в него своё зелье, удивилась она.
«Ну вот, ещё один сапожник»,– улыбнулась ей, залпом выпила содержимое стакана и уверенно сказала:
– Вера Павловна, просто сделайте это. Память станет ещё лучше.
– Ну… хорошо,– растерянно согласилась она и присела рядом.– Придёшь в кабинет, посиди немного тихонько без напряга. Так быстрее эффект будет.
– Да, у меня как раз есть десять минут перед приёмом.
Я благодарно прижалась щекой к плечу большой тёплой мамы Веры, вздохнула и попрощалась.
Направляясь в свой кабинет, услышала за спиной цокот каблучков. По ритму узнала, что это Казанцева.
– Насть… Насть…– бежала следом коллега.
Улыбаясь навстречу медсёстрам, я чуть ускорила шаг. Ведь пристанет, не отвяжешься. Но Лилия догнала и вошла за мной в предбанник перед «комнатой отдыха».
– Настя, ну помоги мне, пожалуйста…
– У меня приём, Лиля,– устало повернулась к ней.
– Я на секундочку,– умоляюще прошептала она.
– Что у тебя случилось?
– Я же отменила встречу с «мужем на час», а Никита и смотреть на меня не хочет. Я и так, и сяк перед ним…
Я терпеливо взялась за ручку двери, но Казанцева ухватилась за мой локоть холодными пальцами и, жалобно глядя из-под бровей, проговорила:
– Ну, пожалуйста-пожалуйста…
– Я рекомендовала тебе аккуратненько,– напомнила, сдерживая вздох нетерпения.– «И так, и сяк» – намекают на какую-то суету, а мужчины её не терпят. Мы уже об этом говорили как-то…
– Да у меня голова отключается каждый раз, когда я с кем-то новым начинаю мутить,– расстроенно призналась Казанцева.
«От меня-то чего хочешь, горе ты луковое?»– чуть сузила глаза, но мягко проговорила:
– Вот поэтому не «мутить» надо, а серьёзно подходить к делу.
– Может, снова позвонить этому сантехнику?– жалобно свела брови домиком она.
«И электрику, и таксисту, и нашему охраннику тоже можешь набрать…»– проворчала мысленно, с жалостью понимая, что драгоценные минуты восстановления перед новым приёмом убегают в пустой болтовне.
В помещение заглянула женщина с ребёнком, но, вероятно, ошиблась и, извинившись, закрыла дверь.
– Лилия Николаевна, мне надо готовиться к приёму,– уже настойчивее сказала я и почти открыла дверь в кабинет. Но Казанцева оперлась плечом на дверной проём и, чуть ли не хныча, затараторила:
– Да, я понимаю… А ещё медсёстры охамели: не хотят сдавать мне статистику. Я что, первая неудачница на свете? Как мне на них повлиять? Я и кричала, и докторам говорила, и вызывала вместе с доктором…
– Как в школу,– не удержалась мысль на языке.
Казанцева сжала губы и, морщась от бессильного желания взять себя в руки, быстро моргала, чтобы высушить глаза.
Эта вечная проблема ущемлённого самолюбия – снедающее чувство непризнанности, нытье и регулярное настырное напоминание, что она важная персона…
Я была к ней очень терпелива. Но день не задался, и терпению пришёл конец – устала от её бесконечного нытья. На консультацию Лилия записываться не хотела (не дай бог узнают, что сама Казанцева ходит к психологу), а слушать жалобы в коридоре в свой собственный перерыв или после работы – слишком дорого распыляться. Стоило поставить точку в этом бесконечном цикле потребительства, поэтому сдержанно вздохнула и ровно сказала:
– Знаешь, когда закончатся твои проблемы на работе? Когда перестанешь всем доказывать, что ты настоящий руководитель, и начнёшь просто эффективно руководить. А быть настоящей женщиной – нужно сначала поучиться, чтобы мужчины гонялись за тобой, а не ты за ними.
В глазах Лилии отразилось недоумение.
«Не поняла!»– заключила я. Но не могу быть всем подружкой, только потому что психолог. Я не робот, мои уши и психика не выдерживают столько людских проблем, с которыми они самостоятельно не хотят справляться. Всё ищут, на кого бы переложить ответственность.
– Лилия Николаевна, давайте поговорим позже? У вас ведь тоже приём?– деловым тоном продолжила я.
– Но мне же надо что-то с этим делать?– скуксилась та.
– Не ныть, а работать,– прошептала я над её плечом.
– А с Никитой?
– И с Никитой,– отвернулась и толкнула дверь от себя.
– Ну ты же можешь мне просто подсказать?!– возмущённо бросила вслед Казанцева.
– Хочешь работать над собой – записывайся и приходи на приём. В перебежках по коридору я не дам тебе волшебную таблетку,– отрезала я.
Выдавив улыбку поддержки, я закрепила эмоцию, погладив Казанцеву по плечу, а потом отвернулась и перешагнула порог кабинета. Со вздохом облегчения прикрыла глаза, закрыла дверь спиной и прислонилась к ней затылком, словно запирая всю суету позади.
– Господи, ну пусть уже хоть кто-нибудь женится! Может, это успокоит…
– Звучит отчаянно,– насмешливо раздалось рядом.
Я чуть не подпрыгнула на месте и, распахнув глаза, оглянулась на диван у левой стены. С него неспешно поднялся Заварский и приветственно кивнул. Мои глаза округлились сами собой.
В небольшом кабинете он выглядел таким высоким и внушительным. Снова в белой рубашке, оттеняющей красивый густой цвет волос и серо-зелёные глаза, тёмных узких брюках, в начищенных туфлях, – такой представительный и недосягаемый, что у меня что-то лопнуло в животе и, будто искрами разлетелось по всему телу, особо приливая к щекам. Вот и давление мигом скакнуло вверх.
– Что ты тут делаешь?!– не узнала свой голос, потому что тот вдруг стал ниже.
– Воспользовался советом: записался на приём, Анастасия Александровна,– не сводя с меня испытующего взгляда, ответил он.– Добрый день!
«Зачем явился?! Я же чётко дала ему понять… Или не чётко? Что я пропустила?»– растерянно подумала, но собралась, отстранилась от двери и, открыто глядя на него, настойчиво проговорила:
– Тебе к дерматологу, а не ко мне. Кстати, Лилия Николаевна Казанцева – неплохой специалист. Могу догнать…
Вероятно, он живо вспомнил Лилечку, что не сдержался и кисло поморщился. Да, меня тоже от неё нервно плющило.
– Нет, Анастасия Александровна, мне именно к вам,– ответил тот и снова вальяжно расположился на диване.
Что-то было в его настроении и виде, что настораживало. Но пока не могла разгадать его намерений, потому что такое поведение было нелогичным.
– У меня нет времени на разговоры. Прошу выйти из кабинета, ко мне сейчас клиент придёт,– вежливо потребовала, сунув руки в карманы брюк.
– Я и есть ваш клиент. Я записан на это время,– спокойно прозвучало в ответ. Он ни на миг не терял самообладания.
«Что за ерунда?»– вскинула брови я и с досадой ощутила, как внутри что-то задрожало, забилось неровно, и будто начала осыпаться, как штукатурка, моя защита.
– У тебя нет приёма. В это время у меня записан другой…
– Всё меняется,– с самодовольной улыбкой протянул талон Мирон.
Не веря своим глазам, выхватила бумажку, подошла к компьютеру и включила график записи. И действительно в него было
