уже рассказал тебе все, что было можно.
– А что нельзя?
– А что нельзя, то нельзя. Твои нежные ушки могут не выдержать.
– Да Миша! Хватит разговаривать со мной, как с маленькой!
– Я разговариваю с тобой не как с маленькой, а как с милой, нежной и ранимой принцессой, которой не обязательно знать все ужасы моей прошлой жизни.
– И все равно! Все, что я о тебе знаю, ограничивается сухими фактами – этого недостаточно для свадьбы!
– Поверь, в моем случае сухих фактов достаточно. Я скучный человек и живу скучной жизнью. Если ты узнаешь меня поближе, то точно сбежишь!
Милка зависает. С таким очаровательно-растерянным выражением на лице, что я, не выдержав, начинаю хохотать. За что получаю ложкой по лбу. Прилетает ощутимо так, со звоном пустоты в черепной коробке.
– Ауч, больно вообще-то.
– Не смешно, вообще-то! – ерничает девчонка.
Я хмурюсь, потирая ушибленный лоб.
Милка виновато складывает бровки домиком:
– Что, сильно больно, да?
– Невыносимо, – вздыхаю для пущей убедительности. – У меня точно сотрясение.
– Прости, пожалуйста! Я правда не хотела так сильно. Я и ударила-то легонько! Давай я принесу лед?! – подскакивает на ноги, рванув в сторону холодильника.
– У меня есть другая идея, – дергаю ее за край халата.
Милка с милым охом приземляется ко мне на колени. И не только на них... Да, там все встречает ее по стойке смирно с торжественной барабанной дробью! Почувствовав это, девчонка взвизгивает и ерзает. Я хриплю:
– Так лучше не делать, принцесса…
– Больно?
– Приятно. Настолько, что крышу рвет, – и ту, что сверху, и ту, что ниже пояса.
Милка смотрит большими глазами, приоткрыв губы на выдохе. У меня мышцы каменеют от напряжения. Подбираются все, как одна! Она такая вкусная, такая сладкая и румяная и так близко. Ёкарный бабай! Мои грубые лапы начинают жить своей бесстыжей жизнью. Лапают, задирая халат девчонки, оголяя стройные ножки. Пальцы поглаживают, вычерчивая круги. Все выше и выше. От коленки, подбираясь к развилке ног…
Милка вздрагивает и сильнее стискивает бедра. Шепчет:
– М-Миша…
Миша понял, Миша не дурак. Но договорить не даю. Мои губы накрывают ее, затыкая. В самом жадном, самом напористом и самом глубоком поцелуе! Мой язык врезается в ее губки. Заставляя раскрыться. Впустить. Из груди вырывается рычащий стон, когда я оказываюсь внутри. Там так горячо и приятно. Еще бы другие части тела “состыковать”, и был бы вообще кайф!
Я запускаю ладонь в волосы принцессы. Обхватываю за затылок. Второй обнимаю за талию и рывком заставляю поменять положение тел. Усаживаю Милку верхом.
Девчонка охает. Я собираю всю свою волю в кулак. В штанах аж искрит! Член нещадно ломит от боли. Трахаю языком ее вкусный ротик, а у самого в мозгу совершенно другие пляшут картинки. Как я то же самое проделываю другими частями тела. Уверен, ей понравится! Она и так жмется все ближе. Нетерпеливо ерзает на мне. Распаляет еще сильнее, зараза! Цепляется за меня, впиваясь своими ноготками мне в плечи. Стонет тихо, сладко.
Не успеваю сообразить, как мои ладони оказываются на ее попке. Сжимают ягодицы и насаживают сверху. Еще ближе. Еще хоть чуть-чуть ближе, блть! Да, вот так!
Но тут Милка начинает испуганно брыкаться. Что началось-то? Упирается ладошками мне в грудь, настойчиво отталкивая. Шепчет сбивчиво:
– Миш… Миша, стой!
– Ну, что еще? – рычу. – Я хочу тебя, принцесса. Я, пздц, как хочу тебя!
– Не сейчас. Не так…
– Почему нет-то?
– Мы…мы торопимся…
– Да с хера ли?!
– Не кричи на меня!
– Я не кричу на тебя, я просто сейчас взорвусь, Мила! – рычу и тут же поджимаю губы, прикусывая язык. Осел. Баран. Придурок! Все время забываю, что мой нежный цветочек еще совсем… цветочек. Дерьмо! И сейчас этот цветочек смотрит на меня так кровожадно, что я всерьез начинаю беспокоится о своих “причинных” местах.
– Мил… – начинаю.
Она обиженно дует губы и соскакивает с моих колен. Торопливо поправляет халат. Кутается в него, как в кокон. Я безуспешно пытаюсь думать о всякой херне, лишь бы только стоящий “памятник облому” в моих штанах остыл и прилег. Хоть на сантиметр.
Ни черта! Предатель стоит колом. Приходится тоже встать. Ибо сидеть в таком состоянии просто физически больно. Даже в свободных спортивных штанах. Делаю шаг к своей капризной принцессе. Зараза отскакивает и ворчит:
– Всем вам только это и нужно!
– Я хоть раз дал тебе повод думать, что мне реально от тебя нужен только секс? Я две минуты назад замуж тебя позвал!
– С расчетом на то, что я растаю и дам?
– Милена, мать твою, Леопольдовна! Еще хоть раз услышу подобное…
– Уши надеру, задницу выпорю и рот с мылом прополоскаю, – ерничает коза. – Я помню!
– С хлоркой!
Поджимаем губы. Бодаемся взглядами. Складывает руки на груди. Я упираю свои в бока. Сцена, конечно, максимально комичная. Детский сад “Лопушки”!
– Что опять не так? – сдаюсь я первый. – Замуж не пойду, секса не будет. Что я, мать твою, делаю не так, объясни?!
– Все! Все не так! Миша, так не делается! Я девочка, и я хочу…
– Что? Что ты хочешь, девочка моя?! – угрожающе рычу.
– Романтики хочу! – задирает нос козюля. – Ухаживаний, цветов. Свидания! Хотя бы одно нормальное свидание хочу! Поговорить, выпить, потанцевать, под звездами погулять и… и вот этого всего хочу, а не, – понижает голос до баса, ерничая, – свадьба будет завтра, а сегодня я тебя трахну. Я девочка, в конце концов! – топает босой ножкой.
Я стискиваю челюсти. Спокойно, Миха. Дыши, Миха.
Поднимаю глаза к потолку и мысленно считаю до десяти. С*ка, вот поэтому я холостой! Потому что любые отношения – это гребаный квест! Пока ключи ко всем дверям не подберешь – хер, что тебе обломиться. Не только секс, но даже замуж она, видите ли, не готова. Трындец! А я так не умею. Все эти головоломки и шарады личной жизни – вообще не моя тема! Я прямой, как палка. И как быть?
Учиться, видимо.
– Будет тебе свидание, Серебрякова! – рычу.
– Оу, правда? – обескураженно переспрашивает принцесса.
– Правда. Такое будет свидание – трусы сами слетят!
– Да Миша! – хмурится, но тут же начинает хохотать Милка.
Я качаю головой. Нет, теперь наизнанку
