подготовлена к обороне и взять ее штурмом было практически невозможно. К тому же она находилась вне досягаемости артиллерии и была слишком хорошо снабжена припасами, чтобы ее можно было заставить сдаться голодом. У графа Клермонского не было сил и средств на долгую осаду. Поэтому он довольствовался захватом нескольких замков-сателлитов, а затем заключил унизительное перемирие, по которому согласился заплатить Жану де Беарну не менее 12.000
франков и 100
марок серебра за сохранение мира по крайней мере в течение следующих тринадцати месяцев. В сентябре граф Клермонский отошел к Сен-Северу на юго-восточной границе Гаскони. Здесь он занял четыре незначительных укрепленных пункта и безуспешно пытался получить
patis с остальных, после чего отступил на север за Дордонь и оставил англичанам места, которые они только что потеряли. Это была небольшая отдача за столь большие усилия[180].
Шарль д'Альбре добился большего, причем в стратегически более значимом регионе. Он поднял свое знамя в Лиможе в конце августа, а 1 сентября 1404 года осадил Курбефи с армией в 1.200 латников и 300 арбалетчиков. Развалины возле деревни Сен-Николя на одной из самых высоких точек плато Лимузен — это все, что сохранилось от этой великой крепости XII века, которая когда-то была одним из самых укрепленных мест в регионе. В отличие от большинства отдаленных гарнизонов, которыми командовали гасконцы, Курбефи удерживался группой английских капитанов с гарнизоном, который, по крайней мере, частично состоял из англичан. Их командир, Томас Харви, был приверженцем Ланкастеров, бывшим офицером Джона Гонта, который был послан из Англии в 1401 году, чтобы принять командование над этим местом. Но Курбефи, как и Лурд, находился слишком далеко от Бордо, чтобы его можно было должным образом укрепить и пополнить припасами, а в 1404 году его гарнизон был ослаблен тем, что большая его часть была выведена в Англию во время восстания Перси. Призывы Харви о помощи остались без ответа и после семинедельной осады он согласился сдать город в обмен на безопасный проход для себя и своего гарнизона и скромную плату в 2.000 франков за припасы в замке. Тем временем отряды из армии Шарля д'Альбре быстро расправились с гарнизонами замков-сателлитов Курбефи в этом регионе. Большинство из них предпочли скорее продаться, чем подвергнуться риску штурма. Ни одно из этих мест не было жизненно важным для обороны Гаскони, но они имели большое символическое значение, и их потеря подорвала дух сопротивления в Бордо.
В конце ноября 1404 года Гийом-Аманье де Мадайян, взявший на себя ответственность за оборону города, доложил Генриху IV, что все его значимые крепости в Лимузене и Перигоре уже потеряны. Если Генрих IV срочно не пришлет помощь в герцогство, добавил он, то остальные крепости, вероятно, будут захвачены в ближайшее время. Это было преувеличением и в итоге его мрачный прогноз так и не подтвердился, так как у французских военных казначеев закончились деньги, и командиры больше не могли платить своим войскам. Когда в начале ноября граф Клермонский и коннетабль наконец соединили свои силы в южном Перигоре, они быстро свернули кампанию, вместо того чтобы идти к Жиронде, как ожидали англичане. Шарль д'Альбре разместил свою свиту на зимние квартиры в Коньяке. Остальная часть армии была распущена[181].
Вскоре после этого французская экспедиция в Уэльс закончилась еще более плачевно. Войска были расквартирована в Бресте и Арфлёре с 15 августа в ожидании приказа об отплытии. По мере того, как задержка продолжалась, их моральный дух падал. Некоторые угрожали дезертировать. Некоторые пересиживали задержку в своих промокших от дождя лагерях. Некоторые занялись грабежом окрестных деревень в поисках пищи. Некоторые терпеливо ждали на борту своих транспортов. Рыцарь из Эно Жан де Вержи сочинял стихи в трюме своего корабля. Солдаты быстро потратили свои авансы и начали требовать выплаты жалованья, значительно превышающего единовременную сумму, выплаченную графу Ла Марш. Большую часть времени граф провел в Париже, пытаясь собрать дополнительные средства для оплаты войск. К тому времени, когда он приехал в Брест, чтобы объявить, что денег больше нет, погода изменилась. Ветер задул с запада и штормы обрушились на побережье Нормандии и Бретани, сковывая флот в портах.
В октябре 1404 года Ла Марш решил, что уже слишком поздно пытаться совершить длинный переход в Уэльс. Вместо того чтобы списывать на плохую погоду столько усилий и расходов, он предложил превратить операцию в грабительский рейд вдоль английского побережья. Войска с готовностью согласились. Грабеж был единственным способом возместить свои расходы и получить обещанное жалование. Как только шторма поутихли, несколько кораблей были отправлены на разведку в порты Уэст-Кантри. Они вернулись 21 октября с сообщением о большом караване торговых судов, находившихся с полным грузом на стоянке в Дартмуте. Вероятно, это была часть ежегодного винного флота, ожидавшего сопровождения в Бордо. Итак, 11 ноября французы погрузились на свои корабли, оставив лошадей, и отплыли в Ла-Манш. Эскадры из Бреста и Арфлёра успешно соединились в море, и объединенный флот направился к Дартмуту.
К несчастью для армии Ла Марша, его переговоры об изменении плана быстро достигли ушей английских шпионов. Когда корабли достигли побережья Девона, там были готовы к встрече с ними. В Дартмуте конвой пришвартовался в устье реки Дарт, полностью укомплектованный экипажем и солдатами. Из-за сильного северного ветра французам было трудно подойти к нему. Ла Марш решил продолжить движение на запад в надежде найти более легкие цели. Он захватил несколько торговых судов у побережья и нанес некоторый ущерб в Плимуте. Но до тех пор, пока флот не достиг Фалмута, не было предпринято ни одной попытки высадки десанта. Там граф решил высадить всю свою армию. Три дня на берегу она занималась грабежами и поджогами. Тем временем несколько тысяч береговой стражи были собраны из окрестностей для похода против французов. Первым побуждением Ла Марша было дать сражение. Он построил своих людей в боевой порядок. Оба его брата были посвящены им в рыцари. Но битвы так и не последовало. Армия береговой стражи оказалась значительно больше, чем его собственная, а их лучники превосходили французских арбалетчиков. В первые же минуты сражения залпы стрел унесли множество жизней в рядах французов. Опасаясь очередного поражения, подобного тому, что произошло с Гийомом дю Шателем в апреле, граф дал сигнал к отступлению и его люди в панике побежали к кораблям. Некоторые из них утонули, пытаясь взобраться на борт. На обратном пути во Францию разразился сильный шторм. Флот был рассеян, и по меньшей мере тринадцать кораблей были потеряны, включая тот, на котором перевозились все доспехи и оружие. Много лет
