— От нее остались только ее дневники, «книжечки».
— По ним можно составить представление о ней.
— Она все в них записывала. Когда ей становилось грустно, эти записи ее утешали. Иногда она читала их вслух. Бывало скажет: «Ты помнишь, Нуну?», и мы вместе посмеемся. В Карефуре Франсуаза была невинной молоденькой девушкой, но когда она вышла замуж за графа, то очень быстро многому научилась. Как быть хозяйкой замка… и не только.
— Что она чувствовала, когда появилась здесь впервые? — Мой взгляд скользнул по буфету, в котором Нуну хранила свои сокровища — шкатулку с вышитыми вещицами, подаренными ей Франсуазой на дни рождения, и заветные тетрадки с историей жизни Франсуазы. Мне хотелось прочитать о том, как за ней ухаживал граф, попытаться понять Франсуазу. Не девчушку, уединенно жившую в Карефуре со строгим отцом и преданной Нуну, а жену человека, который с недавних пор всецело занимал мои мысли.
— В счастливые дни она не вела дневник, — сказала Нуну. — А когда она сюда приехала, было столько волнений… столько хлопот! Даже я мало с ней виделась.
— Значит, сначала она все-таки была счастлива?
— Она была ребенком. Верила людей. Ей сказали, что ей повезло, и она поверила. Ей сказали, что она будет счастлива… и она снова поверила.
— А когда она почувствовала себя несчастной?
Нуну развела руками и посмотрела на свои ладони, будто надеясь найти на них ответ.
— Она довольно быстро рассталась со своими иллюзиями. Но она ждала Женевьеву, и ей было о чем мечтать. А потом ее снова постигло разочарование, потому что все надеялись, что родится сын.
— Она вам доверяла?
— До свадьбы она рассказывала мне обо всем, что с ней происходило.
— Но не после?
Нуну покачала головой.
— Только прочитав… — Она кивнула в сторону буфета, — я поняла, что она была уже не ребенком. Она многое видела… и страдала.
— Он плохо с ней обращался?
Лицо Нуну стало жестким, и она сказала:
— Франсуаза хотела, чтобы ее любили.
— А она любила графа?
— Она его боялась!
Меня поразила ее горячность.
— Почему? — спросила я.
У нее задрожали губы, и она отвернулась. Я догадалась: она вспоминает о прошлой жизни. Внезапно ее настроение изменилось, и она тихо сказала:
— Он очаровал ее… сначала. Умел показаться женщинам…
Казалось, она пришла к какому-то решению. Резко встала, подошла к буфету и, взяв ключ, который всегда болтался у нее на поясе, открыла ящик. Я увидела аккуратно сложенные тетрадки. Она выбрала одну из них.
— Почитайте, — сказала она. — Возьмите с собой и почитайте. Но больше никому не показывайте… Вернете лично мне.
Я знала: мне следует отказаться. Чувствовала, что копаюсь не только в ее, но и в его частной жизни. Но отказаться не могла. Я должна была узнать правду. Нуну беспокоилась за меня. Считала, что я слишком увлеклась графом. Вручая мне тетрадку, она косвенно давала понять, что он не только поселил у себя в доме любовницу и выдал ее замуж за кузена, но был еще и убийцей. Она намекала на грозившую мне опасность. Какую? Этого она сказать не могла. Но все равно предупреждала.
Я отнесла дневник Франсуазы к себе в комнату. Мне не терпелось его прочитать, я ожидала драматических разоблачений, но была разочарована. Врученные мне записи мало отличались от тех, которые я читала раньше.
У Франсуазы в парке была делянка, на которой она выращивала цветы. Ах, какое это удовольствие, выращивать цветы!
«Я хочу, чтобы Женевьева любила их также, как я».
«Первые розы. Я срезала их и поставила в вазу в спальне. Нуну говорит, что цветы нельзя оставлять в спальне на ночь, потому что им нечем будет дышать. Я сказала ей, что это ерунда, но чтобы ее не огорчать, позволила вынести их из комнаты».
Листая страницы, я тщетно искала имя графа. Оно встретилось только в конце тетради.
«Лотер сегодня вернулся из Парижа. Иногда я думаю, что он презирает меня. Знаю, я не такая умная, как его парижские знакомые. Я обязательно должна постараться выучить что-нибудь из того, что ему интересно. Политика и история, литература и живопись. Если бы они не казались мне такими скучными!»
«Сегодня мы катались верхом — Лотер, Женевьева и я. Он все время наблюдал за Женевьевой. Я боялась, что лошадь ее сбросит. Девочка очень нервничала».
«Лотер уехал. Не знаю точно куда, но думаю, что в Париж. Он мне не сказал».
И снова описания повседневной жизни. Жизнь Франсуазы не изобиловала запоминающимися событиями, но, похоже, устраивала ее. Ярмарка, приехавшая в Гайар, ей понравилась. Пришли все виноделы, слуги и горожане.
«Я сшила десять ароматических мешочков — шелковых и атласных — положили туда лаванду, и все они были проданы. Нуну сказала, что мы продали бы еще столько же, если бы у меня хватило времени на шитье. Женевьева торговала вместе со мной, у нас отлично получалось».
«Сегодня в замке были дети. Мы с Женевьевой учим их катехизису. Я хочу, чтобы она поняла, в чем состоит долг дочери владельца замка. Затем мы долго говорили на эту тему. Я люблю сумерки, когда приходит Нуну, чтобы задернуть занавески и зажечь свет. Я напомнила ей о том, как мы любили это время дня в Карефуре. Она входила и закрывала ставни… как раз перед тем, как стемнеет, так что мы, в общем, никогда не видели темноты. А Нуну сказала: «Девочка, ты у меня мечтательница». Она не называла меня «девочкой» с самой свадьбы».
«Сегодня я ходила в Карефур. Папа обрадовался моему приходу. Он говорит, что Лотер должен построить церковь для бедных, и что мне надо уговорить его это сделать».
«Я поговорила с Лотером насчет церкви. Он спросил, зачем им новая церковь, когда уже есть одна в городе. Я объяснила, что, если бы церковь была рядом с виноградниками, работники могли бы зайти в нее в любое время дня помолиться о спасении души. Лотер сказал, что во время работы они должны заботиться о спасении винограда. Что скажет папа, когда мы снова увидимся? Наверное, еще больше невзлюбит Лотера».
«Лапа говорит, что Лотер должен уволить Жана Лапена, поскольку тот атеист. Он говорит, что Лотер попустительствует греху и что Лапена надо изгнать вместе с семьей. Когда я сказала об этом Лотеру, он засмеялся и ответил, что сам будет решать, кому на него работать, и что взгляды Лапена не касаются ни его, ни тем более, моего отца. Иногда я думаю, что Лотер питает к папе такую неприязнь, половины которой было бы достаточно, чтобы воспрепятствовать нашей свадьбе. Папа тоже жалеет, что я вышла замуж за Лотера».
