– Вам часто приходится с этим сталкиваться? – повторил я.
– Нет, – ответил он. – Почти никогда. Так, изредка, когда юнец возвращается из Города, или посетитель… – он прервался на полуслове, я хихикнул, а он добавил, гневно раздувая ноздри: – Я не намерен называть вам имена тех, кого лечил!
– Мне и не нужны имена, – проговорил я. – Нужно знать, почему.
– То есть?
– Я посещал «Мышь» и видел здешних девиц. Я знаю, кто они. Почему же вы день и ночь не занимаетесь такими случаями? Или есть другой лекарь, который работает в подобных ситуациях?
– В городе есть еще двое, которых вызывают…
– Кто-либо из них занимается лечением этой болезни среди, э, «бархатных дам», как их зовут у меня на родине те, кого я не желаю упоминать?
– Насколько мне известно – нет.
Каждое слово он чеканил, заставляя меня почувствовать себя глубоко виновным в том, что я вообще посмел поднять такую тему. По-фенариански это звучит куда эффектнее, нежели на Северо-западном наречии, потому что фенарианский куда более певуч.
Я едва сдерживал смех.
– Вы делаете что-либо для, э, предотвращения этих болезней? Проводите профилактические осмотры?
– Нет.
– А ваши коллеги?
– Не могу знать.
– Тогда объясните, почему же они не являются для вас постоянной заботой.
– Не знаю, – ответил он. – Такой вопрос просто не возникал.
– И сами вы никогда о нем не думали?
– Господин Мерс, мне правда не кажется, что…
– Хорошо. Благодарю вас. Я узнал то, что хотел.
– Прекрасно. В таком случае, до завтра.
Я действительно узнал то, что хотел, потому что внимательно следил за колдуном.
Когда они ушли, я понял, что очень устал. Но спать не лег, а просто сидел и пытался мысленно соединить последние из оборванных нитей. Не совсем мой стиль: обычно меня озаряет, когда я о чем-то говорю, что-то вижу или слышу; или когда я что-то обсуждаю с Лойошем и объясняю происшедшее ему. Но вот так вот сидеть и вычислять, как все это произошло, дается мне с трудом.
Но кое-чего я добился, просто шепча под нос:
– Так, если они сделали это, он должен был сделать так, а поэтому я подумал…
Ну и в таком роде. Многое сошлось, а то, что не сошлось, по крайней мере было частью того же расклада, даже если я пока не знал, как именно оно туда вписывается.
Я все еще складывал картину, когда меня прервало мысленное сообщение от Лойоша:
«Пока не везет, босс. Сколько мне еще этим заниматься?»
«О, извини, приятель. Возвращайся, скоро как раз обед.»
«А после ужина снова за дело, или есть что-то другое?»
«Насчет другого пока не знаю, но поиски Терезы продолжать не нужно.»
«Ты ее нашел?»
«Нет. И ты не найдешь. Извини, я должен был сказать тебе, когда это вычислил. Она мертва.»
16.
Бораан: Ох, если – в который уже раз – одна моя случайная обмолвка снова открыла тебе полное решение, я… я…
Лефитт: Выпьешь?
Бораан: Конечно.
(Лефитт направляется к буфету.) (Миерсен, «Шесть частей воды». День Второй, Акт III, Сцена 4)
Снаружи, в разгар дня, мельница работала в полную силу, а крестьяне делали то, что положено делать крестьянам в это время года. Наверное, копать. Из открытого окна, как обычно, воняло. Нет, я не привык. Впрочем, вонь уже меньше досаждала мне, чем раньше – но раньше у меня и было куда как меньше неприятностей. Не жалуюсь, просто констатирую факт.
Большая часть расклада была открыта. То есть я знал, кто что пытался сделать, зачем они это сделали, и кто тут дурак (я, если кому интересно). Более того, я знал, что смогу сделать сам. В общих чертах. Вот только планировать «в общих чертах» невозможно, а когда не можешь встать с кровати, варианты относительно причинения кому-либо вреда становятся, так сказать, ограниченными.
Унизительно. Я почти что способен разобраться со всем этим, и все, что мне вроде бы нужно, это понять, как сделать первый ход. Надо с кем-то обсудить операцию, просто обсудить, и тогда ответ появится сам собой. Мне нужен…
Лойош нырнул в окно, и еще до того, как приземлиться, спросил:
«Ну и что случилось?»
«Задал кое-какие вопросы, получил кое-какие ответы, сделал кое-какие умозаключения.»
«Умозаключения? Ты делаешь умозаключения? Я оставляю его в одиночестве на четыре часа, и он уже делает умозаключения?»
«Ага, очень смешно.»
«Ладно, так ты мне перескажешь эти умозаключения?»
«После последнего выпада – не уверен. Кроме того, я еще не сложил полную картину.»
«Но ты уверен, что она мертва?»
«Должна быть мертва. Они не могли оставить ее в живых, раз я способен говорить, а меня они пока убить не рискнут.»
«Кто «они», босс?»
«Хороший вопрос, да?»
«Не издевайся.»
«Угу.»
«Издевки и беспомощность плохо сочетаются.»
«Это что, угроза?»
«О да, черт возьми.»
«Ладно, как скажешь.»
Ротса подняла голову и что-то прошипела. Лойош повернулся к ней, и голова его задергалась – джареги так смеются.
«Это к чему?»
«Тебе неинтересно.»
«Знаешь, Лойош, пожалуй, неплохо выйдет, если ты будешь летать повсюду и все для меня выяснять, а я – просто сидеть и думать.»
«Ага, босс, и случится это, когда в тебе будет триста фунтов живого веса.» note 12 «Ну и?»
«Трудно убегать от джарегов, когда весишь триста фунтов.»
«Твоя правда.»
«Босс, не пора ли мне узнать, что происходит?»
«Нет, но мне пора об этом подумать.»
«Если я буду знать, что к чему, от меня будет больше проку.»
«Да, но мне нравится держать тебя в напряжении. Как калека, я имею право на маленькие радости.»
«Босс…»
«Ладно.»
Я минутку помолчал.
«У нас тут трехногий табурет: граф, Гильдия и ковен. Никто из них не верит другим, не любит других, не…»
«И ты собираешься сломать одну из ножек.»
«Точно.»
«Как?»
«Пока еще думаю.»
«Как ты выяснил, босс? В смысле, про табуретку?»
«Ну, кое-какие детали еще надо бы проверить.»
Появился Михей с обедом. Лойош хранил молчание, зная, что я не люблю разговоров за едой.
Но Михей этого не знал.
– Здесь был старик Саабо, – сказал он, когда я добывал гуляш, старательно копаясь серебряной ложкой в деревянной миске (впервые в жизни мне выпало такое сочетание).
– Да, – ответил я, прожевав. – Мы неплохо побеседовали.
– Хорошо.
– Он тебе не нравится, да?
Он отшатнулся, словно получив оплеуху.
– Вы о чем?
Я молча ждал.
– Ну, он же гораздо старше меня, мы не дружим и все такое…
Я ждал.
– Нет, – наконец проговорил парень, упрямо набычившись, словно ждал моих возражений, – не нравится.
Я кивнул.
– Мне бы на твоем месте он тоже не нравился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
