Насилие свойственно не только мужчинам. Некоторые представительницы слабого пола отдают предпочтение именно этому виду страсти.
Почему эти прекрасные дамы предпочитают насилие всем остальным формам чувственного наслаждения? Что они находят в столь странном способе обращения со своей нежной плотью? Возможно, в них просыпается древнее желание женщины быть собственностью мужчины, принадлежать ему и душой, и телом. Кстати, многие женщины страстно желают именно насилия, но никому, даже самой себе в этом не признаются. Им мешает воспитание, привившее им определенное мировоззрение. Но в определенной ситуации подлинные инстинкты женщины раскрываются, и она в своей первозданной страсти готова отдаваться именно тому мужчине, который проявляет по отношению к ней насилие. И для целого ряда женщин самое галантное обращение со стороны мужчины кажется менее привлекательным, чем факт насилия.
ВЕЛИКИЕ ОБ ЭРОСЕ
В любви есть бесконечность, но есть и конечность, ограничивающая эту бесконечность. Любовь есть прорыв в объективированном природном и социальном порядке. В ней есть проникновение в красоту лица другого, видения лица в Боге, победа над уродством, торжествующим в падшем мире. Но любовь не обладает способностью к развитию в этом мире. И если любовь-эрос не соединяется с любовью-жалостью, то результаты ее бывают истребительные и мучительные. В Эросе самом по себе есть жестокость...
Н. Бердяев. «Размышления об Эросе»
Подсознательно женщина хочет принадлежать тому мужчине, который окажется сильнее, чем она сама. И в связи с этим многие современные дамы не могут полностью реализовать свою чувственность именно потому, что не встретили мужчину, который окажется сильнее их.
Большинство наших современниц занимают высокое положение в обществе, они очень хорошо материально обеспечены, а некоторые обладают и значительной физической силой. Кажется, что подобная особа ощущает себя королевой и ожидает исключительно уважительного и галантного к себе отношения. Но на самом деле в глубине души она ждет, что появится мужчина, который окажется сильнее нее. Сильнее и физически, и морально. Ведь чувственное насилие предполагает наряду с физическим еще и моральное превосходство.
Мужчина, решившийся на насилие, априори ставит себя выше своей жертвы. Он не только видит себя властителем ее тела, но и стремится подчинить себе ее душу. Ведь безвольная жертва – это существо, которое покорно сносит все от того, кто сильнее. Иногда при этом жертва может представляться обезличенным абстрактным существом, не имеющим своего «Я».
В этом случае насильник видит себя одновременно в образе и создателя, и разрушителя. Он как бы создает для себя целый мир, микрокосм, в котором видит себя господином. У ног господина обязательно должен быть раб, при этом личность самого раба совершенно неважна. И для своего величия господин обязательно должен унизить раба, указать ему на его истинное место.
Именно это человек и пытается сделать, то есть он выбирает жертву, отводя ей роль раба. Проявляя насилие над этой жертвой (иногда может быть совершенно неважно, какого пола и возраста жертва), «господин», как он сам видит себя, встает на более высокую ступень развития. Он кажется себе непобедимым и неуязвимым. Но вместе с чувственным насилием он одновременно разрушает созданный мир, так как с унижением жертвы рушится и его власть над нею – «рабом», который необходим для поддержания его уверенности в себе и в своем праве на «господство».
Человек, склонный к проявлению насилия, обычно ставит себя намного выше окружающих его людей. Но тем не менее, он не может здраво объяснить себе и другим, в чем именно он предполагает свое превосходство. Ему не на что опереться в своей теории «раба» и «господина». И на помощь ему приходит чувственное насилие. Ведь в данном случае насильнику не нужно будет раздумывать над собой и своим местом в мире. Ему достаточно ощущать свою власть над жертвой, чтобы чувствовать себя счастливым.
Многие люди, склонные к проявлению насилия, впоследствии оправдывают свое поведение тем, что якобы «жертва» сама всячески провоцировала их на такое отношение. О чем это может говорить? Лишь о том, что человек, склонный к насилию, видит вокруг только то, что может подтвердить его теорию. Ему необходимо ощущать власть над другими людьми, и разумеется, никаким законным способом ему не удастся это сделать. Именно поэтому насильник сам интерпретирует законы общества, старается приблизить, адаптировать их к тому мировоззрению, которое наиболее выгодно ему самому. В связи с этим в его сознании могут появляться самые невероятные мысли, толкающие на путь насилия над кем бы то ни было. Такому человеку кажется, что все вокруг подталкивают его к единственно верному шагу, то есть к насилию.
