Около штаба кружились авантюристы, предлагавшие формировать партизанские отряды.
Генерал Корнилов слишком доверчиво относился к подобным людям и зачастую, получив деньги и оружие, они или исчезали, или отвлекали из рядов армии в тыл элементы послабее нравственно, или составляли шайки мародеров.*141 Особенную известность получил отряд сотника Грекова "Белого дьявола" - как он сам себя именовал, который в течение двух, трех недель разбойничал в окрестностях Ростова, пока, наконец. отряд не расформировали. Сам Греков где-то скрывался и только осенью 1918 года был обнаружен в Херсоне или Николаеве, где вновь по поручению городского самоуправления собрал отряд, прикрываясь добровольческим именем. Позднее был пойман в Крыму и послан на Дон в руки правосудия. Какой то туземец вербовал персов, набирая их, как оказалось, среди подонков ростовских ночлежных домов... Все эти импровизации вносили расстройство в организацию армии и придавали несвойственный ей скверный налет. К счастью, вскоре этому был положен предел Назревала мистификация и в более широком масштабе: из Екатеринодара приехал некто - Девлет хан Гирей, с предложением "поднять черкесский народ", для чего потребовался аванс в 750 тысяч рублей и до 9 тысяч ружей. Только пустая армейская казна остановила этот странный опыт, так неудачно повторенный впоследствии.
Армия пополнялась на добровольческих началах, при чем каждый доброволец давал подписку прослужить четыре месяца и обещал беспрекословное повиновение командованию. Состояние казны давало возможность оплачивать добровольцев до крайности нищенскими окладами:
Офиц. Солдаты 1917 г. ноябрь только паек. только паек.
" декабрь 100 руб. 30 руб.
1918 г. январь 150 руб. 50 руб.
" февраль*142 270 руб. 150 руб.
В офицерских батальонах, отчасти и батареях, офицеры несли службу рядовых, в условиях крайней материальной необеспеченности. В донских войсковых складах хранились огромные запасы, но мы не могли получить оттуда ничего иначе, как путем кражи или подкупа. И войска испытывали острую нужду решительно во всем: не хватало вооружения и боевых припасов, не было обоза, кухонь, теплых вещей, сапог... И не было достаточно денег, чтобы удовлетворить казачьи комитеты, распродававшие на сторону все, до совести включительно...
Высоко поучительна история создания добровольческой артиллерии. Одну батарею (два орудия) украли в 39 дивизии, ушедшей самовольно с Кавказского фронта и обратившей Ставропольскую губернию в свой лен. Сборный офицерско-юнкерский отряд произвел ночной набег на одно из селений, расположенных в районе Торговой (Ставропольской губ., верст за полтораста от Новочеркасска), где квартировала батарее; отбил у солдат два орудия и привез их в Новочеркасск. Два орудия мы взяли в донском складе с разрешения комитета для отдания почестей на похоронах добровольческого офицера и "затеряли". Одну батарею купили у вернувшихся с фронта казаков-артиллеристов, послав к ним полковника Тимановскаго, который споил команду и уплатил ей около 5 тысяч рублей. Можно себе представить наше огорчение, когда донцы неожиданно отказались от сделки, в виду того, что войсковой штаб назначил в батарею пополнение и неизвестно было, как оно отнесется к самоупразднению. Послали телеграмму в донской штаб, который поспешил отменить свое распоряжение.
Наконец, в начале января команда в составе около 40 офицеров и юнкеров была командирована в Екатеринодар за уступленными нам кубанским атаманом пушками. На узловой станции Тимашевской вагон с добровольцами окружили казаки местного кубанского полка и, когда после долгих споров добровольцы, не желая пролития крови, согласились сдать оружие с тем, что их пропустят в. Екатеринодар,*143 казаки перецепили вагон и под сильным конвоем отправили его... в Новороссийск, сдав добропольцев военно-революционному комитету. Несколько человек на полном ходу выбросились из вагона и вернулись в Ростов, остальные томились почти восемь месяцев в Новороссийской тюрьме, в ожидании той участи, которая постигла там вскоре несчастных офицеров Варнавинского полка... (Команда контр-миноносца "Керчь", совместно с советскими властями города, сняла с транспорта, отходившего от пристани с 491-м Варнавинским полком, выданных солдатами, после некоторого колебания, всех офицеров полка. В тот же день, 18 февраля, офицеры, помещенные на баржу, были раздеты, связаны, изувечены, изрублены, расстреляны, а затем сброшены в море. Через несколько месяцев трупы несчастных стали всплывать на поверхность воды... По счастливой случайности артиллеристы остались целы и были выручены вступившими в Новороссийск в августе 1918 года частями Добровольческой армии.
