Иногда агрессия напрямую ассоциируется с силой. Поэтому среди определенной части населения, можно сказать, прямо-таки процветает культ насилия. Например, в подростковом возрасте насилие не видится грехом, а напротив, оно кажется достойным и правильным поведением, подобающим настоящему мужчине. Подростки часто самоутверждаются именно за счет насилия. Неокрепшее сознание несформировавшейся личности само подсказывает такие варианты поведения. И зачастую подросток следует именно такому пути, ему необходимо чувствовать и ощущать себя значимым и сильным.
Очень часто чувственное насилие может быть свойственно личностям, которые очень остро ощущают свою ненужность и невостребованность обществом. Разумеется, очень нелегко сознавать, что ты никому не нужен, что никто не видит и не признает твоей исключительности, редкой индивидуальности и каких-то особых способностей. Каждый из нас стремится найти свое место в мире, среди окружающих людей, потому что иначе теряется смысл жизни, причем жизни не как формы существования, а как бытия в целом, принадлежности к чему-то возвышенному и значительному.
Но поскольку любой индивидуум изначально стремится к самореализации, то рано или поздно он будет искать пути выхода из сложившегося кризиса. И одной из форм подобного выхода может стать путь чувственного насилия. Ведь в процессе проявления агрессии в форме чувственного насилия человек не только выплескивает свои эмоции, речь идет о гораздо более глубинных механизмах. Совершая действие, которое кажется ему самому необходимым, он тем самым утверждает свою значимость, свое достоинство.
В чем заключается особая прелесть чувственного насилия для некоторых людей? Им нравится само ощущение власти над беззащитной жертвой. Особое удовольствие приносит агрессия по отношению к невинному и беззащитному существу. Насильника приводят в дьявольский восторг слезы, крики, страх жертвы. И он с упоением предается животной, первобытной страсти, действующей на его сознание. Для некоторых особое значение приобретает кровь жертвы, которая является своего рода знаком, что насильник не только поработил ее, но и разрушил целостность ее физической оболочки и тем самым проявил свою особую власть над ней.
ВЕЛИКИЕ ОБ ЭРОСЕ
Трудно дать определение любви; о ней можно лишь сказать, что для души – это жажда властвовать, для ума – внутреннее сродство, а для тела – скрытое и утонченное желание обладать, после многих околичностей, тем, что любишь.
Франсуа де Ларошфуко. «Максимы и моральные размышления»
Но и для жертвы не всегда действия насильника представляют собой разрушительную силу. Возможно, что само по себе чувственное насилие привело в действие скрытые механизмы в сознании жертвы. И в ней проснулось желание стать объектом именно такого чувственного, эротического влечения. То есть жертва не видит преступления в действиях насильника; напротив, она наслаждается властью над собой, над своим телом, разумом. И впоследствии может быть так, что «жертва» будет находить удовлетворение именно в такой страсти, являющейся неприемлемой для окружающих.
Иначе говоря, жертва изначально обладает склонностью к тому, чтобы подчиняться кому-то более сильному. А в процессе чувственного насилия задействованы все параметры, связанные с подобным восприятием. Как бы то ни было, но определенная часть населения воспринимает насильников не как преступников, а как людей, обладающих повышенным потенциалом силы и уверенности в себе. И никакие нравственные нормы не способны заставить их изменить свое мнение. Но в то же время и не каждая жертва воспринимается достойной сочувствия и сострадания. Напротив, считается, что она заслужила подобное отношение, а значит, ее не нужно жалеть.
Чувственное насилие может проявиться и как реакция протеста на определенные требования общества. Например, благовоспитанная семья будет шокирована, узнав, что кто-то из хороших знакомых предпочитает именно чувственное насилие. Разумеется, такого человека перестанут пускать на порог, с ним прекратят общение, всячески будут избегать и игнорировать.
Но такой факт может послужить и руководством к действию. Например, какой-то человек поддерживает видимость благополучия и воспитанности. Но при каждом удобном случае он нарушает нормы своего общества, к которому принадлежит и по праву рождения и по праву воспитания. Достаточно одного непредвиденного случая, чтобы человек, которому изначально свойственны атавистические склонности, вошел во вкус и стал сам искусственным образом создавать ситуации, в которых он может явить свою страсть.
