чародеи, наше мертвое племя не умеет исцелять. Только передавать свою нежизненную силу, и то не слишком эффективно. На конюшне есть Герцог. Он пожилой и сердце уже не то. В прошлом сезоне он плохо справлялся, и хозяин намерен отправить его на мясо. Поможете – отвезу к Бешеной и поговорю с ней, чтобы без проблем все прошло. Вы же не смерти ее хотите?
Саша качает головой.
– Были бы из Обращенных – я бы не стала способствовать, ясно же что от мертвецов мертвецам добра не ждать. С чародеями по-разному, у вас хотя бы начальство есть и иерархия. Я не доверяю магам, но вы хорошо держитесь и лошадям верите, и они вам, а на это не все способны. Так что я поговорю с Аленой. Она живет в похожей аномалии, как здесь, только куда больше, и вам там сила не слишком поможет, если Бешеная сбежать вздумает. По лесам-горам будете искать ее до весны.
– И что ты хочешь, что бы мы сделали? Отговорили владельца коня на бойню сдавать? Ты знаешь, что ментальная магия незаконна? – щурится Миклош.
– Знаю, знаю, – миролюбиво поднимает руки Хава, – да мне оно и не нужно, никого отговаривать смысла нет. Подсобите Герцогу. Ясно, что бессмертие не дано зверям, даже тем, что людей лучше, но все-таки. Хозяин жаден, как узнает, что Герцог приносит прибыль, так проблема решится сама собой. И если я все правильно помню, ваши законы насчет магии приравнивают животных к предметам, так что если кто и узнает, то все равно вам за это только пальцам погрозят.
– Приравнивают в зависимости от последствий, – рассеянно откликается Саша, вспоминая старые постановления, – но никто из нас ни целитель.
Колдунья фыркнула.
– Ты смеешься? У тебя сил столько, что никакой специализации и подготовки не надо. Просто захотеть достаточно. И все. Я ж не проклятие какое прошу снять, хотя и на то бы хватило. Ты вообще все что хочешь сделать сможешь, так-то. А я не прошу никому вредить. Герцог немолод, но он не заслужил на бойню просто потому, что нагрузку не держит. Я бы выкупила, но денег нет сейчас.
Миклош только головой качает.
– И откуда такая доброта к скотине?
– Кому скотина, а кому – друг, – отрезает Хава. И поворачивается к Саше: – ну что, согласна?
– Если ты расскажешь про камень силы и колдунов, что тут были.
Хава качает головой.
– Я не расскажу. Не потому что не хочу, а потому что не знаю ничего. Мне тогда девять лет было, да и жила не здесь. Но если вы хотите что-то узнать обо всем этом, то вам тем более к Бешеной. Она-то рядом с камнем как раз и живет. Не то его охраняет, не то уйти не может. Не знаю я. Алена не любит общаться, хотя когда я помладше была мы получше ладили, и она как-то сказала, что уехала бы отсюда, если бы могла. И что знает о месте большой силы, которая для нас, мертвецов, бессмысленна. Вот и все. Колдуны приезжали давно, точнее, была пара колдунов, старик и его ученик, и пара людей с ними, вроде как. Мне Бешеная рассказывала, что мол приходили, правда зачем и для чего не говорила, так что я не знаю ничего больше. Но вполне возможно, что вам она что-нибудь расскажет.
Саша чуть склоняет голову.
– Ладно. Покажешь своего коня, только я никогда такого ничего не делала и обещать ничего не буду.
– Да и не надо обещать, – Хава явно приободрилась, – с твоими силами это несложная задача, если захотеть. Ладно, садитесь, поедем обратно, пока меня на конюшне не хватились и вам счет не выставили.
Обратный путь прошел быстро, пусть подуставшие лошади всего пару раз перешли на рысь, даже не пытаясь вновь пробежаться в свое удовольствие. Даже воду пили они, казалось, в ускоренном темпе.
На самой конюшне колдунья указала Саше на отдельно пасущегося черного коня.
– Герцог. Мерин со сложным характером, а болезнь его сделала еще более сложным. Но не бойся, он тебя к себе подпустит. Он всех подпускает, кто на других уже ездил, доверяет. Можешь пару сухарей взять.
Саша подходит к лошади. Герцог только чуть наклоняет голову, словно человек, рассматривая ее, и неожиданно фыркает, прикасаясь лбом к плечу.
– Он у нас немного странный. Но ты ему нравишься, – Хава усмехается, расседлывая коней, на которых они приехали.
Герцог, кажется, что-то чувствовал. По крайней мере, Саша могла поручиться, что в глазах коня была тоска с проблесками слабой надежды. Она до того могла хорошо различать человеческие эмоции, животные же, по крайней мере собачьи и кошачьи, были проще и чуть более тусклыми. Герцог же, очевидно, не был человеком, но сейчас Саше казалось, что его чувства, как и чувства, настроения других лошадей она ощущала куда лучше, чем настроение городских животных.
А еще она чувствовала усталость. Не разума, но тела. Словно бы странная, но ощутимая тонкая сеть стянула что-то внутри этого живого существа, что-то важное. И эта сеть вытягивала все соки, все важное, нужное, необходимое для самого его существования.
Саша коснулась сети. Ее нельзя было вырвать, нельзя было вообще убрать по-настоящему. Странная сеть была частью самого зверя. Вырвать ее никак не удалось бы. Но можно было отдать ему это что-то важное. Силу? Жизнь? Надежду? Сеть все равно заберет свое, рано или поздно. Но можно сделать так, чтобы это случилось очень, очень поздно.
Саша примерно понимала, как это сделать. Это действительно было совсем не сложно. Не заклинание и не ритуал, что-то иное и, кажется, куда более древнее. Она просто влила силу, осторожно, не желая повредить. Здесь и сейчас, прикасаясь к теплой шее коня, Саша словно бы ощущала, как медленно наполняется что-то внутри самой сущности зверя. Что раньше что-то пытался наполнить его, но то были лишь капли. Сейчас она не могла залить туда все, что имела сама, не могла переполнить чашу жизни. Да и сколько не лей – влага все равно закончится. Но Саша могла отдать… Достаточно. Просто – достаточно.
И услышать благодарный вздох в тот момент, когда больше уже нельзя сделать.
Кажется, конь все понимает, смотря на нее полным благодарности взглядом. Хотя, быть может, Саше просто хочется так думать.
– Как я говорила – тебе достаточно желания.
Саша сглатывает.
– Он все равно…
– Да. Я знаю. От старости нет лекарств. Но это много лучше чем то что могу сделать я. Находите себе ночлег и завтра с утра приходите сюда, лучше с тем, что можно съесть в дороге и точно с тем, что можно пить. Идти надо будет целый день.
– Как нам знать, что ты не сбежишь? – стоящий у ограды Миклош выглядит по-прежнему не слишком расположенным к
