Извини, читатель, но даже во сне я не мог представить себе, что через много лет какая-то жалкая неумытая тварь (грубо, но иначе не могу) назовет меня и моих боевых друзей гитлерюгендом. Назовет открыто, на все страны по телеканалу «Россия».
О, Россия, мать родная, это по твоему приказу прямо со школьной скамьи мы шагнули в пламя войны. Романтики, мечтатели, драчуны. Прошли через свинцовую пургу, и как мало нас уцелело. О тех, кто вживе, жалкие недобитки оклеветали грубо и цинично. Ветераны откликнулись возмущенными письмами, обращениями в суд, прокуратуру. В ответ — гробовое молчание. Один негодяй оказался сильнее тысяч заслуженных воинов — живых и павших.
Николай Карлович Сванидзе — это о нем речь. Какая нечистая сила забросила его в сердце русской столицы, усадила в кресло ведущего ТВ. Говорят, протекцию составили высокопоставленная московская домохозяйка и батько-кукловод.
Тогда они были сильны, общественное мнение трепетало у их царственных ног. Лизоблюды всех мастей пели им осанну. А Борис Березовский, зная, из какого материала сработаны его боссы, открыто бахвалился: «Я даже из мартышки могу сделать президента». О времена, о нравы!
В самом низу иерархии, возведенной новыми хозяевами страны, оказались защитники Отечества: их оплевывали, унижали на каждом шагу. И никто не возмущался. Депутаты, увы, даже пальцем не пошевелили. Их обуял панический страх. Как ушат холодной воды, подействовало грозное предостережение Сванидзе: «нашей Госдумы президенту не хватит и на один зуб». Избранники народа, а в их числе и самый скандальный Владимир Жириновский, смиренно преклонив колени, торопливо посыпали свои головы пеплом.
Николай Сванидзе торжествовал. Он создавал себе ауру вселенского злодея. Его ненавидели, но боялись. Опускали шпаги даже самые несгибаемые гвозди бы делать из этих людей. Сошел с политической арены бесстрашный генерал Альберт Макашов. Сванидзе и иже с ним злорадствовали: на кого он руку поднял, против кого голос возвысил. Позвольте, мой генерал, поднять выпавшее из ваших рук знамя. Мы понесем его дальше. Сванидзе и его присных обязательно остановим. И памфлет ему посвятим:
Однажды кит, охотясь в океане,Поймал тонувшего Сванидзе.За жизнь свою он съел немало всякой твари,Но выдержать СНК в желудкеПри всем своем желании не мог.Кит выплюнул…
Последуем и мы этому примеру. Ведь Николаю Карловичу и сейчас неймется, 8 февраля с.г. он поливал грязью лидера коммунистов Геннадия Зюганова, который только заикнулся о национальных перекосах. Как человек из глубинки, из самой гущи народной, позволю себе привести конкретные факты и примеры. Их море. Ни в одной стране мира государствообразующий народ не пребывает в такой нищете и бесправии.
Теперь взглянем на олигархов, на их физиономии. Это кучка, которая облапошила целую страну. Олигархи украли Россию, ее недра, рабсилу, лишили нас будущего. Их сознание ниже уровня диких зверей: последние не поедают себе подобных. Их принцип: ты сдохни, а мы будем процветать. Миллиарды долларов уплывают за границу, а народ бедствует, стонет. Никогда за всю послевоенную историю у нас не было столько беженцев, нищих, бездомных, наркоманов. Тысячи детей умирают от голода, болезней, холода. Всмотритесь, изверги, в их исхудало-синие лица, совсем потухшие глаза, и пусть хоть какая-то искорка шевельнется в холодной душе эгоиста.
Когда-то моим кумиром был первый секретарь ЦК ПОРП Владислав Гомулка. Помню его знаменитое изречение: «В науке, культуре, литературе и искусстве, где требуется самовыражение польского национального духа, должны работать только поляки». А у нас? Даже Министерство культуры возглавляет господин Швыдкой, от которого за версту разит русофобией. А телек хоть не включай. Одни и те же лица, один и тот же лексикон, убогий репертуар. Россия, богатая умами и талантами, довольствуется жвачкой новоявленных оракулов, которые, как тараканы, заполонили все каналы ТВ.
