Хикэру-доно, если выиграешь.
— О, не переживай ты так, Сумераги-тайчо, великая и ужасная защитница этого города. — усмехается Аягава: — я сдамся, и ты выиграешь. Вот только сперва я покажу всем, что ты ничего не стоишь, что ты всего лишь пыль под ногами у Вечно Молодой Луны. Знай свое место — ты и твои шавки!
— Вот как. — говорю я, подтягивая ноги под себя и садясь на многострадальную пластиковую траву: — а я думал, что мы можем договорится. Жаль. Я не могу допустить такого исхода, для нашей команды сейчас очень важен имидж. Мы не можем позволить себе такого исхода. Извини.
— За что ты извиняешься, девчонка? — хмыкает Аягава: — за свой проигрыш и позор? Поверь, не стоит … Ай! Что это?!
— Это — мои жгуты. Или ленты. Я еще не решил как их правильно называть. — доверительно говорю я Аягаве: — моя команда называет их тентаклями, но это как-то слишком хентайно. И да, ты права — они сейчас сжали твое настоящее тело, Аягава-сан. Или вернее — проекция Аягавы? Знаешь, а я ведь сперва поверил, что ты неуязвима… но потом…
— Отпусти меня! — кричит Аягава, но ее никто и не держит. Вернее — никто не держит ее проекцию. В то время как мои кровавые жгуты сжимают настоящее тело Аягавы.
— «Козырный Туз» Аягава. — говорю я: — а ведь я почти поверил. Пламя, холод, телекинетика, клоны, регенерация… но ведь все, чем ты на самом деле владеешь — это проекция, верно? Твое пламя не жжет, твой лед не морозит, твои проекции на самом деле не регенерируют. Единственное твое истинное заклинание помимо проекции — этот прокол, который, кстати тоже всего лишь проекция иной реальности. Всего лишь манифестация твоих заклинаний. К сожалению, у тебя на самом деле нет регенерации. Нет неуязвимости. Нет скорости. Ты сама — вот тут… если ты не сдашься, то ты там и останешься. Под землей.
— Нельзя атаковать игрока, не владеющего мячом! — кричит проекция Аягавы и у нее на глазах выступают слезы.
— Ну надо же. — говорю я и немного сжимаю свои щупальца — так, чтобы ей там стало тяжелей дышать: — скажи своей проекции — пусть опустит взгляд.
Аягава-проекция опускает взгляд и видит мяч, который касается ее ноги. Мои багровые нити бережно принесли ее к ней. Она — касается мяча.
— Проекция — это всего лишь часть тебя самой, так что у меня прямо сейчас есть законное право удушить тебя… ну или оставить там, где ты есть. Кстати, я не уверен, что Воля Императора воскресит тебя после такого — все-таки ты не на игровом поле сейчас, а под ним…
— Я сдаюсь! — поднимает руку Аягава: — сдаюсь!
Глава 20
Глава 20
— Как там — «когда они уходили в этот день со стадиона, их не встречали восторженные толпы, не было миллионных контрактов на рекламу кроссовок или газировки, они просто освободили раздевалку и отправились по домам. Но они не знали, что их жизнь уже изменилась навсегда, потому что они стали частью чего-то великого». — говорю я, поднимая жестяную банку с зеленым чаем. Банка уже полупустая. Надо было бы попросить Читосе заварить ее чудесный чай, но она ушла в ванную.
— Хм? Это еще откуда? — поднимает голову Майко: — я бы парочку контрактов на рекламу кроссовок подписала. Это ж миллиарды. Хотя и деньги нам сейчас не так остро нужны, но вы просто представьте мое лицо на баннерах по всей стране!
— Ужас какой. — отзывается Акира: — кошмар просто. Я и так твое лицо каждый день вижу.
— Ты завидуешь моей славе и популярности. Клянусь, я слышала, как на трибунах скандировали «Тигра — молодец, Огненная Сестра — отстой».
Я смотрю на этих двоих, устроивших вялую перепалку и думаю о том, что все мы устали как собаки и было бы хорошо, если бы все мы разъехались наконец по своим домам. Но ситуация с Инквизицией и Антимагией — остается неясной, поэтому мы все еще вместе. За городом. В каком-то доме с достаточно большим двором и даже прудом. Это богатство выделило нам в пользование на время «залегания на матрацы» местное гокудо. Дом большой и наши уже разбрелись по нему, кто-то заснул, кто-то отправился в ванную, а эти двое продолжают спорить на кухне. Кухня, кстати тут тоже большая, с плитой и островком для готовки посередине и огромным телевизором, вмонтированным в стену. Я лично жду, пока освободится хотя бы одна из двух ванных (одну заняла Читосе, вторую — Иошико), для того, чтобы помыться и лечь спать.
— Здесь безопасно. — говорит Линда, войдя на кухню: — я проверила поместье.
— Это домик с двором. — поправляет ее Акира: — Алый Павильон.
— Домик так домик. — пожимает плечами Линда: — расположен хорошо, если кто по дороге будет ехать — издалека увидим. Я посадила … одну из себя понаблюдать.
— Хорошая у тебя способность. — задумчиво говорит Майко: — мне бы такую. И посторожить и отдохнуть.
— Кстати, насчет отдыха… — Линда проходит к столу, находит в шкафу бокалы и достает откуда-то бутылку. Бутылка большая.
— Полагаю, нам все же стоит немного отметить. — говорит она: — за выход в финал и безусловный иммунитет от преследования на следующие два месяца — до Осеннего Бала в Лазурном Дворце.
— А давай. — говорю я: — если моя мама-Майко возражать не будет.
— Не, мамочка Майко даже присоединится… — машет рукой Майко: — мы же с тобой в особенных отношениях, сынок.
— Я что-то пропустила? — Линда едва поворачивает голову к Акире. Та мнет переносицу указательным и большими пальцами, своим знаменитым жестом «меня окружают идиоты».
— Нанасэ опять сбежала. — поясняет Акира: — а у Сина школа на носу. Можно, конечно и не учиться, но социализация и прочие табу нашего жестко регламентированного общества. И вообще, как это так, наш бесстрашный лидер и — неграмотный. Вот Майко и решила опекунство оформить. И теперь эти двое с темы «молодая мачеха и озабоченный сыночек» не слезут.
— Ааа… — тянет Линда, ловко открывая бутылку и разливая по бокалам: — так вот почему они так глупо хихикают.
— Угу. Я, кстати, думаю, что опекун из тебя бедовый, Майко. Сину нужна твердая рука и воспитание на собственном примере. Ты его только избалуешь. Так что вопрос о личности опекуна остается открытым. — говорит Акира, поднимая свой бокал и глядя на свет через стекло: — что это?
— Вино. — пожимает плечами Линда: — не была уверена насчет шампанского или напитков покрепче, вот
