие ей свойственно хотя бы в допустимой для молоденькой женщины степени. Она была высокого роста — чуть выше, чем хотелось бы, — статна и хороша, дружелюбна и улыбчива, но немногословна и, как говорится, себе на уме. Кроме того, мне показалось, что в их отношениях с Федором существовала какая-то напряженность. Может быть, я ошибался, но что-то, помнится, меня насторожило тогда.
Только Валерий был один. Его прежняя девушка вышла замуж, когда он уехал по контракту в Чечню вырабатывать стойкое отвращение к наградам Родины, и держался Валера несколько скованно, пока не взял под свою опеку осиротевшего сына Метелькина.
Парнишка выглядел растерянным и даже чуточку испуганным, что ли. Привыкший к одиночеству, застенчивый и робкий по натуре, он не знал, в какую щель ему лучше всего забраться, чтобы понадежнее спрятаться от множества незнакомых людей и в особенности от смеха звонких молодых женщин. Танечка это приметила сразу, попыталась было поговорить с ним, но парнишка замкнулся на все замки, и только Валера с его грубоватой мужской прямолинейностью сумел и разговорить его, и пристроить к делу.
— Надо стол во дворе соорудить. Помогать будешь, мне без помощи никак не обойтись.
Мы вместе с Маркеловым и Андреем обшивали добрыми досками несчастную эту засыпушку, а подружка Федора, которую звали Ирочкой, нам помогала. Серьезно, толково и, главное, вовремя. За работой выяснилось, что она работала медсестрой в спортлагере и, кажется, имела на Федора самые серьезные виды. И в три молотка с такой сообразительной помощницей дело у нас продвигалось споро и весело.
Сама хозяйка руководила девичьей бригадой, которая готовила нам закуску. Впрочем, глагол «руководила» мало подходил Полине. Она была растерянна и тронута нашим внезапным вторжением, смущалась, как смущался и ее сын, но Танечка и Светлана вели себя мудро, включая ее в разговор и непременно спрашивая совета во всех своих кулинарных творениях. И она тоже успокоилась и заулыбалась столь облегченно, что я все время побаивался ее внезапных счастливых слез.
А Федор в одиночестве занимался костром для шашлыков. Попросил, чтобы ему не мешали, сославшись, что знает секрет, как именно готовить шашлык, но сразу же откликался, когда нам требовалась мужская помощь. Мне почему-то не нравилась эта его замкнутость, но я помалкивал. Андрею в данной ситуации было виднее.
— Была у них милиция, — сказал Маркелов, когда мы с ним приколачивали очередную доску, а Андрей отошел. — Не то странно, что была, — это как раз понятно. Странно, что все в доме перевернули вверх ногами. Что искали — вопрос.
— Значит, не все документы им достались, — сказал я.
— Он перед отъездом костер для сына затеял. Вот в нем-то все то и сгорело, что им не досталось.
— О чем спрашивали?
— Да ни о чем, как Полина говорит. Милиция тоже светиться не хочет, Сомова с ними не было, да и он стал теперь человеком осторожным.
Пришел Федор. Доложил, что угли в костре добрые, шашлыки нанизаны и что он только ждет команды. Начал нам помогать, дело пошло споро, у хозяек наших тоже. А поскольку Валерий с парнишкой сколотили стол, то Полина стала на него накрывать, а девочки решили пока искупаться в пруду. Полина выдала им полотенца, они убежали, а мы в четыре молотка закончили с обшивкой к их возвращению с купанья.
Полевой обед наш прошел весело, тем более что шашлык и впрямь оказался на редкость вкусным. Все было как-то по особенному легко и непринужденно, как бывает после дружного общего труда. Даже несчастный мальчик стал смеяться.
Веселье наше кончилось, когда за Федором и его подругой Ирочкой пришла машина из спортлагеря. За рулем ее оказался мой бывший личный шофер Вадик, которого я уволил, как мне кажется, вполне своевременно. Он был и остался все тем же переростком, какими остаются мальчики, коим не суждено стать взрослыми мужиками до гробовой доски. Он радостно приветствовал меня, а я его — безрадостно, обратив куда большее внимание на его черный берет, нежели на него самого.
— Что это у тебя на голове?
— Беретка, — он для достоверности потрогал ее рукой. — В лагере выдали. Я теперь там, при гараже. На дежурных машинах работаю.
— Всем выдают?
— Ну, что вы! Только тем, кто первую ступень прошел.
— Какую еще супень?
— Посвящения. Вот Федор и Ира прошли, так им все положено. И полная форма, и право на ношение оружия, и вот меня за ними послали…
А я не мог оторвать глаз от медсестры Ирочки: она к машине шла. После купания она изменила прическу и теперь кого-то стала мне напоминать. Я совсем недавно видел ее вблизи, чуть ли не напротив себя, только она — если, конечно, это была она — была тогда в ладно подогнанной форме и стояла в строю…
Вспомнил только дома, когда Танечка в своих рассказах упомянула о странном медальоне на шее этой Ирочки:
— Знаешь, это не крестик. Это такой кружочек, а в нем — четыре скошенные спицы. Самая настоящая свастика, только как бы в колесе, что ли. Я спросила, что это, и она сказала, что это — коловрат. Старинный арийский знак.
И я сразу увидел молодецкий строй перед разгромленным рынком. Медсестра Ирочка стояла в этих рядах. Прямо напротив меня. И вскидывала руку в приветствии: «Служу России!»
— Эта коловратная Ирочка о чем-нибудь расспрашивала?
— Нет, не очень. Она рассказывала о спортлагере, а Светка сказала ей, что знает, чью кашу они там едят…
Абзац. Со звоном. Аж оборвалось у меня все внутри…
3
Перечитал, что записал после разговора с Танечкой, и остался недоволен собой. Когда на Кубе после всех моих рассказов об африканском сафари кубинцы подарили мне роскошную толстую тетрадку, я дал себе зарок, что буду записывать в нее только веселые истории. Но веселое таяло, как мороженое в экваториальной жаре, и в результате получилось то, что получилось. Нет, не скажу, что все уж так третьестепенно для читателя, в котором вдруг взыграло любопытство узнать кое-что о нашем времени, но все же вчерашняя запись показалась мне маловразумительной и, главное, малоинтересной.
Ну, в самом деле, влюбился парень в девушку, которая испытывает восторг в строю и любит амулеты с коловратом. Ну, и господь с нею, сердцу не прикажешь…
Только перед обеденным перерывом мне позвонил Маркелов.
— Пообедаем вместе? Только не там, где любит закусывать сосисками Юрий Денисович.
Встретились не там. Сели за столик, Маркелов что-то заказал, а когда официант удалился, сказал приглушенно:
— Вчера, если помнишь, кому-то пришла в голову идея собрать деньжат для Полины.
Идея пришла Танечке. Но я только кивнул в ожидании продолжения.
— А сегодня Полина приехала в Глухомань и прибежала ко мне. Несколько, я бы сказал, взволнованная. Ну, вчера она разбирала деньги, которые мы почему-то складывали в старую шапку…
— Подобная взаимопомощь исстари называется «шапка по кругу», — пояснил я.
— Да не в названии дело, — с досадой сказал Маркелов. — Дело в том, что в той шапке оказалось три сотни долларов сотенными купюрами. Полина никогда их в руках не держала, чисто по-советски перепугалась и примчалась ко мне, чтобы узнать, что с ними делать. Я вспомнил о том клочке, что тебе Сомов вручил… Ну, с номерами… И купил у нее эти сотенные по максимальной таксе. Вот их номера.