При этом для общества насильник остается таким же благонравным членом общества, как и раньше; вернее, никто и не подозревает о его втором «Я», о его звериной натуре, способной вырваться в любой момент наружу. Он же, однажды познавший вкус чувственного насилия и получивший от этого максимум удовольствия, будет всеми фибрами души стремиться к повторению подобного удовольствия. И он наверняка найдет возможность для реализации своего чувственного влечения.
То есть, само по себе чувственное насилие уже будет восприниматься человеком как протест против законов общества, которые часто бывают лицемерными и лживыми. Но при всей их неискренности, законы призваны поддерживать порядок в обществе. Зато сам человек, склонный к насильственным действиям, спокойно нарушает эти законы и остается безнаказанным. Ведь он делает все возможное, чтобы окружающие ничего не узнали о его истинном поведении, так как иначе он рискует навлечь на себя большие неприятности.
Иначе говоря, преступник свободен как птица, и подобно птице же он не несет ответственности за свои поступки, хотя получает возможность полностью реализовать все свои низменные качества, которые есть в его натуре. Он – оборотень, который умеет менять свои лица и маски. Окружающим он кажется добропорядочным, может быть, несколько эгоистичным, но в общем-то нормальным. И только он сам и его безвинные жертвы знают, каков он на самом деле. В своих мечтах он видит себя господином, которому необходимы власть, кровь, страх тех, кто стоит ниже. И чтобы вновь и вновь ощутить это, он готов на все.
Религиозные люди считают, что, возможно, сам дьявол нашептывает на ухо насильникам зверские действия по отношению к беззащитной жертве. И именно властитель темного царства дарит преступнику такие яркие ощущения, рядом с которыми оказываются бессильны все радости мира. Ничто светлое, радостное не способно излечить загубленную душу насильника, вставшего на свой гибельный путь. Именно так происходит перерождение нормального, обыкновенного человека в маньяка, который своими преступлениями приводит в ужас всех окружающих.
У маньяков свое, совершенно особое видение мира. Ни один здравомыслящий человек не способен посмотреть на окружающих глазами маньяка, влезть в его душу, как бы он ни старался. Именно поэтому поведение человека, склонного к насильственным действиям, непонятно большинству людей. Возможно, он отводит себе особое место среди окружающих. Ему может казаться, что его истинное предназначение – нести окружающим страх и боль посредством реализации своей чувственной страсти. И никто его не в силах переубедить, потому что нормальные люди и люди с патологическими нарушениями психики мыслят совершенно разными категориями и словно бы говорят на разных языках.
ВЕЛИКИЕ ОБ ЭРОСЕ
Можно и прекрасное любить постыдно.
Ф. Петрарка
Маньяк может находить особое удовольствие в истязании жертвы. То, что другим покажется отвратительным, для него будет представлять особую красоту и эстетику. Надо сказать, что иногда причиной подобного мировоззрения может послужить неправильное воспитание ребенка, когда ему с детства прививают мысль, что только сильный может править миром.
Если вдуматься в само выражение «править миром», то становится ясно, что далеко не каждый должен рассчитывать на подобную привилегию и, соответственно, стремиться к ней. Что может произойти, если человек, не имея никаких для того оснований, будет одержимо считать, что ему дано «править миром» и распоряжаться чьей-то судьбой? Очень часто этот гибельный путь и ведет к совершению преступлений на сексуальной почве. То есть, таким образом человек переступает барьер и начинает действовать как разрушитель, деструктор.
Разрушение устоев нормального, цивилизованного общества, которые создавались веками, происходит в один момент. После этого человек уже не может жить нормальной жизнью, даже если и захочет. Не случайно хищник, почуявший вкус крови, становится агрессивным, разъяренным и неуправляемым. И то же самое происходит с человеком, который однажды ощутил себя господином, повелителем испуганной, безвольной жертвы, видел страх в ее глазах, наслаждался ее беспомощностью, мог делать с ней все, что угодно. И неважно, что жертва изначально обладает такими же правами, что и насильник, неважно, что, возможно, она стоит на более высокой ступени нравственного и интеллектуального развития. Ей нет спасения и пощады от безжалостного, лишенного всякого намека на сочувствие субъекта.
