Глава 9
ГАМБИТ Y ПРИНЯТ
— Никогда не видел ничего подобного, — продолжал инспектор Квин. — Я имею в виду этот дом. Там все расположено с такой аккуратностью, как инструменты хирурга перед операцией. Стул в углу, очевидно, устанавливали с помощью треугольника. Большая картина висит в самом центре стены, а по бокам — две маленькие на абсолютно одинаковом от нее расстоянии. В каждом углу ковра неприкрытые кусочки пола отмерены с математической точностью. Исключение составляет только комната секретаря — я не имею в виду, что там беспорядок, но она, по крайней мере, выглядит обитаемой, в отличие от остальных помещений. Ну, ты сам все это увидишь…
Эллери молча рассматривал карточку.
— Зато хозяин и повелитель всего этого великолепия выглядел ужасно, — сообщил старик. — Мне приходилось видеть бедствия, постигшие полквартала, но это было менее кошмарное зрелище, чем тот внутренний двор. Очевидно, это и навело меня на мысль, что дело не совсем обычное — в твоем духе, Эллери. Хозяин лежал в шезлонге, снаружи, возле его безукоризненной столовой. Труп без головы — ее разнесло на мелкие кусочки. Кто-то сбросил на нее двухсотфунтовую гранитную глыбу с башни высотой в сорок футов.
— Ты говоришь о Роберте Йорке из Йорк-Сквера? — внезапно осведомился Эллери.
— Откуда ты знаешь? Ах да, из газет… Да, именно о нем.
Эллери повертел в руках белую карточку.
— Что означает эта буква «J»?
— Спроси что-нибудь полегче, сынок. Во всем Йорк-Сквере нет никаких Джонов, Джеков, Джимов, Джоан и Джонатанов, равно как и Джонсонов, Джексонов или Джимсонов.[15]
Эллери положил карточку на кофейный столик, не сводя с нее глаз.
— Продолжай. Это не мог быть несчастный случай?
— Нет, если только кто-то случайно не отбил всю известку вокруг камня, случайно не сделал в бетоне трещину и так же случайно не подмел всю пыль. Вели находился там с рассвета, а я прибыл чуть позже. Избавиться от пыли после того, как камень столкнули, ни у кого не было времени. Значит, это сделали заранее — возможно, за несколько дней или даже недель. Следовательно, это преднамеренное убийство.
— Но каким образом гранитную глыбу сбросили с башни?
— Сильным толчком. Камень ведь не висел на волоске, Эллери. Это была солидная глыба на плоском основании. Даже без известки она могла бы простоять еще сто лет на одном месте.
— Значит, убийце оставалось только дождаться, когда Роберт Йорк окажется внизу?
— Это и есть самое любопытное. Роберт Йорк «оказывался» там внизу каждый погожий вечер с пятнадцатого мая по первое октября в половине восьмого плюс-минус десять секунд — слышишь, десять секунд! — и оставался там ровно до половины девятого. В дождливые или холодные вечера он лежал на кушетке в своем кабинете. Но так или иначе всегда ложился вздремнуть ровно на час после обеда.
— И все в Йорк-Сквере, конечно, об этом знали?
— Не только в Йорк-Сквере, но и за его пределами, так что отследить всех знавших это не представляется возможным. Роберту Йорку нравилось хвастаться своими устойчивыми привычками и пунктуальностью, в том числе тем, что он может засыпать и просыпаться в точно установленное время.
— Человек-будильник, — усмехнулся Эллери. — Кто имел доступ на башню, папа?
— Все, — проворчал старик. — Наружная дверь ведет прямо на башенную лестницу; есть и внутренняя дверь в нижнем холле между комнатами и кухней.
— Двери держались запертыми?
— Только наружная, но замок там доисторический, и его можно было легко откусить передними зубами.
— Кто был в доме, когда свалилась глыба?
— Никого. Слуга находился в гараже — сливал масло из автомобиля.
— И ничего не видел и не слышал?
— Говорит, что нет. Может быть, так оно и есть. Гараж расположен довольно далеко от террасы, а звук от удара глыбы… ну, естественно, получился приглушенным…
Эллери скорчил гримасу.
— Кто готовил Йорку обед?
— Приходящая экономка, которую зовут миссис Шривер. Она подавала ему обед без четверти семь, потом уносила посуду на кухню и уходила домой.
— Даже не помыв посуду? А, понятно — чтобы не беспокоить хозяина во время вечернего сна.
— Совершенно верно.
Эллери потянул свою нижнюю губу.
— Ты спрашивал у кого-нибудь, насколько крепко спал Йорк?
— А как ты думаешь? Все утверждают, что его нельзя было разбудить, даже поливая из брандспойта, пока он сам не решал проснуться.
Эллери нахмурился.
— Тогда почему экономка не мыла посуду, опасаясь разбудить его величество?
