человек… Который обсуждает с боссом мультики.
«Про любовь, конечно».
Отправила и тут же пожалела.
Он подумает, что это какой-то намек. Или неправильно поймет… Точно…
«Конечно про любовь) И зачем спрашивал?» — прилетело в ответ без промедления, и я вновь выдохнула.
Что за эмоциональные горки? Я взрослая серьезная девушка… разлегшаяся на полу. Так. Что-то подобное я уже думала сегодня…
Смущенно села, не понимая, как меня так угораздило. Совсем сумасшедшей стала…
«Воробушек, ты уже ужинаешь?» — пиликнул телефон, и на моих губах тут же появилась улыбка.
Заботиться, беспокоиться…
«Еще нет, но собираюсь», — и не откладывая в долгий ящик, я встала.
Встала, посмотрела на телефон и нерешительно набрала: «А вы?».
Вот глупая. Он же еще в дороге. Когда там его водитель через пробки довезет?..
«Я — позже. Любишь фисташки?»
Вопрос удивил, но я на всякий случай ответила согласием, получив в ответ загадочное: «Хорошо».
Так я и ужинала, переписываясь с собственным боссом и то и дело ловя себя на широкой улыбке.
А когда мы обсудили все-все, даже определились с выбором мультика, в дверь позвонили.
«Ко мне кто-то пришел», — зачем-то доложила я, вздрогнув.
«Открой. Вряд ли пришли тебя похищать. Консьерж старомоден. Он против подобных развлечений».
«Это не вы?».
«Не я», — подтвердил Ярослав Львович, и хоть я ожидала этого ответа, все равно почувствовала сожаление.
«Если я в понедельник не приду на работу — значит, консьерж оказался более прогрессивных взглядов, чем вы думали».
«Договорились) Иди, проверяй кто там, пугливый воробушек. Мне же интересно».
Мне тоже стало любопытно и, не выпуская телефона из рук, я подошла к двери. Будто Ярослав Львович даже через телефон сможет, в случае чего, защитить. Тьфу. От чего? Совсем я заболталась…
За дверью меня ждал немолодой бородатый мужчина, отчего сердце на секунду пропустило удар, но он только вымученно улыбнулся и монотонно произнес:
— Доставка «От моего сердца твоему». Распишитесь.
— Вы дверью ошиблись. Я ничего не заказывала.
— Себе редко заказывают, — вроде и подтвердил, и опроверг мужчина. — А если это сделали не вы, значит, кто-то другой. Вы Анна Сергеевна?
— Да… — протянула я.
— Тогда расписывайтесь.
Он протянул мне планшетку, а я, пробежав глазами по формуляру, пожала плечами и послушно поставила свою закорючку.
— Это вам.
Бородач растянул губы в усталой улыбке и достал из большого короба, который висел за его спиной, бирюзовую коробку, перевязанную бантом.
Поблагодарив, я закрыла за мужчиной дверь, надеясь, что в коробке не бомба. Глупо бы получилось.
Телефон тренькнул, напоминая о неоконченной беседе с Ярославом Львовичем.
«Тебя уже похитил дракон, воробушек?».
Ничего ему не отвечая, я потянула за узелок и улыбнулась.
Фисташковый торт. Небольшой, но аккуратный и аппетитно украшенный сверху шоколадными сердечками.
«Дракон — это тот бородатый мужчина?..» — невинно поинтересовалась я, поставив тортик на стол и любуясь им.
«Что за мужчина?» — тут же уточнил Ярослав Львович. — «Воробушек?»
«Тот, что принес самый красивый и самый… вкусный торт в моей жизни. Спасибо…»
Я облизала ложку, стыдясь своего порыва. Ведь нужно отрезать кусочек, но как тут устоять?
«Рад, что он тебе понравился. Оставишь небольшой кусочек, чтобы я утром попробовал?».
Тут же смутилась. Он правда хочет приехать…
«Да… Конечно».
Я отломила еще кусочек торта.
Приедет и будет у нас… тимбилдинг.
Внутри опять все задрожало, и я выдохнула.
А может…
Может, не стоит бояться? Все равно все сложится самым удачным, самым наилучшим для меня образом. Обязательно. Я же в это верю.
И улыбнувшись, я посмотрела на вновь засветившийся от пришедшего сообщения телефон.
Глава 46
Казалось, я только закрыла глаза, а вот уже утро, и кто-то звонит в дверь.
Неужели Ярослав Львович?
Я перевернулась на живот, пряча улыбку в подушке. Вчера мы до полуночи приписывались с ним обо всем на свете. О фильмах, о музыке, о столице и о поездках… Ярослав Львович рассказывал, где побывал, присылал фотографии…
Сколько же всего он видел! И как у него, несмотря на работу, насыщенная жизнь. Мне нравилось с ним говорить, и я отчаянно надеялась, что раз он продолжает отвечать на мои вопросы и задавать их сам, то ему тоже интересно мое общество…
Очередная трель заставила вскочить, напомнив, что, вообще-то, на пороге гости, а я, мало того, что не одета и не умыта, так еще и постельное белье разобрано…
Спешно расчесывая волосы пальцами и попутно складывая белье и диван, я слушала уже третий или четвертый звонок в дверь.
Ну что такое! Вот я клуша. Проспала все на свете!
Дернувшись в сторону умывальника, я тут же остановила саму себя. Нет, так не пойдет! Впущу, извинюсь, сделаю кофе, а пока Ярослав Львович будет его пить — умоюсь и нормально оденусь.
Я нервно пригладила волосы и улыбнулась, открывая дверь, чтобы тут же попытаться ее закрыть.
— Это еще что за новости? — придержала дверь ухоженная светловолосая девушка. — Я сколько должна звонить?
Не успела я ответить, как она рванула за ручку двери и прошла мимо меня, даже не разуваясь, отчего на светлом паркете тут же появилась грязь.
Я в недоумении наблюдала, как девица прямо в верхней одежде, с которой к тому же капало, прохаживается по квартире, заглядывая во все ящички, тыкает в мое постельное белье острыми наманикюренными ногтями и морщится, заглянув в холодильник.
— Вы — сестра Ярослава Львовича? — наконец пришел мне в голову очевидный вариант, при котором посторонняя девушка могла так нагло, по-хозяйски вести себя, и я захлопнула входную дверь.
— Что? — девица оглянулась, смерив меня взглядом, и манерно ответила. — Нет, я не Марина, что для тебя хуже. Я ее подруга.
Я оглядела девушку, в мгновение ока ставший грязным, пол и согласно кивнула.
То, что «хуже» — я видела. Вряд ли хозяйка студии стала бы вести себя так же по отношению к своему имуществу.
— Так вот. Марина мне все рассказала. Ты — любовница ее брата. Неважнецкая любовница, раз он тебя даже отдельной квартирой не обеспечил. А судя по дешевым китайским шмоткам, — острый ноготь прошелся вверх и вниз, обозначая пижамные шорты и футболку. — То предположу, что ты вообще бездарна.
— Мои отношения с Ярославом Львовичем вас не касаются, — скрестила я руки на груди, чувствуя себя облитой с ног до головы той грязью, что она нанесла вместе с сапогами.
— Ну, скажем, отношения
