Раздались частые-частые щелчки, стекла заволокло дымом. Снаружи послышались голоса. Где-то в деревне забил колокол, возвещая о пожаре. В комнате стало нечем дышать. Схватив рушник, Славка ножом располовинил его, смочил в кадке с огурцами, одну приложил ко рту, вторую отдал Лизе. Потом бросился к двери. Толкнул ее. Дверь не поддалась.
– Падперлы, – крикнул Славка.
Лиза растерянно озиралась по сторонам. Славка подбежал к окну, хотел одернуть занавеску, но остановился. За окном неподвижно стояла фигура в военной гимнастерке. Один из этих, «живодеров». Он смотрел прямо на окно, за которым был Славка. Сначала у мальчика похолодело в груди, но через мгновение он понял, красноармеец-немец его не видит. Хата освещалась плохо, как любая деревенская хата. Окна были совсем небольшими, а свет они с Лизой не включили. Поэтому тот не мог увидеть Славку через дым и пламя.
Отойдя от окна, Славка сказал:
– Лиз, у акно нам нельзя.
– Почему?
– Забьють.
– Кто? – спросила Лиза.
Славка не ответил. Он схватил лучину (электричество часто выходило из строя, поэтому в доме Кухарчиков всегда были свечи и лучины) и махнув Лизе рукой, мол, за мной, исчез в погребе. Зажег лучину и полез в темноту под полом. Лиза полезла за ним.
Славка обожал всяческие ходы, подземелья, пещеры. В Пугачево такого разнообразия не было. Поэтому Славка сам себе придумывал места, где можно полазать. Зимой он строил под сугробами туннели, летом с мальчишками бегал на развалины костела на окраине деревни. Там лаз был в подвал. Подвал они исследовали быстро, он был небольшим и интереса не представлял. Ни для кого, кроме Славки. Как то ему пришла в голову идея, разобрать кирпичную кладку в подвале костела, посмотреть что там. Решено, сделано. Славка на следующий же день выковырял один кирпич, засунул руку. Несказанная удача. Пустота. На расширение лаза ушла неделя. И скоро Славка оказался в подземном ходе. Куда этот ход вел, Славка не успел узнать. Одному боязно было идти, а с мальчишками делиться открытием он не хотел. Спланировал путешествие на время приезда Лизы вместе с ней.
Опыт лазания по туннелям пригодился Славке совсем недавно. Кошка Анфиса днями схватила из тарелки Славки кусок пирога, и юркнула в погреб. Такого отношения к себе Славка простить не мог. Он кинулся за ней, намереваясь показать животному, кто царь природы. Не тут то было. Анфиса прямо с лестницы шмыганула под пол. Вот и пришлось Славке за ней ползти, царапаясь о не струганные доски пола. Кошку Славка не поймал. Но, зато, наткнулся на нишу в «хундаменте» дома. Внутри под полом это была ниша, а снаружи выглядела как кирпичная кладка. Только никакая это была не кладка. Между кирпичами не было раствора. Славка даже пару кирпичей вынул, понял – бутафория. Это был тайный ход, сделанный еще дедом Зосимой, наверное. Вел он на задний двор к сараям, а кладка снаружи располагалась в густых кустах малины. О своей находке Славка никому не сказал. Сейчас же, задыхаясь от дыма, Славка лучиной освещал путь себе и Лизе к спасению.
Как вывалились сквозь «кирпичную» кладку, продирались через кусты малины и бежали по лугу Славка не запомнил. Очнулся только, когда они с Лизой вбежали в пролесок. Оба рухнули в траву, тяжело дыша. Через несколько минут, отдышавшись, Славка взглянул в сторону дома. На месте усадьбы хозяйничал огонь. Даже крыши видно уже не было. Пламя подымалось высоко, а еще выше в вечерние сумерки улетал густой столб дыма.
Славка повернулся к Лизе. Та, чуть не плача, смотрела на погибающий в огне дом. Славка взял ее за руку. Потом они оглядели себя. Оба были вымазаны с ног до головы. Вся одежда превратилось в грязные лохмотья.
Отойдя от деревни вглубь леса, они остановились на привал. Славка рассказал про переодетых немцев, убивших красноармейцев, про сцену в хлеву и предательство отца, про то, как решено было инсценировать случайную гибель Славки в сгоревшем доме, про то, что отец связан с немцами. Лиза, посокрушавшись, рассказала ему свою историю.
Славка сидел, обхватив колени, прижавшись спиной к березе. Он ничего не ответил. Вечерело. Через пару часов в лесу будет совсем темно и холодно. Хоть и лето, а вот так за здорово живешь, не переночуешь. Идти им было некуда. До деда Зосимы на хутор недалеко, да дорога одна. А лесом ночью не пройти. Идти нужно поутру. А сейчас искать, где переночевать. Желательно в тепле.
– У деда Васи з минулога года стог сена застався. За агародам. Разом на скрайку стаить. Як стямнее, падкрастися незаважна можна. Закапацца и пераначавать, – сказал Славка. Потом подумал и добавил, шутя:
– Кали палёвак не баишся.
До сена дошли без приключений. По пути вновь оказались неподалеку от дома. Они посмотрели в ту сторону, где он стоял. Над деревней еще мерцало сине-красное зарево. Оно пульсировало, как под ударами сердца, то вспыхивая силой, то угасая. Постепенно толчки становились реже и слабее. Наконец, перламутровое месиво затихло, и только тускнеющий свет на вечернем небосклоне напоминал о пожаре.
– Далеко было видно, – вымолвила Лиза про сгоревшую усадьбу. – Наверное, даже на той стороне Буга.
Славка тем временем умело проковырял дыру в стоге. Пропустил сначала Лизу. Та, боязливо, на четвереньках забралась вглубь. Славка насколько смог, схватил охапку сена и, пятясь спиной, заложил вход. Устроились поудобнее, прижались друг к дружке и притихли.
Над Пугачево опустилась ночь. Летняя, темная, словно черным бархатом накрыла дворы. Повсюду слышалось пение сверчков, щебетанием птиц, да брех никогда не спящих собак. Деревня, сбежавшаяся тушить дом Кухарчиков, расходилась по хатам, качая головами, кряхтя и бурля меж собой. Дом сгорел дотла. Спасти ничего не удалось.
Трое красноармейцев прыгнули в полуторку, отбитую ими у патруля. Долговязый командир на прощание еще раз взглянул на остывающие черные балки. Машина тронулась и через несколько минут исчезла за Маминым лугом.
Ветер тихонько разносил по земле белесый дымок с запахом горелого дерева. Дымок опускался на кончики луговой травы, немного держался на них, а потом исчезал. Последняя мирная ночь погрузила эту землю во тьму. А в свете народившейся луны неподвижно отражалась фигура Астапа, сгорбленного и постаревшего в одну минуту, смотревшего на умирающий дом.
***
22 июня 1941 года, Обком, 02.00
Михаил Николаевич Тупицын вернулся в обком из районов около двух часов 22 июня 1941 года. Информация, которую он получил в ходе поездки и от начальника УНКГБ Сергеева, походила на сводки из фронта. На территории Брестской области повсеместно отрезана телефонная, телеграфная связь. Связисты всех подразделений находятся