Человек, которому свойственно стремление к чувственному насилию, относится к потенциальной «жертве» как к своей собственности. Надо сказать, что подобная личность далеко не всегда маргинальная, с ярко выраженным криминальным прошлым. Напротив, вполне возможно, что это образованный, интеллигентный по своему статусу человек. И в обычных ситуациях он никак не проявляет свое второе «Я». Необходимы особые условия, чтобы налет цивилизованности вдруг пропал, точно пудра, стертая с лица женщины, и обнажилась его истинная натура. Впрочем, в данном случае трудно говорить о том, что можно считать истинным «Я» субъекта – его цивилизованность или же, наоборот, первобытные инстинкты, рвущиеся наружу с присущими им напором и агрессивностью.
В момент чувственного насилия «господину» абсолютно все равно, что будет потом с его «жертвой». Иногда он способен ее убить, предполагая, что это принесет ему дополнительное удовольствие. Звериная сторона личности не знает преград и не выносит никаких обязательств. Особенно это касается ситуаций, когда всякий контроль сознания исчезает, и дикое первобытное существо рвется наружу.
ЭРОТИЧЕСКИЕ ФАКТЫ
Вот уже 200 лет имя француза Донатьена Альфонса Франсуа де Сада употpебляется в нашем языке как синоним сексуальной распущенности и эротической магии. Так вот, один достоверный факт из его жизни до сих пор невозможно объяснить, если, конечно, придерживаться законов логики. Почти 30 лет с маркизом прожила его жена Пелаги де Сад, которая не только выполняла все эротические причуды мужа, но и горячо его любила. Не менее примечательна история их свадьбы, состоявшейся 17 мая 1763 года в городе влюбленных – Париже. Пелаги, в девичестве де Монтрей, была очень скромной девушкой и вышла замуж девственницей. И это в 21 год. При всем при этом она впервые увидела своего будущего мужа именно в день свадьбы. Пелаги уже была к этому времени достаточно наслышана о 22-летнем красавце, сумасброде и повесе Донатьене Альфонсе. Однако, вопреки уговорам родителей, она приняла предложение Альфонса и вышла за него замуж.
Кажется, что стремление убить свою жертву в процессе насилия не имеет ничего общего даже с животным миром. Ведь самец никогда не убивает самку, так как только вдвоем они способны продолжать свой род. Но в человеческом сообществе в далекой древности бушевали самые разные страсти. Например, не считалось зазорным просто-напросто съесть врага, потому что в этом случае энергия, ум и сила убитого человека как бы переходила к тому, кто съел его. Кроме того, нельзя забывать и о том, что в древности у людей нередко проявлялось стремление принести в жертву какому-то божеству живого человека.
У современного человека такой необходимости нет. Но при определенных условиях в сознании может пробудиться тот или иной инстинкт, который во многом сходен с древними обрядами. Поэтому субъект, склонный к чувственному насилию, как бы забирает у своей жертвы силу, разум, энергию именно в процессе насильственных действий. Ему кажется, что, порабощая другого человека, возможно, более высокоразвитого, чем он сам, он приобщается к чему-то возвышенному и прекрасному. Как будто свет, исходящий от другого существа, освещает и его самого.
Акт чувственного насилия можно рассматривать и с той точки зрения, что субъект, склонный именно к такому действию, приносит в жертву другого человека. Он приносит жертву страшному и жестокому божеству, которое живет в нем самом. И это божество требует крови, мучений, агрессии, заставляет повиноваться своей воле. По крайней мере так кажется самому «насильнику», и он делает все, чтобы следовать своей теории.
Человек, встающий на путь насилия, очень редко может свернуть с проторенной дорожки. Ведь если его разум, сердце, душа просят насилия, это значит, что в нем очень много агрессии, требующей выхода. Если агрессия не находит выхода, она начинает уничтожать самого человека, «есть» его изнутри. И очень часто субъект, обуреваемый такими страстями, ищет спасения именно в насилии. В этом случае ему нет необходимости истязать себя своей же агрессией, он вполне может направить ее на кого-то другого. Сам акт насилия приносит огромное удовлетворение именно потому, что способен на время освободить его от угнетающей его агрессии.