По моим наблюдениям, русское начало сейчас только пробуждается. Оно еще в потенции, его ядро не сформировалось. Но сколько отечественных невежд и подлецов уже занесли секиру, готовые на корню подрубить первые всходы. Русский генпрокурор Устинов и его подчиненные на местах готовы упрятать за решетку любого пацана, особенно бритоголового, если он слишком откровенно заявит о своей этнической принадлежности. Именно за это был упрятан в каземат писатель Эдуард Лимонов. А ведь к писателям — совести нации, рожденным для того, чтобы быть в оппозиции существующему режиму и умерять его дурь, правосудие всех цивилизованных стран относится с особым тактом.
Прислужники Запада не оставляют в покое и Русскую православную церковь. Небезызвестный политтехнолог Глеб Павловский всего себя и свой мощный фонд эффективной политики отдает созданию альтернативного православия, говоря коротко, пропаганде раскола в РПЦ. Такие, как Павловский, обладают непревзойденной способностью проникать в любую щель наших разногласий. Будем же осторожны. Стоило митрополиту Кириллу на научно-практической конференции в Москве 20 января 2003 года произнести слова: «Нет ничего оскорбительного в утверждении, что Россия является государством русских православных людей, в котором живут также национальные и религиозные меньшинства… где их национальные и религиозные права защищены и обеспечены», и продажные СМИ начали травлю.
Дорогие оппоненты. Не забывайте, что в России нас, русских, славян, более 80 процентов. Плюс 25 миллионов русских в ближнем зарубежье. Тяжело им там живется. И не только там. Давно и тщетно стучатся во все двери 300 тысяч русских, проживающих в Государстве Израиль. Николай Карлович об этом не заикается — кишка тонка. А что вам стоит справиться у директора Московского бюро по правам человека Александра Брода. На рабочем столе этого господина лежит Обращение русской общины Израиля, подписанное его председателем Анатолием Владимировичем Герасимовым.
Читаем вместе: «В Израиле нет ни одного заместителя мэра — русского, не говоря уже о более высоких должностях в органах местного самоуправления и в государственных структурах… В кнессете нет ни одного русского и, как утверждают сами депутаты, никогда не будет». Далее автор пишет, что их поставили перед выбором — или пройти иудизацию, ассимилироваться, дети этих гоев тогда уже не будут васятками и алевтинами, не будут красить яйца на Пасху и носить христианский крестик, или они уберутся вон. Третьего не дано.
Еще откровение: «Сегодня многие левые в Израиле открыто заявляют, что сионизм и расизм — это слова-синонимы. А для того, чтобы понять, что иудаизм — самая шовинистическая из всех мировых религий, достаточно прочитать «Шульхан Арух». И далее: «В Израиле считается правилом хорошего тона пнуть походя Россию, поиздеваться над русскими израильтянами: обозвать их гоями и сказать, что у гоев не может быть равных прав с евреями… Израиль создан евреями и для евреев… А вы отстой, который сливают в Израиль славянские государства. Мне непонятно откровенно хамское отношение со стороны российской общественности и государственных чиновников к своим русским соотечественникам в Государстве Израиль». Что вы на это скажете, Николай Карлович. Может, поддержите, и это зачтется на суде поколений. Кстати, в обращении русской общины есть тезис, с которым я лично не согласен: «За 200 лет своего совместного с русскими проживания в России российские евреи так и не стали неотъемлемой гармоничной частью российского общества». Здесь перебор явный. А вот с утверждением, что русская община все прелести жизни в Израиле испытывает на собственной шкуре, согласиться, пожалуй, можно. Того же Сванидзе в этот рай никакими куличами не заманишь.
На предстоящих выборах в Госдуму победит тот, кто полнее и доступнее выразит не только социально-экономические, политические, но и этнические интересы русских и других коренных народов РФ. Эту истину, надеемся, усвоят и Светлана Горячева, и Геннадий Селезнев, которых на какое-то мгновение ослепил скорбный лик бывшего раскольника Рыбкина. Предать своих, отказаться от всего, чему еще вчера поклонялся, к чему призывал других, — это уже слишком, это удел иуды.
Автор этих строк долго состоял в КПСС, был активным коммунистом. Сейчас я формально беспартийный, но партбилет и учетную карточку бережно храню. Я из того поколения, которое присягало единожды и на всю жизнь. Всегда я находился на линии огня, многократно был атакован и своими, и чужими. Работал до полного износа. А теперь и возраст, и старые раны все чаще напоминают о себе: успокойся, мол, дорогой, хватит, пора и честь знать. Но Николай Карлович, достигший эльбрусских высот в умении злобно и цинично изобличать своих оппонентов, разбудил меня, заставил взяться за перо. Говорю об этом, как на исповеди.
