к другу неравнодушны, — согласился со мной учитель.
— Зачем же вы тогда упорно ставите нас в пару?
— За тем, курсант, что ни у вас, ни у курсанта Босхо в классе нет достойных противников. И за тем, что лишь при встрече с по-настоящему сильным соперником вы можете чему-то научиться…
Я тогда крепко задумался над этими словами, а сейчас вот вспомнил и совсем иначе взглянул на торжествующе усмехнувшегося Босхо.
Айрд Босхо… младший род… мальчишка, который искренне считает меня своим врагом.
Что ж, когда-то я сетовал, что мне не на ком отрабатывать удары? Так вот она, моя спортивная груша и макивара. Ну и что, что он выше, сильнее и крепче? Ну и что, что в плане магии он пока сильнее? Какая разница, каких размеров у меня будет манекен? Главное, что не магия принимает решения, что и как мне делать, а я сам.
И вот когда я наконец определился с отношением к противнику, все остальное потеряло значение. Его сила, магия, его неистовое стремление как можно сильнее меня унизить…
Не знаю как, но я резко успокоился. Расслабился. А потом нащупал в себе нечто новое, ценное, то, что у меня было изначально, но к чему я раньше осознанно не тянулся, и без колебаний ему отдался, каждой клеточкой тела чувствуя, как обволакивает меня изнутри и снаружи тепло проснувшегося дара. Слыша его неистовую силу. Жадно впитывая запах стремительно приближающейся грозы. Ощущая смутное напряжение в воздухе, какое бывает перед тем, как в почерневшем небе раздастся первый, самый мощный и оглушительный раскат грома…
И он пришел, этот гром.
Грянул у меня в ушах. Затрещал под куполом, словно перенасыщенный электричеством воздух.
И вот тогда я понял, чего именно хочу и каким будет наш сегодняшний поединок. После чего открыл глаза и удовлетворенно кивнул, обнаружив, что моих молний за это время стало существенно больше. Причем все они сейчас плотно укрывали мою кожу полноценным, сверкающим, хотя и несколько колючим доспехом. По моему телу и волосам время от времени проскакивали крошечные молнии. Такие же молнии время от времени срывались с моих пальцев, носа и даже ушей. Тогда как щит и меч приобрели гораздо более внушительные размеры. Так, как я сейчас и хотел.
Мы замерли с Босхо друга напротив друга, как два бойца… два рыцаря, блин, круглого стола короля Артура. Он в своем огненном доспехе и с двумя мечами. И я в электрической броне и с раздраженно шипящей, плюющейся молнией в руках.
Больше, в общем-то, ничего и не понадобилось. Босхо, едва увидел, в кого я превратился, хрипло взревел и кинулся в стремительную, резкую, воистину самоубийственную атаку, стремясь раздавить, растоптать, уничтожить упрямую козявку, которая столько времени пыталась ему противостоять.
А я стоял и просто ждал, откуда-то точно зная, что Айрд уже проиграл.
Отдав предпочтение сразу двум мечам, а не мечу и щиту… выбрав эффектную картинку вместо действительно хорошей экипировки… погнавшись за антуражем и напрочь позабыв, что внутри купола есть только я и он, он уже сейчас, пока бежал в мою сторону, окутываясь неистово ревущим огнем, действительно проиграл, причем окончательно и бесповоротно.
При этом я поначалу даже не понял, откуда во мне взялась эта странная уверенность. Откуда пришла эта необъяснимая легкость мыслей и четкое понимание рисунка боя.
«Гормональный фон в норме, — тихонько и, как мне показалось, с ноткой удивления прошептала Эмма. — Коррекция не требуется. Фиксируется стабильный уверенный рост ментальных показателей и показателей активности магического дара. Критических сбоев не зафиксировано».
Отлично.
Я встретил клинок Босхо на свой искрящийся щит и, без раздумий ударив в ответ, блокировал второй удар.
Что это было… откуда это пришло… из каких глубин подсознания всплыло?
Если в первую нашу сходку я еще как-то думал, оценивал, сомневался, гадал, думал, как оно будет и действительно ли стоит ввязываться в неравный бой, то теперь это бесследно ушло. Я просто знал, как это будет и как нужно двигаться, чтобы успешно гасить его удары. Знал, как развернуть щит, чтобы чужой меч соскользнул с него, при этом не причинив мне вреда. Знал, когда отступить. Знал, когда поднырнуть под чужую руку… кажется, я впервые ощутил, что же это такое — понимание схватки. И что нужно сделать, чтобы она пошла именно по тому пути, какой был нужен мне.
В какой-то миг я даже ощутил, что мне снова показывают на удивление яркий, живой и красочный фильм, где такой же воин в серебристой броне сражается с невидимым противником. Вот только теперь этим воином был я. Фильм, когда-то крутившийся у меня в голове, превратился в реальность. И я стал им, тем безымянным бойцом. Не повторял за ним, а вместо него делал все те движения, что некогда были лишь на экране. Как будто два мира сошлись в одной точке, две реальности сложились, словно два прозрачных стекла. И то, что было в одной из них, каким-то странным образом отпечаталось и на другой. Поэтому больше не было фильма, не было черноты кругом… был только я, моя магия и мой первый настоящий бой, в котором я чувствовал себя как никогда живым и настоящим.
Не знаю, сколько времени я мог бы так сражаться, упиваясь боем и живя им одновременно, однако в какой-то момент стало ясно, что Босхо начал сдавать.
Он, конечно, был хорош. Его скорость, знание техник и выносливость уже в столь юном возрасте поражали. Однако держать так долго огненный доспех он еще не мог — мы все-таки еще дети. И если меня к тому времени схватка только-только захватила с головой, если я неожиданно для себя открыл в себе неиссякаемый источник энергии, то Айрд все чаще начал уходить в глухую защиту, все медленнее блокировал удары. Его лицо заметно побледнело, осунулось, а по вискам обильно струился пот.
И в какой-то момент он просто не успел блокировать мой удар, поэтому я без помех полоснул его снизу вверх, вспарывая доспех, словно ножом консервную банку. С лезвия моего меча тут же ударила молния и, чудом не поджарив Айрда до хрустящей корочки, буквально взорвала его защиту изнутри.
От удара крепыш охнул, распахнул