— Я спрашивал ее об этом. Миссис Шривер объяснила, что это вошло у нее в привычку с тех пор, как она начала там работать три года назад и узнала о послеобеденном сне Роберта Йорка. И после этого уже не меняла распорядка.
— Эта миссис Шривер, наверное, большая и сильная женщина?
Инспектор усмехнулся:
— Маленькая и сильная женщина.
Эллери помолчал, глядя в пространство.
— А что собой представляет слуга? — поинтересовался он.
— Уолт? Превосходный кандидат в подозреваемые. В тот день он торчал на башне, подстригая плющ. Говорит, что не обратил внимания на известку под глыбой. Охотно этому верю. Трещины там тонкие и глубокие, под другими глыбами известка тоже не видна. Конечно, Уолт мог столкнуть глыбу, а потом спуститься в гараж. Но это мог сделать кто угодно.
— Кто обнаружил обезглавленный труп? — спросил Эллери.
— Его секретарь — молодой парень по имени Томас Арчер. Он, кажется, приводит в порядок коллекцию марок Йорка — вечером у него было много работы.
— Арчер обедал с Йорком?
— Нет. Раньше он всегда так делал, но миссис Шривер говорит, что в последнее время он обычно питался не дома.
— А в тот вечер?
— В доме Майры Йорк — в юго-восточном углу Йорк-Сквера.
— Почему?
— У Майры есть платная компаньонка, девушка по имени Энн Дру, которая, очевидно, нравится молодому Арчеру. Он обедал с ней на кухне Майры Йорк — сама Майра в это время спала наверху.
— Значит, девушка подтверждает алиби Арчера?
— Они подтверждают алиби друг друга, — поморщился старик, — что мне совсем не нравится. Кстати, сынок, если эта Энн Дру не разгорячит тебе кровь…
— А другие обитатели Йорк-Сквера? — прервал отца Эллери.
— Ну, кузина Эмили говорит, что она сидела дома одна и писала письма. Кузен Персивал также утверждает, что был один у себя и опохмелялся.
— И у слуг такое же несокрушимое алиби?
Старик мрачно кивнул:
— Любой из них мог это сделать.
— Даже абсолютно посторонний, — задумчиво произнес Эллери.
— Теоретически — да. Но я не думаю, что это работа случайного прохожего. Посторонние не станут шататься вокруг Йорк-Сквера часами или даже днями, чтобы улучить время и расковырять известку на одной из башен.
Эллери снова уставился на букву «J» на карточке.
— Газеты сообщают, что смерть Роберта Йорка прибавит каждому из его кузенов примерно по миллиону, когда наступит срок получения наследства. Кстати, когда он наступит?
— Согласно завещанию, через шесть месяцев. Все наследники получают равные доли от состояния Роберта Йорка.
— Старая дурацкая тонтина,[16] — с отвращением проговорил Эллери. — Ты говоришь о завещании Натаниэла Йорка-старшего?
— Да. По завещанию Роберта все его деньги также переходят в общее состояние семьи. Конечно, в сравнении со всей суммой это не так уж много, хотя для нас с тобой было бы настоящим богатством.
Оба немного помолчали.
— Эмили Йорк — аскетичная особа, не так ли? — поинтересовался Эллери. — А Майра — инвалид? Не могу себе представить, чтобы одна из них занялась уменьшением количества наследников. Таким образом, остается Персивал.
Лицо инспектора отразило явную надежду.
— Между нами говоря, сынок, я не возражал бы против такого исхода. Этот тип похож на какой-то мерзкий прыщ!
— Понятно. Но что могло заставить даже такое ничтожество, как Персивал, когда ему вскоре предстоит получить три миллиона долларов, захотеть четвертый?
— Ты что, смеешься?
— Я имею в виду, так захотеть, чтобы совершить убийство.
— Прекрати, Эллери! Сейчас ты начнешь утверждать, что детей приносят аисты. Кроме того, я не сбрасываю со счета обеих кузин.
— По-твоему, Эмили или Майра могли столкнуть двухсотфунтовую каменную глыбу?
— Они могли удалить известку, а остальное поручить какому-нибудь мускулистому парню, заплатив ему.
— На это что-нибудь указывает?
— Дай мне время, — проворчал инспектор. — Но поговорим о мотиве. Возьмем Эмили. Она и в самом деле аскет — аскетичная миллионерша, своего рода фанатичка. Эмили пользуется двумя комнатами своего замка, работает в Доме социальной службы, живет в основном на собственный заработок и жертвует большую часть своего дохода на благотворительные цели. Думаю, что она строит такие же планы и относительно ожидаемых миллионов. Эмили — необычная старая дева, и если произошло что-то, изменяющее каким-то образом распределение этих миллионов, то я не уверен, что она к этому непричастна.