Сколько мужества, терпения и веры в свое дело должны были иметь те "безумцы", которые шли в армию, не взирая на все тяжкие условия ее зарождения и существования!
Отличительным знаком новой армии был нашиваемый на рукав угол из лент национальных цветов.
Я был назначен начальником "Добровольческой дивизии", в состав которой входили все наши формирования, так что в сущности возникало двоевластие, устраненное впоследствии, в начале февраля. Хозяйственных функций у меня не было никаких.
Начальником штаба "дивизии" стал генерал Марков; штаб 4 - 5 офицеров.
При командующем армией образовался большой штаб армии, возглавляемый генералом Лукомским и ведавший всеми организационными, административными, хозяйственными вопросами, а также высшим оперативным руководством армии. Имел свой штаб и генерал Алексеев. Несоответствие численности наших штабов боевому составу армии резко бросалось в глаза и вызывало осуждение в рядах войск. Вызывалось оно разными причинами: широким размахом, который хотели придать всему начинанию, навыком начальников, занимавших ранее высокие посты и привыкших к большому масштабу работы, наличием многих опытных штабных работников, не годившихся к строевой службе и, конечно, тем стихийным стремлением всех штабов всех времен к саморазмножению, с которым безнадежно боролись и Корнилов, и впоследствии я.
Отчасти на этой почве в конце января произошло недоразумение между генералом Корниловым и генералом Лукомским, после чего в должность начальника штаба армии вступил генерал Романовский, а Лукомский был назначен представителем армии при Донском атамане.
Штаб армии состоял из двух отделов - строевого и снабжении. Первым ведал генерал Романовский, вторым - генерал Эльснер. В первый период деятельность Ивана Павловича заслонялась многими наслоившимися инстанциями и не привлекала к себе особенного внимания. Только его манера резко и откровенно обрывать людей недобросовестных, независимо от положения, людей, которые все больше и больше облепляли организацию, - создавала этому скромнейшему по характеру человеку репутацию "надменного"... За то на почве тяжелого материального положения армии всеобщее озлобление обрушилось на голову начальника снабжении, генерала Эльснера. Его бранили и в строю, и в штабах, и среди общесгвенных деятелей, прикосновенных к организации. Впоследствии А. Суворин зло и несправедливо обрушился на него в печати... Действительно суровое время требовало и других людей. Эльснер был выдающимся начальником снабжения Юго-западного фронта, а здесь нужен был просто хороший, крепкий интендант, умеющий найти и купить.
Эльснер был добросовестен, медлителен и трудолюбив, несколько придавлен бердичевским и быховским сидением, состарившим его, и слишком добр, тогда как требовалась исключительная энергия, порыв и безжалостность. Наконец Эльснер был честен, тогда как подлое время требовало, очевидно, и подлых приемов. Генерал Алексеев, по выходе книги А. Суворина, вступившись за Эльснера, между прочим писал: "Начинали мы работу с грошами, а главное совершенно не имели времени и возможности готовиться к походу... Наиболее тяжким и кошмарным представлялся (тогда)... вопрос санитарный... Вы знаете причины этого: не недостаток средств, а полное отсутствие людей, готовых беззаветно и умело работать в этой области.
Так и по другим частям: нет энергичного интенданта - толкового и дельного, нет других сотрудников, могущих честно и продуктивно работать в области хозяйства"...*144 Был, впрочем. в организации один инженер, обладавший как раз всеми свойствами противоположными тем, которыми судьба наделила Эльснера Но и он в тогдашней удручающей обстановке не дал армии ничего, себе же создал весьма сомнительную репутацию.
Назначение начальников строевых частей вначале имело поневоле чисто .случайный характер: выбора не было, людей не знали. Один оказался пьяницей и садистом и, будучи исключен из армии, впоследствии подобрал шайку, нанялся к ставропольским овцеводам и терроризировал население, пока не был предан суду. Другой, выдававший себя за родственника Корнилова, бестолковый и недалекий, игравший на аракчеевском "без лести предан" и льстивший до приторности командующему, графоман и кляузник, в течение трех недель безнадежно путал в деле командования отрядом, пока случай не избавил нас от него: после одного тяжелого боя он уехал в Ростов и оттуда послал своему заместителю на позицию распоряжение присылать ежедневно по 15 - 20 человек под видом обмороженных; таким образом соберется весь отряд и отдохнет... А в эти дни поредевший фронт еле держался. Письмо попало в руки генерала Корнилова и решило участь писавшего: он был уволен в резерв.
