— Ричард Гордон? Дик? Вот так неожиданность! Ну, вылезай скорее, я хочу тебя расцеловать! Товарищи, это же Дик Гордон собственной персоной, знаменитый изобретатель. Дики, здравствуй! Ах, как хорошо, что ты перешел к нам и что мы тебя не убили миной… А Джонни где? Неужели остался там?..
Джонни очень хотелось крикнуть, что он не остался «там», наоборот, он здесь, он слышит, он хочет сказать это… Но говорить он был не в силах. Голос Дика Гордона, взволнованный и прерывающийся, ответил:
— Здравствуй, Том… здравствуй!..
Так, значит, это Том Даунли встретил их здесь?.. Вот кто разговаривает с Диком!
Голос Дика продолжал:
— Джонни здесь… он в башне… с ним, видимо, что-то случилось…
Кто-то полез на башню. Чьи-то крепкие руки подхватили Джонни и вытащили его из танка через боковой люк. Холодный воздух взъерошил волосы Джонни. Сознание куда-то проваливалось, и вместе с ним проваливались голоса, которые становились все тише; по крайней мере — так казалось Джонни, еще успевшему услышать взволнованный голос Тома Даунли:
— Джонни, миленький мой, что с тобой?..
Второй голос, успокаивая, ответил:
— Нет, все в порядке. У него легкая контузия. Через полчаса очнется, тогда и поговорите.
Но этого Джонни уже не слышал. Все покрылось мягкой ватой, и в ней утонули голоса. Однако Джонни почувствовал, как радостная улыбка тронула уголки его губ — радостная, счастливая улыбка человека, который добился осуществления своей мечты и теперь может бездумно и спокойно отдохнуть…
КОНЕЦ ПЕРВОЙ АРМИИ
Генерал Морис Ренуар ничего не знал о бегстве Дика Гордона и Джонни Уолтерса, да и не до того ему было сейчас. С середины ночи генерала Ренуара захватили другие неожиданные события, которые разворачивались с невероятной быстротой.
Никто в штабе этой ночью не ложился спать, все отделы готовились к сложным утренним операциям. Беспрестанно звонил телефон, военная штабная радиостанция неутомимо пересылала и принимала радиодепеши, приказы и рапорты. Телефонная линия, соединявшая штаб с центральным командованием Совета, была перегружена донесениями и информационными сводками.
В конце концов генерал Ренуар велел выключить телефон, чтобы избавиться от назойливых звонков, не дававших ему сосредоточиться на работе. С этой минуты все телефонные звонки поступали в комнату адъютанта, вызывавшего генерала только в случае крайней необходимости.
Стенные часы громко пробили три раза — утро сменяло ночь. Но за широкими окнами кабинета генерала Ренуара было еще совсем темно. Морис Ренуар дописал последние слова большого донесения Совету Заинтересованных Держав, в котором требовал немедленной поставки новой партии тяжелых танков и самолетов для усиления уже существующих частей.
«Единственное оружие, на которое в сложившихся условиях можно положиться — это машина, — писал генерал Ренуар, — она может действовать и против врага, и против разложенных внутренней агитацией частей, силой поддерживая в них строгую дисциплину…»
Он отложил перо: можно было передохнуть несколько минут. Усталыми глазами генерал еще раз взглянул на часы: близилось утро. Он поднял руки и встал из-за стола, медленно потягиваясь: все тело ныло, крайне утомленное работой. В ту же минуту резко задребезжал звонок телефона. Генерал нахмурился: опять!..
Раздраженно взял трубку:
— Слушаю. Что нужно?
Встревоженный голос прокричал из трубки:
— Генерал Ренуар! Мне нужен генерал Ренуар!..
— Это я. Что нужно?
— Господин генерал, говорит начальник центральной радиостанции. Срочно нужна ваша помощь. Мы не можем работать. Вокруг…
Голос оборвался. В трубке что-то затрещало, зашуршало — и смолкло. Генерал злобно нажал на рычаг аппарата:
— Ч-черт! Что случилось? Центральная? Кто это? Алло, центральная! Алло!
Телефон молчал. Генерал нажал кнопку звонка и не отпускал ее, пока не вбежал адъютант, застывший на пороге живым воплощением вопросительного знака.
— Что случилось с центральной радиостанцией? У меня почему-то замолчал телефон.
Адъютант беспомощно развел руками:
— Я знаю только, что начальник станции настойчиво требовал предоставить ему возможность переговорить лично с вами, господин генерал… Так что мне пришлось, волей-неволей, включить телефон…
— Немедленно распорядитесь, чтобы мне починили аппарат. А пока пошлите ординарца на станцию — узнать, что произошло. Позвоните и вы туда. Что там случилось «вокруг»?..
