Святослав, встречающий супругу у входа, был как всегда с закатанными по локоть рукавами и пятнами земли на коленях – опять, наверное, лично ползал по объекту, проверяя уровни и разметку. Он сразу понял, что ее величество изволит гневаться. Поэтому заседающих в столовой младших принцесс, напрыгавшихся до дрожи в ногах и набесившихся на хороший второй завтрак, он быстро отправил в детскую вместе с плюшками и чаем, заодно проверил, как ведет себя Каролинка (они с няней разучивали какой-то детский танец). Вернувшись в столовую, принц-консорт попросил слуг удалиться, сам налил ее величеству чая, добавив тоника из личных запасов, и сел слушать.
Святослав мало понимал в политике, но искренне переживал из-за травли, устроенной его семье и детям. И если бы им пришлось пообщаться со Стрелковским, он бы горячо поддержал его предложение уехать и оставить разборки с врагом профессионалам. Но Ирина закусила удила, и ее было не остановить.
Выслушав рассказ королевы, принц-консорт испугался. За нее. И, обычно мягкий и спокойный, потребовал:
– Ира, эти игры не для тебя. Отдай приказ арестовать всех предателей. Введи в столицу войска, разгони этих бездельников, установи комендантский час. В армии, уверен, большинство офицеров верны тебе и исполнят свой долг достойно. Невозможно взять и купить триста тысяч человек. Не нужно играть по его правилам и на его поле, ты – суверен огромной страны, в твоей власти казнить и миловать. И не время сейчас рисковать или умничать, извини. Ты уже как тень, на тебе лица нет. Сколько ты еще продержишься?
– Светик, – сказала Ирина устало, раздосадованная его напором, – я не смогу держать большую часть дворян королевства под арестом. У них у всех есть частные армии, пусть маленькие, но то, что ты предлагаешь, приведет как минимум к кровопролитию, а как максимум к развалу страны. Самое безопасное и бескровное – уйти, как они и предлагают, сохранив лицо. И может, я бы и поступила так – чтобы уберечь тебя и девочек, если бы не нападение Смитсена на Совете. И если бы я понимала, ради чего он это делает. Ну нет ему смысла рисковать так и соваться под суд и обвинения в измене, если только за всеми этими манипуляциями не стоит какая-то непонятная нам цель. Смитсену даже для воздействия на законодателей не нужно лезть в кресло премьера – он легко может купить принятие любых законов, пролоббировав их через свои каналы так, что я не смогу их не подписать, – иначе очередная толпа дураков тут же соберется перед нашими воротами. И зачем ему лишать меня власти? Не понимаю, и это меня нервирует. Я не хочу оставлять страну неизвестно на какую судьбу, хоть сейчас эта страна и повернулась ко мне задницей.
Принц-консорт хотел еще что-то сказать, но Ирина остановила его, подняв ладонь вверх:
– Все, не спорь со мной. У меня нет на это сил. Надо набросать свои мысли к собранию, а от антидота я отупевшая, как курица.
И добавила, видя, как муж сжал губы:
– Извини, милый, но я на последнем издыхании. Не обижайся. Принеси мне лучше прямо сюда ручку и бумагу. И… просто посиди со мной, ты придаешь мне уверенности.
Глава 4
7
лет назад, ИоаннесбургО чем говорилось на секретном королевском совещании – неведомо, ибо проходило оно за закрытыми дверями и тройным щитом придворного мага. Все присутствующие предварительно подписали договор о неразглашении полученной информации. Но зато когда двери открылись, любопытствующие слуги смогли увидеть выходящего начальника разведуправления, мрачного и качающего головой; руководителя государственного канала с парой журналистов, что-то взволнованно обсуждавших тихими голосами; начальника охраны дворца, главврача Королевского лазарета и даже известного певца Василия Луча. Были там и другие, не столь известные персоны. Все расходились с выражением некоей растерянности и задумчивости на лице. А уставшая и почти сорвавшая голос на убеждениях и уговорах королева сидела в пустом кабинете на столе и жадно пила воду из бутылки. Заглядывающие немногочисленные придворные видели, что Святослав что-то взволнованно говорит ей. Сама же королева словно похудела вдвое и буквально почернела. До вечера у нее должна была состояться еще одна встреча – с вызванным Стрелковским магом, специалистом по черным. А сейчас была возможность немного отдохнуть, переодеться, принять душ и пообедать.
Маг должен был появиться ближе к вечеру. И можно было бы, наверное, выделить время и успеть заехать к Марине на соревнования, но заставить себя отвлечься от напряженной работы ее величество так и не смогла. Поэтому она попросила мужа взять младших девочек, кроме Каролинки, благополучно после обеда уложенной спать, и съездить вместо нее.
Маришка наверняка расстроится, но она уже большая девочка и поймет объяснения матери. А времени просто нет, и терять его смерти подобно.
Мага звали Старов Алмаз Григорьевич и жил он на окраине второго по величине города в Рудлоге – Великой Лесовины. Королевство Рудлог исторически делилось на три огромные части – Центр, Юг и Север. Лесовина была столицей Севера, и люди, проживающие в ней, отличались крайней степенью честности и нелюбознательности. Соседи не лезли в жизнь друг друга и ничему не удивлялись, и именно поэтому в городе нашли прибежище чудаки, отшельники, художники, ремесленники и философы со всего королевства. В Лесовине не было многоквартирных домов, только частные, в большинстве своем необычные и яркие, и поэтому она расползлась своими улочками и районами по окрестным лесам как дрожжевое тесто.
Жители Севера были заядлыми охотниками, грибниками, рыбаками – местность недаром называлась «Страной тысячи озер».
Иоаннесбург выглядел примерно так же еще сто лет назад, но столица развивалась бешеными темпами, а вот Лесовина осталась прежней.
Пожилой маг с чрезвычайно светлыми, словно прозрачными глазами и копной седых волос вызывал у королевы почти благоговение. Он был очень сильным, она буквально видела свечение его ауры, и если у обычных магически одаренных это свечение было тусклым, как свет свечи в дальней комнате, то у Алмаза Григорьевича оно просто било в глаза как прожектор.
В кратком досье, предоставленном Стрелковским, было написано, что он более десятка лет назад ушел с позиции ректора Магического университета, которую занимал около тридцати лет, и ударился в философию и изыскания. Какое-то время даже работал придворным магом при ее отце, Константине Рудлоге. Написал несколько толстых книг, понятных лишь специалистам, и то не всем. Периодически брал на стажировку студентов, половина из которых этой самой стажировки не выдерживала из-за неуживчивого нрава руководителя и сбегала.
