— Кселиан, — отчетливо произнес Иллитиан. Существо остановилось и обратило на него горящие глаза. Оно отбросило волосы назад и вытерло рот тыльной стороной длиннопалой ладони.
— Иллитиан, — ответило оно низким звериным рыком, — вот и доблестный принц, который прибыл спасти меня. Должно быть, ты воистину поражен моей красотой.
Кселиан встала. Несмотря на кровь, покрывающую ее руки, она была действительно прекрасна, юна и восхитительна в своей наготе. Насытившись болью гемункула и вырвав из него жизнь, она снова в полной мере восстановила свое тело — по крайней мере, пока что. Она снова откинула назад гриву черных, как вороново крыло, волос, и громко рассмеялась.
— Я и не чаяла дождаться освобождения, мой милый принц, почему же ты так долго не являлся?
— Тебя нелегко было отыскать, — улыбнулся в ответ Иллитиан. — Черное Схождение скрывало от меня твой саркофаг.
Кселиан перевела все еще голодный взгляд на Харбира, а затем на избранного мастера.
— Беллатониса я помню, а этого, другого, я видела за стеклом, когда они держали меня в заточении, — сказала Кселиан. Она шагнула к остролицему гемункулу, и ее пальцы снова скрючились, как когти.
— Я заключил соглашение, Кселиан, — предупредил Иллитиан. — Я договорился, что прошлые обиды в прошлом и останутся — как с их, так и с нашей стороны. Пойдем, мы можем найти тебе яства получше, чем этот старый морщинистый кусок отбросов.
Долгий миг Кселиан пристально смотрела на Иллитиана, потом пожала плечами и расслабила руки.
— Ты все тот же великий интриган, — сказала она. — Как и следовало ожидать. Что успело произойти? Где эта мразь Эль'Уриак?
— Уничтожен, отправлен обратно в бездну, из которой он выполз, — холодно ответил Иллитиан. — Эль'Уриак оказался… неподходящим объединяющим фактором против Векта и сам стал угрозой.
— Правда? — Кселиан недоверчиво приподняла идеальные брови. — Так значит, ты справился с ним? После того, как он так ловко убрал и меня, и Крайллаха. Как ты его победил?
— Попробуй угадать сама, моя дорогая Кселиан, — спокойно ответил Иллитиан.
+Скажи Кселиан, что это мы уничтожили Эль'Уриака. Не позволяй Иллитиану приписать его гибель себе.+
Харбир сглотнул и попытался придумать, как это сформулировать, не оскорбив Иллитиана и не назвав его лжецом. Взгляд Кселиан быстро переметнулся на него и обратно, и в этот миг он понял: теперь она точно знает, что случилось — что именно Беллатонис был тем, кто на самом деле погубил Эль'Уриака.
— Что ж, скрывай свои секреты, — безразлично ответила Кселиан Иллитиану. — Не то что бы мне есть до них дело. Мне нужны доспехи и оружие, чтобы от меня был какой-то толк. Скажи мне, что принес что-то с собой.
— На мертвых вернорожденных снаружи полно того, что может тебе пригодиться, — парировал Иллитиан. — Боюсь, у меня не было времени попутно заглянуть в твой будуар в крепости Клинков, пока я шел буквально спасать твою шкуру. Мое внимание занимала масса других срочных дел.
— Пора, — внезапно объявил избранный мастер. — Теперь благородные архонты должны покинуть лабиринт, как мы договорились.
Кселиан оскалила зубы, когда их перебили, но Иллитиан успокаивающе махнул рукой.
— Да, нам надо идти. Обстановка в городе быстро меняется, пока мы тут задерживаемся. Веди нас, избранный мастер, и вскоре ты снова сможешь называть это подземелье своим.
Избранный мастер тут же тронулся с места — ему, видимо, не терпелось избавиться от Иллитиана и его отряда захватчиков. Они быстро миновали неразличимые, гладкие коридоры лабиринта, но по мере продвижения Иллитиан заметил, что окружение постепенно меняется. Становилось все темнее.
Вернорожденные были оснащены фонарями, не говоря о том, что имели прекрасное ночное зрение, и все же с каждым шагом тьма как будто подползала все ближе. Даже тени, которые они отбрасывали, с каждым мигом становились чернее и резче, и в очертаниях их силуэтов на стенах чувствовался некий чуждый оттенок, как будто это были не их собственные тени.
Иллитиан приказал колонне остановиться и привести к нему избранного мастера. Теперь, когда он тоже перестал идти, ему стало очевидно, что температура снизилась, и от дыхания в прохладном воздухе появился легкий пар. Когда появился избранный мастер, Иллитиан яростно набросился на него.
