крестьянам, ремесленникам и торговцам.
Далее, Прокл проводит интерпретацию тройственной структуры кастового общества Платона вплоть до систематизации этнических характеров народов средиземноморья. Комментатор отмечает: «в начале он [Платон] (435 E 1 ss.) показывает, что различия образа жизни между людьми, которые он рассматривает как различие между тем или иным общественным телом в одном городе или между целыми народами, проистекает не откуда-то еще, а из различий в жизни самой души, потому что, говорит он, не из-за того, что они появились из дуба или скалы, т. е. из сущего более низкого уровня, образом которого является дуб, и не из тела безжизненного и темного, которое символизирует скалу, греки имеют больше предрасположенностей к уму, если говорить о них как о народе в целом. Фракийцы имеют более живым — яростное начало, а финикийцы более склонны к торговле. Это происходит потому, что в душе каждого из них доминирует либо разум, либо яростное начало, либо вожделение. Именно поэтому для всех них особая манера жизни определяет их существование и, хотя, их душе присущи все три качества какое-то одно из них используется ими чаще других; поэтому целый народ описывается как будто бы он был организован вокруг разума или вокруг яростного начала, что зависит от того, какая часть души в нем наиболее жизненна. Эти свои свойства они черпают не из тела, но из души. Телесным образом они либо более теплые, либо более холодные, более черные или более белые, но не более умные или более смелые или более страстные. Следовательно, различие характеров народов происходит из-за различий в их душе».[172]
Таким образом, Прокл соотносит между собой не только три касты в рамках одного и того же общества в соответствии со свойствами души, но и три главных народа Средиземноморья, среди которых философ считает: эллинов воплощением ума (возничий колесницы из «Федра»), фракийцев — воинского начала, а финикийцев — прирожденными ремесленниками и торговцами, в структуре души которых доминирует вожделеющее начало.
В соответствии со своей триадической моделью интерпретации Прокл говорит о трех типах политического правления, которые он связывает с тремя демиургиями. Первая— демиургия Зевса, вторая — Диониса, третья — Адониса.
Прокл пишет:
Каждый государственный деятель имитирует определенного демиурга. Один создает общность всех вещей — это демиург, который творит все, другой разделяет и распределяет, он отделяет части всего и исправляет то, что было испорчено. Третий же обновляет поток рождающегося и гибнущего. [173]
Снова мы видим гомологию между устройством Вселенной (три демиурга, управляющие духовным/душевным/телесным мирами) и тремя политическими функциями: созидание государства (демиургия Зевса), поддержание государства (демиургия Диониса) и обеспечение материального благополучия (демиургия Адониса). Оптимальным политическим деятелем Прокл считает того, кто подражает демиургии Зевса, т. е. создателя государства, установителя законов и норм. В этом смысле он говорит о производстве структур (σύστασις) и структурированного, упорядоченного мира.
Эта структура частично нарушается или только ослабевает при переходе к уровню становления, где включается демиургия Диониса, заключающаяся в том, чтобы восстанавливать постоянно нарушаемое единство. Политический деятель этого типа, соответствующий демиургии Диониса, не создает полис и не устанавливает законы, но поддерживает порядок, установленный ранее богами и героями. Вступив в область становления (а это и есть демиургия Диониса), политическая система подвергается энтропии, ее структура искажается и размывается, политический деятель второго уровня имеет своей миссией — поддержание эйдетической вертикали этой структуры.
И, наконец, носители третьей демиургии, соотносимые с Адонисом и телесным миром, имеют своей главной функцией заботу о материальном благополучии граждан, об их сытости и здоровье.
Пока три типа политических деятелей выполняют свои функции, государство сохраняется, но на разных этапах преобладают разные правители (на первом — правители типа Зевса, на втором — правители типа Диониса, на третьем — правители типа Адониса). Когда и с третьей задачей политики справиться не могут, происходит распад государства, за которым, по Проклу, с необходимостью следует новая демиургия Зевса.
Продолжая аналогию с демиургией, можно представить, что политический деятель, который, по Проклу, соответствует демиургии Зевса, создавая полис («политейю»), конституирует время и пространство. Неслучайно Прокл настаивает на том, что у времени нет истока и, согласно Платону, оно есть «подвижный образ вечности». Правитель создает свое время, свою эпоху, династию, эру, которые тоже являются отражением небесной идеи, повторяющейся на разных уровнях. Это своего рода «политическое время», измеряемое параллельно времени космическому, годовому или религиозному (литургическому). Отсюда ведет начало традиция называть эпохи по имени правителей, Императоров и царей. Эта связь со временем неслучайна. Время каждого правителя — эпоха или династия — конституируется в рамках демиургии Зевса. Вместе с тем, организуется и «политическое пространство», воплощенное в территории государства. Ландшафт и границы этого государства, а также душевные качества народа, населяющего эти территории, представляют собой политическую «хору» (χώρα) — не чисто физическое пространство, но именно местность, включающую конкретику ландшафта и темперамент населения, интерпретируемые неоплатониками символически.
На уровне второй демиургии (демиургия Диониса) время и пространство не созидаются, но лишь поддерживаются в упорядоченном состоянии. Правитель второго уровня защищает и укрепляет территории, которые достаются ему в удел, равно как боги, царствующие над священными местами, и точно так же освящает политическое время через исполнение законов, поддержание порядка, организацию воспитания стражей, политических и интеллектуальных элит. Это второе время и второе пространство тоже политические, но относящиеся к области становления, т. е. рождения и исчезновения. Здесь доминирует политический ритм, не постоянство, а периодическое упорядочивание политического целого, которое подвергается естественной энтропии.
На уровне третьей демиургии (демиургии Адониса) мы переходим к третьей форме политического времени и политического пространства. На сей раз ближе к тому, с которым мы привычно имеем дело в современную эпоху. Это природное время и смена сезонов, а также физическое пространство, в котором расположено государство. В представлении Аристотеля — это сфера экономического, т. е. дословно — домостроительного. Забота о физическом благополучии граждан, в том числе, спортивной подготовке (олимпиады), медицинском обслуживании, питании и доставке необходимых материальных товаров и продуктов, — все это составляет задачу государственного эконома, имеющего дело с экономическим временем и экономическим пространством, как с зоной ответственности третьей демиургии (Адониса).
В оптимальном случае эта структура представлена синхронически и все эти три уровня политических времен и пространств со-существуют в иерархическом со-подчинении. Но по мере ухудшения режима происходит смещение от политического пространства и времени Зевса к политическому пространству и времени Диониса и далее — к таковому Адониса.
Эти же фазы можно проследить на логике деградации политейи, рассматриваемой Проклом в государстве Платона. Наилучший режим — аристократия и монархия соответствуют демиургии Зевса и его политическому времени и