Адъютант вышел из кабинета, но вернулся через минуту:
— Разрешите доложить, господин генерал, телефонные аппараты не работают во всем штабе…
— Что? Вы бредите?
Адъютант развел руками:
— Видимо, что-то случилось на телефонной станции..
Генерал Ренуар стукнул кулаком по столу:
— Под вашу ответственность: немедленно все починить! Принять все меры! Пришлите ко мне начальника связи…
Генерал не закончил: он увидел, что остолбеневший адъютант смотрит в окно за его спиной. Морис Ренуар быстро оглянулся: в бледном сером свете рассвета было видно, как по площади, на которую выходили окна кабинета, бежали солдаты. Откуда-то донеслись еще далекие звуки винтовочных выстрелов. Неожиданно звякнуло стекло в окне: шальная пуля пробила его и ударилась о стену…
Генерал Ренуар замер от неожиданности: что это? Что происходит? Неужели нападение? Но откуда?..
Он не успел произнести ни слова. В кабинет вбежал начальник связи. Он бросился к генералу и истошно закричал:
— Измена! Военные части, окружающие район штаба, охвачены восстанием! Бунтовщики под предводительством коммунистов захватили радиостанцию и телефонный узел. Штаб отрезан от прочих частей…
Вслед за ним в комнату вбежал бледный лейтенант Гагарин. Он остановился у двери и отрапортовал:
— В штаб успел прорваться ординарец с авиабазы. Он докладывает, что база захвачена повстанцами. Крупные отряды движутся к штабу…
Выстрелы из винтовок зазвучали ближе. В ответ возле самого штаба затрещал пулемет. Начальник связи бросился к окну:
— По моему приказу специальный отряд обороны занял позиции перед штабом…
За окном светало. Генерал Ренуар видел, как из сходившихся к площади улиц выбегали вооруженные солдаты, все время оставаясь под прикрытием домов. Они бежали, останавливались, припадали к земле, целились из винтовок, стреляли и бежали дальше. Выстрелы сливались в непрерывный грохот. Пулеметы резко трещали — и было видно, как после каждой очереди падали выбегавшие из улиц солдаты.
— Пулеметы установлены у ворот штаба и в окнах первого этажа дома, — докладывал начальник связи, — кроме того, окна первого этажа заняты снайперами с бронированными щитами.
Несколько пуль вдребезги разнесли оконное стекло. Генерал быстро отошел к боковой стене:
— Да, — медленно сказал он. — Значит, начинается последний акт этой комедии… Хорошо, примем участие и в нем!..
Снова распахнулись двери: шестеро солдат со значками снайперов на груди вошли в комнату. Вместе с ними вошел Райвола. Он также держал в руках винтовку.
— Позвольте использовать ваши окна, — обратился он к генералу Ренуару и, не дожидаясь ответа, сделал знак солдатам, которые тут же подбежали к окнам, поставили на подоконники бронированные щиты с прорезями для оружия и наблюдения и начали заряжать винтовки. Райвола сделал то же. Его всегда спокойное лицо на сей раз выглядело не таким уверенным, глаза опасливо озирались вокруг. Генерал проследил за его взглядом: в комнате было всего несколько человек, из них трое — он сам, Гагарин и начальник связи — не участвовали в обороне.
Подчеркнуто спокойным движением генерал Ренуар вытащил из кобуры свой маузер, проверил магазин и с легкой иронией сказал начальнику связи и Гагарину:
— Позвольте напомнить вам, господа, что сейчас каждый должен помочь в обороне. К оружию, господа, к оружию!..
В комнате раздались первые выстрелы: снайперы начали свою работу. Они спокойно выбирали жертву, целились и стреляли; и каждый их выстрел приводил к тому, что кто-то из солдат, осаждавших большое здание штаба, падал замертво. Генерал Ренуар внимательно следил за их действиями, удовлетворенно кивая головой. Однако повстанцы уже обратили внимание на опасные, угрожавшие им окна. Ливень пуль ворвался в комнату, с потолка и стен крупными кусками посыпалась штукатурка. Через полминуты пули ударили веером, оставляя на стене напротив окон серые пятна сбитой известки: восставшие солдаты начали обстреливать окна второго этажа из пулеметов…
Болезненный крик раздался в комнате: один из снайперов отшатнулся назад, схватившись рукой за голову. Между пальцами показалась кровь. Он упал на спину и больше не двигался. Никто не обратил не это внимания, кроме генерала Ренуара, который молча оттащил неподвижное тело в сторону и пополз на место убитого, к его щиту. Генерал спокойно просунул ствол маузера в щель бронированного щита и прицелился.