— Ты, кажется, забыл, что в моих руках ключи к уничтожению всего вашего ковена! — прорычал он. — Если я погибну, то заложенные мной пустотные мины растерзают все это место в клочья, но ты, как я вижу, все равно решил завести нас в ловушку. Убеди меня, что это не так, иначе прощайся с жизнью.
Остролицый гемункул не продемонстрировал признаков страха. Плоские кристаллы, заменяющие глаза, мрачно встретились с сердитым взглядом Иллитиана.
— Сдержите свой гнев. Обстановка в городе изменилась, как вы и предполагали, — сказал он. — Ваши воины — не единственные, кто вторгся и сейчас находится в лабиринте. Дети Аэлиндраха тоже выступили против нашего ковена…
Слова едва успели сойти с губ избранного мастера, когда его шею рассек серп из пожелтелой кости, выпустив фонтан артериальной крови. В коридоре воцарилась суматоха: из теней на стенах, полу и потолке вырвались бесчисленные мандрагоры и набросились на вернорожденных Белого Пламени.
Иллитиан почувствовал ледяные когти, смыкающиеся на его ногах, выхватил меч и разрубил череп мандрагоры, что возникла из теней под его стопами. Рядом с ним мгновенно оказалась Кселиан, отбивающаяся от остальных своим подобранным клинком. Свирепыми взмахами она отогнала черных как смоль тварей обратно во тьму. Двое архонтов стояли спина к спине, обороняясь от толп мандрагор, что потопом хлынули в коридор.
Быстрый взгляд вокруг сказал Иллитиану, что его наибольший страх стал реальностью. При всей своей огневой мощи вернорожденные уступали врагу в ближнем бою. Их устрашающие шредеры и бластеры были бесполезны против врага, который мог просто появиться из воздуха на расстоянии руки и ударить. Вернорожденные были закаленными бойцами и яростно отбивались от кошмарной орды ножами и пистолетами. И все же одного за другим их повергали.
В голове Иллитиана мелькнули быстрые, как молния, расчеты, и результаты вызвали у него отвращение. Эту ситуацию можно было разрешить только одним способом: сдаться, прежде чем их полностью вырежут. Бой продолжался в ужасной, неестественной тишине, нарушаемой лишь лязгом оружия и проклятьями вернорожденных. Иллитиан опустил свой меч и закричал во всю мощь своего голоса:
— Подождите! Мы все — враги Векта и Черного Схождения. Нам надо объединить силы! Дайте мне поговорить с вашим предводителем!
Он полагался на удачу. С другими комморритами можно было гарантировать, что они хотя бы призадумаются над таким предложением. Чаще это работало, и именно так кабалы становились сильнее — признавая чужое превосходство на поле боя. Но мандрагоры были дикими созданиями, и догадаться, как они отреагируют, было невозможно.
Вернорожденные Иллитиана вышли из боя, насколько это было возможно в тесных рамках коридора, и, пятясь, сбились в настороженные группы. Мандрагоры неуверенно кружили в тенях, тоже прекратив атаки, и стены как будто шли рябью от их размытых силуэтов. Один из них, клубясь, возник прямо перед Иллитианом, его лишенное черт лицо оказалось в считанных сантиметрах от его собственного. Невидимые губы разошлись в стороны, демонстрируя красные от крови клыки, и существо зашипело на него.
— Отведите меня к вашему предводителю, — спокойно повторил Иллитиан, — и помните, что если вы меня убьете, то вы все погибнете вместе с лабиринтом. Я уверен, что вы это подслушали задолго до того, как убили избранного мастера. Это не пустая похвальба.
— Ты с ума сошел, Иллитиан? — резко возразила Кселиан. — Я не стану пачкать руки об отребье царства теней. Им ни на секунду нельзя довериться.
— Любому ясно, что у них на уме нечто большее, Кселиан, — незамедлительно ответил Иллитиан. — Я вижу, что у них есть какие-то планы, и хочу поговорить с тем, кто за ними стоит. Как я уже говорил, враги у нас одни и те же, и если мы будем тратить силы на противостояние друг другу, это будет просто глупым упрямством.
Мандрагор вдруг ударил по опущенному мечу Иллитиана. Тот позволил оружию выскользнуть из своей хватки и поднял руки, чтобы показать, что они пусты.
— Нет ни одной причины продолжать сражаться, — успокаивающе сказал Иллитиан. — В городе мне подчиняются могущественные кабалы. Теперь отведите меня к вашему повелителю, чтобы мы могли решить, как править им… вместе.
Мандрагор приподнял серп и снова обнажил клыки в ответ, но Иллитиан понимал, что это пустой жест, хвастливая демонстрация. Он спокойно стоял, как будто приглашая ударить себя. Через миг теневое создание почти задумчиво опустило свое грубое оружие, повернулось и поманило Иллитиана рукой, чтобы он следовал за ним.
