Он и его люди покинули поляну, прошли мимо прятавшегося за деревьями Фернана и скрылись за поворотом. Де Армунг полежал еще какое-то время, затем, опираясь на шпагу, встал.
– Я запомню твой урок, дорогой дружок, – прошипел маркиз. – Хорошенько запомню. И клянусь Искусителем, за эту порку ты отплатишь мне жизнью!
Шипя от боли, королевский дурак проковылял мимо Фернана. Сеньор де Суоза выждал еще несколько минут и пошел в том же направлении, что и участники недавней истории, – обратно в зал приемов.
– Где ты был? – Рийна была испугана и встревожена.
– Искал Мигеля.
– В саду?! Он все время находился в зале.
– Я его не увидел. Тебе удалось хоть что-то узнать?
– Нет. – Она с сожалением покачала головой и обвила его руку своей. – Сегодняшний вечер прошел зря. Давай уйдем.
– Я и сам хотел тебе это предложить, – усмехнулся он. – Чем займемся?
– Ночь длинна. Придумаем что-нибудь. Нам следует прощаться с Лосским?
– Думаю, сеньор де Фонсека проживет и без нашего «до свидания».
Они покинули зал, где гремела музыка, раздавался гомон разговоров и заливистый женский смех. Оказались в коридоре, по которому шли сюда, миновали пост гвардейцев и уже подошли к массивным мраморным колоннам, которые как раз располагались на середине пути к выходу, когда их окликнули:
– Сеньор де Суоза?!
Они обернулись. Рийна, сразу понявшая, что должно произойти, выругалась:
– Все же этот выродок не утерпел!
Фернан был более сдержан, лишь на мгновение сжал руку жены, успокаивая. К ним приближался совсем еще молодой офицер. В самом конце коридора, у входа в зал, маячил младший де Дорес.
– Сеньор де Суоза, если не ошибаюсь?
– Совершенно верно. – С секундантами Фернан всегда старался быть вежливым.
Дело было не так уж и плохо. Его вызывали всего лишь на дуэль, а не на поединок кровью, иначе бы де Дорес пришел сам, как того и требовали правила.
– Лейтенант Двадцать шестого кавалерийского полка Сесар де Муньос, – представился секундант. – Сеньора, прошу простить меня, что порчу ваш вечер, но могу я переговорить с маркизом наедине? Дело не терпит отлагательства.
Ее глаза метали молнии. Ей хотелось послать этикет в бездну, спустить с поводка крепко связанные эмоции ламий. Впиться ногтями в лицо этого человека. Но… Рийна была умной девочкой и отошла в сторону. Как этого требовал проклятый человеческий этикет. Нервно теребя пальцами юбку, она стала изучать лепку на одной из стоявших в коридоре ваз.
– Я внимательно вас слушаю, сеньор.
– Меня попросили согласовать вопрос чести.
– Да? И чья же честь задета?
– Сеньора Менчо де Дореса, сеньора де Каэло и сеньора де Бельвердеса.
– Всех троих? – Фернан удивленно приподнял бровь. Проклятье! Артуро де Дорес все же умудрился проспать инициативу своего сынка. Не удержал от глупостей.
– Совершенно верно.
– И чем же я мог затронуть честь этих достойнейших дворян?
Вежливость, вежливость и еще раз вежливость!
– Вы вызывающе смотрели и тем самым оскорбили их до глубины души.
– Хм-м… – Если учесть, что о сеньоре де Бельвердесе до сегодняшнего дня Фернан вообще ничего не слышал… Лейтенант истолковал эту задумчивость по-своему:
– Извинения не принимаются.
– Я и не собираюсь их приносить, лейтенант. – В голове у Фернана забрезжил план. Да, он мог бы послать их вызов к Искусителю, благо причина была никакая, но нет! Он сам стремился к драке. – Где и когда?
– Скажем, завтра, с утра.
– Сожалею, но завтра у меня назначена важная встреча. К тому же грешно решать вопросы в святые праздники. Будут ли высокочтимые сеньоры так любезны, что перенесут время нашего разговора на послезавтра?
– Конечно, сеньор, – после некоторого раздумья ответил лейтенант де Муньос. – Думаю, господа подождут один день. В семь утра, у аббатства Святой Жостины. Какое оружие вы предпочитаете?
– Шпаги или рапиры.
– Превосходно. Дополнительное оружие?
– Разрешается. На усмотрение господ.
– Чудесно.
– Как будет рассматриваться вопрос крови?
– Никак. Речь идет о чести, все трое моих друзей отказываются от права крови от имени своих родов. Если кто-то из них умрет, семья не будет требовать кровавой платы.
– Могу пообещать вам то же самое. Правила?
