– Понятно. Значит, здешние крестьяне грамотны?
– Крестьяне? Нет. Крестьян в школу не допускают, она для детей рабочих с мельницы.
– Хм. А дети торговцев?
Он фыркнул.
– Этих учит отец Нойж.
– Понятно. Итак, вы не верите в демонов и в злых колдунов. Тогда почему же большая часть Мерсов ушла отсюда?
– Потому что в это верят крестьяне.
– Вы не слишком высокого о них мнения, верно?
– Они невежественны, но это не их вина, – величественно проговорил он.
Многим нравится чувствовать свое превосходство над кем-либо. О, я не таков, и это наполняет меня чувством глубочайшего превосходства.
– А зачем?
– То есть?
– Граф Саэкереш, зачем он открыл школу?
– Это не он, а его дед. Понимаете, для работы на мельнице нужно уметь читать. Одной силы мало, нужно думать, чтобы делать бумагу – в смысле, чтобы делать ее хорошо. Процесс…
– Ясно, я понял. – О да, звучало это гордо. Он не крестьянин. Он превосходит их.
И это еще один кусочек картины.
Не отвлекайся на тени, Владимир. Сосредоточься на цели.
Тени здесь повсюду.
Тени, покрывающие поступки людей, желающих скрыть сотворенное ими; тени, покрывающие лица людей, не желающих видеть; тени, покрывающие разум людей, которым легче жить, веря, будто они бессильны. Тени, повсюду тени. Не давай им отвлечь себя, Влад.
В таком городишке ничто не может оставаться тайной, все знают обо всех. Я сказал об этом деду, когда он как-то предложил нам с Коти уехать из Адриланки и поселиться где-нибудь в маленьком городке. А он возразил – то, что думают о маленьких городках, далеко не всегда правда, в них полно собственных секретов. Если дед прав, возможно, что…
– Господин? – Саабо смотрел на меня.
– Извините, я задумался. Я вспоминал то, что дед рассказывал мне о Востоке.
– О Востоке?
– Об этой стране, Фенарио.
– И что он вам рассказывал, сударь?
Я покачал головой, откинулся на подушку и уставился в потолок. Как же он мне надоел.
– Скажите, здесь есть дом?
– Какой дом?
– Ну, дом… я не знаю, как вы его здесь называете. С мальчиками и девушками… нет, пожалуй, только с девушками. Которые за деньги…
– О! – Он покраснел, потом удивленно посмотрел на меня, размышляя, как это в моем нынешнем состоянии можно думать о подобных занятиях. И сказал: – Нет, господин, такого дома нет, но в «Мыши» есть девушки, которые подрабатывают…
– Понятно. А вы пользовались их услугами?
На сей раз Саабо не смутился, просто покачал головой.
– Не было желания, сударь. А в молодости мне этого, ну, не требовалось.
Наверное, он не врал. Жаль, значит, он не может сообщить того, что мне нужно узнать.
– Их занятием заправляет Гильдия?
– О, конечно, господин.
– А это законно?
– Конечно! Но почему…
– Дед рассказывал, что иногда подобное запрещено законом, однако на этот запрет принято не обращать внимания.
– А, понимаю. Нет, тут таких законов нет.
И как раз тут случился один из точнейших расчетов времени, какие я знал за свою карьеру: в дверь очень знакомо постучали.
– О, а вот и мой лекарь, – сказал я. – Благодарю вас, что пришли навестить больного родича.
Он выдавил из себя слабую улыбку, поклонился и попятился к двери, все так же сжимая в руке шапку. Вошли Эбрамис и колдун; Эбрамис кивнул Саабо, тот вежливо ему улыбнулся и отвесил вежливый поклон колдуну.
Не такой он плохой парень, Саабо. Просто угодливый слизняк, которого так и тянет пнуть.
Позднее Эбрамис сообщил, что выздоравливание идет полным ходом, и поздравил меня, что я нахожусь в такой приличной форме. Поскольку я не мог встать, даже чтобы… в общем, не мог даже встать, всерьез я последнее не воспринял. Колдун что-то бормотал и нашептывал, меняя повязки, а когда они уже собирались уйти, я сказал:
– Минуточку, будьте добры.
Эбрамис повернулся ко мне с видом, который всегда напяливают лекари, готовые опровернуть гнусные подозрения больного относительно того, в каком он на самом деле состоянии, либо объяснять, что пока еще нельзя что-то есть или что-то такое сделать.
– Что вы знаете об Искусстве? – спросил я.
– Я?
– Да.
– Я знаю, как накладывать повязки и припарки, сделанные теми, кто изучал Искусство. Большего мне не требуется.
Кажется, я слегка его задел.
– Приношу извинения, – произнес я самым вежливым и искренним тоном. – Я никогда не понимал природу связи между искусством исцеления и колдовским Искусством, а сейчас это оказалось важным. В Империи дело обстоит иначе. Там есть волшебники, которые разбираются в недомоганиях плоти, вот их-то и называют лекарями. Как здесь, не знаю.
Я переводил взгляд с Эбрамиса на колдуна и обратно. Они стояли по обе стороны от кровати, скрестив руки на груди. Эбрамис, кажется, хотел спросить, почему это вдруг оказалось важным, но вместо этого сказал:
– Мы сотрудничаем во многих аспектах. Если, по моему мнению, пациенту требуется особое лекарство, колдун создает таковое. Также с некоторыми неотложными случаями лучше справляется именно колдовство.
– Итак, за вычетом особых неотложных случаев вроде моего, вам может потребоваться помощь колдуна для создания определенных лекарств…
Он кивнул. Я не отрываясь смотрел на него, он чуть смутился, но ничего не добавил. А я мысленно кивнул и спросил:
– Вам знаком немебетешег?
Извините, но в Северо-западном наречии просто нет нужного термина. Дед, однако, удостоверился, что мне знакомо фенарианское слово, еще когда школил меня перед первым моим визитом на Восток. «Владимир, для лекаря вылечить это – сложная работа, но для колдуна предотвратить такое – пара пустяков», так он сказал. Удивительно, кем он меня иногда считает.
Глаза лекаря расширились.
– Я… конечно же, знаю, но… никогда не думал… почему вы полагаете…
– Нет-нет, у меня этого нет. Я хотел знать, знакомы ли с этим вы.
– Ну, есть несколько видов этого, а не только «овечья хворь», как многие полагают. И разумеется, я кое-что об этом знаю, но зачем…
– Вам часто приходится с этим сталкиваться?
Эбрамис нахмурился.
– По-моему, это ненадлежащий вопрос.
Я не смог сдержать смеха.
– Вы смотрите на меня и не понимаете, что со мной сделали? И что это может повториться? Если я задаю вам вопрос, значит, так или иначе, он связан с моим состоянием.
– Но как может…
– Нет. Вам я этого не скажу. И в любом случае вы не захотели бы знать.
Он подумал, кивнул и повернулся к колдуну.
– Я сейчас приду, подождите…
– Нет. Мне нужен и его ответ.
Лекарь глубоко вздохнул и медленно выдохнул.
– Хорошо.
Я прикрыл глаза. Старый трюк – смотреть сквозь полусомкнутые ресницы. Видно так себе, и обмана это вовсе не помогает распознать. Но можно убедить собеседника, что ты отвлекся и слушаешь его не слишком внимательно. Впрочем, не думаю, что Эбрамис на это купится.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