– Бой будет идти до смерти или пока кто-то не попросит пощады. Давать ее или не давать – на усмотрение победителя.
– Кто из троих господ решится отстаивать честь?
– Все трое.
– Хм… – А вот это уже нехорошо. Сражаться сразу с троими в планы Фернана не входило.
– Мои друзья – люди чести. Они понимают, что трое на одного – это низко и некрасиво, поэтому предлагают вам на выбор два варианта: или вы будете сражаться с каждым по отдельности, или с вами придут двое ваших друзей.
Конечно, они понимают, что трое на одного – плохо! Еще бы им не понимать, если буквально через час после дуэли о ней будет известно всему двору, и никто не похвалит благородных господ за нападение всем скопом на одного человека. Честь всех троих будет в плачевном состоянии. Вовек не отмоются.
– Думаю, мне подходит второй вариант.
– Отлично. Я передам это моим друзьям. Как вы предпочитаете вести разговор? Трое на трое или по очереди?
– По очереди.
– Противников определит жребий или вы?
– Я.
– Итак, послезавтра в семь утра у аббатства Святой Жостины. Честь имею, сеньор!
– Честь имею.
Лейтенант направился к нетерпеливо переминающемуся с ноги на ногу де Доресу. Подошла Рийна, и Фернан вкратце рассказал ей о правилах предстоящей дуэли.
– С чего это ты так радуешься, дорогой?
– Они сами отказались от платы кровью. Их никто за язык не тянул. Теперь я могу спокойно убить любого.
– Как и они тебя.
– Не волнуйся. Мне просто надо найти еще двоих сумасшедших.
– Я подойду?
– Боюсь, что нет. Они откажутся с тобой драться. Ты женщина.
– Договаривай уж! Я ламия, вот чего они боятся! Проклятые трусы!
– Думаю, что ты уже нашел одного дурака, дружок. – Из-за колонны вышел маркиз де Армунг. Ничто в его движениях не указывало на то, что совсем недавно ему устроили порку.
– Подслушивали? – без всякого видимого недовольства усмехнулся «василиск».
– Я не в меру любопытен. – Шут послал ответную усмешку. – Иногда в этих коридорах случаются очень интересные разговоры. Что делать, любопытство – это моя слабость.
– Какой у вас интерес в этом деле, Сезар?
– У меня есть маленький разговор к сеньору де Каэло, – маркиз де Армунг разом стал серьезен, – к тому же он мой кровник, а убить кровника безнаказанно, когда он сам отвергает плату кровью, – что еще надо храброму дворянину? Если вы возьмете меня в свою тройку, я буду вам очень обязан.
Фернан на секунду прикрыл глаза. Он очень надеялся на то, что шут умеет не только шутить. Маркиз ни разу не видел де Армунга в бою и мог только предполагать, как тот обращается со шпагой. Сослужит ли ненависть в этом деле хоть какую-то пользу?
– Хорошо, – решился Фернан. – Думаю, вы слышали, где и когда состоится наша занимательная беседа.
– Хо-хо-хо! Не забудьте, что дружок де Каэло мой! – вскричал де Армунг, поклонился и, больше не произнеся ни слова, скрылся за колоннами.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – прошептала Рийна. – Де Дорес и де Каэло – опасные противники.
– Вот и пусть маркиз займется де Каэло. Если не убьет, то хотя бы измотает медведя. Ты что-нибудь слышала о де Бельвердесе?
– Какой-то мелкий дворянчик из свиты де Доресов. Как он владеет шпагой, я, к сожалению, не знаю.
– Осталось найти еще одного. Может, Мигель?
– Нет! Этот не согласится, можешь мне поверить. Они из одного лагеря, и ему нет резона искать себе врагов. Максимально на что согласится твой дружок – это быть секундантом.
– Секундант – это тоже неплохо. Значит, мне придется найти другого напарника.
Они вышли на улицу. Карету уже подали, и Абоми стоял возле открытой двери, дожидаясь, когда подойдут господа. Неожиданно слуга поднял голову и вытянул руку, привлекая внимание Фернана и Рийны к тому, что происходит наверху.
Сеньор де Суоза посмотрел в указанном направлении. Там, на крыше дворца, на фоне звездного неба виднелась человеческая фигурка.
– Какого… – пробормотал Фернан и что есть силы гаркнул, призывая королевских гвардейцев.
Те тоже увидели человека на крыше, засуетились. Четверо бросились во дворец – к лестнице, ведущей наверх. Фернан и Рийна, затаив дыхание, смотрели, как незнакомец, словно сомнамбула, переставляет ноги по покатой крыше. Вот он подошел к самому краю, остановился, и до ушей тех, кто находился внизу, донесся его безумный крик:
– Ты никогда меня не поработишь!
