– Ты там, на катере… В общем, не лезь вперед, мы всё сделаем сами…
– Хорошо.
– Одно не пойму – как они нас вычислили?
Я уже думал об этом, отвечаю сразу:
– Счетчики, Кемаль. Подключенные к Интернету счетчики воды и электричества. Новинка, поэтому я не учел.
Остаток пути промолчали. Командир остановился недалеко от набережной, повернулся к нам:
– Искандер, как ты? Сумеешь выйти к катеру, если я подъеду вплотную?
Оценивая силы, пересаживаюсь на сиденье. Ничего, вроде нормально. Киваю:
– Смогу.
– Все-таки ты еще бледноват. Перекусить не хочешь? Есть шоколадка. С коньячком?
– Нет, спасибо. Водички бы еще хлебнул.
Тут же получаю от Кемаля бутылку минералки. Замечательно. А то, похоже, много жидкости потерял с потом – все нательное белье воглое. Нехило я выступил, точно – берсерк. Попив, смотрю на часы. Можно еще минут двадцать посидеть. Кстати, мозги тоже заработали:
– Парни, я представлю вас полицейскими, а фургон действительно можно оставить прямо на набережной – полиции дозволяется.
Командир отзывается:
– Я так и рассчитывал, брат.
Выглянув в лобовое стекло, узнаю местность.
– Кстати, тут за углом продуктовый магазинчик. Нам ничего не надо? А то схожу.
– Нет уж, сиди, отдыхай. С едой норма, вода должна быть на катере, да и вот…
Командир кивает на начатую упаковку минеральной воды. Сушняком, что ли, покойные полицейские мучились? Ну, нам кстати. Тут меня внезапно осеняет:
– Парни! Радиомаячок на машине! Все полицейские автомобили оборудованы этой дрянью…
– Успокойся, брат. Не первый день замужем. Сняли мы его, сейчас у станции на козырьке входа работает. Конечно, встроенных аккумуляторов надолго не хватит… Но нам много времени и не понадобится.
Фу-ух, отлегло. Помолчав, Ахмет уточняет:
– Так, бойцы, готовы?
Придерживаясь рукой за стену, пытаюсь встать. Получается. Силы точно возвращаются. Одобрительно отследив попытку, Ахмет подводит итог:
– Едем.
Перед выходом на улицу вспоминаю о важной детали:
– Командир, там никаких бумаг нет? Мне что-то стандартного формата надо – изобразить договор аренды.
– Сейчас.
Порывшись в бардачке, Ахмет хмыкает и подает файл с… нашими фотороботами. М-да. Вынув, переворачиваю первый лист чистой стороной наверх. Кемаль откатывает дверь. Выбираюсь, выпрямляюсь, придерживаясь за стенку машины. Почти не пошатывает. Свежий воздух с морской ноткой оказывает благотворное воздействие – иду к трапу практически нормально.
– О, сэр Вайс!
– Добрый день, сэр Возняк. Капитан у себя?
Можно было не уточнять – из рубки выходит сам Шмутьке.
– Господа, кортеж прибудет через пятнадцать минут, а семь тысяч фунтов и договор аренды (взмах бумагами) уже здесь.
– Прекрасно, сэр!
– Да, еще одна мелочь.
Показываю на наш фургон:
– Господа из полиции должны лично проверить корабль перед прибытием высокого гостя. Думаю, это не займет много времени?
– Конечно, сэр Вайс!
Жестом вызываю напарников. С суровыми лицами парни быстро проходят к трапу. Разворачиваюсь спиной к кораблику – хватит мне пока. Надо передохнуть от зрелища смерти перед основным делом.
Чуть позже, перегрузив вещи, располагаемся с Кемалем в рубке. Отогнав полицейский фургон, через тридцать минут к нам присоединяется командир.
Остывающие тела владельца и моториста лежат в каюте за машинным отделением. Еще две невинные жертвы тайной войны. А сколько их станет сегодня через какой-то час? Все-таки диверсант – страшная профессия. И оправдания действиям нет. Есть лишь один критерий, подводящий итог череде убийств, – эффективность. Если тайная война сегодня не станет прологом Третьей мировой, значит, мы были правы. Убийцы, которым нет оправдания, и тем не менее – правы. Жуткая философия.
Быстрая проверка показала – корабль действительно находится в хорошем состоянии, полностью заправлен. Пробный запуск и ровный рокот мощных дизелей откровенно порадовали напарников. Что же, будем ждать.
Небольшой плоский телевизор с великолепным качеством демонстрирует разворачивающееся пышное действие встреч и торжественных приемов. Да, цель избрана верно – сбор проходит в Букингемском дворце. Смотрю на воплощенную в камне красоту, отстраненно понимая, что скоро она исчезнет навсегда. Хорошо, что продолжают действовать транквилизаторы – чувства не прорываются из-под химического хладнокровия. Так, уже шестнадцать тридцать…
Вот оно!
Передача прерывается срочным репортажем. Под трескотню комментатора идут кадры:
– Летящая на бешеной скорости полицейская машина сносит барьер и не успевших отскочить бойцов оцепления…
– На ее пути автоматическая система разворачивает шипованную полосу принудительной остановки…
– Выскочившие навстречу две легковушки запирают проезд, столкновение…
– Стремительные фигуры в черном бросаются к автомобилю…
– Ярчайшая вспышка мощного взрыва…
Теперь показывают отснятое более отдаленной камерой – две пожарные машины заливают дымящуюся впадину и остатки искореженного железа толстым слоем пены.
Репортаж повторяется еще раз, с другого ракурса. Точно, использовали записи с натыканных везде видеокамер наблюдения, да еще и цветного изображения с отличным разрешением. Знали и ждали.
Ага, «пока остающиеся неизвестными террористы», «никто из правительства ее величества, гостей и членов королевского дома не пострадал»… Рано радуетесь.
Тяжело вздохнув, командир встает и выходит. В глазах сидящего рядом Кемаля – глубокое горе. И пусть я провел бок о бок с Мансуром, Асланом и Артуром считаные дни, но понимать, что боевых товарищей уже нет…
Тоже выхожу – не могу смотреть на смакуемые подробности, слушать истерично-ликующие вопли телевизионных падальщиков. Командир стоит на палубе, глядит на город. Не поворачиваясь, роняет:
– Мы были вместе пять лет…
Сочувственно молчу. Через минуту к нам присоединяется Кемаль.
Простояв в нарушаемой только шумом города тягостной тишине, снова вздохнув, командир отдает распоряжения:
– Кемаль, запусти двигатели на холостой ход и выруби все электрооборудование.
– Есть.
– Искандер, как мы переживем электромагнитный импульс?
– Должны нормально, командир. Корпус металлический, стоим в воде. Но все выключить точно не помешает. Хорошо бы еще отстыковать разъемы антенн.
– Займись.
– Понял.
Обесточив корабль, снова выходим на палубу.
Вынув мобильный телефон, запускаю аппарат. Сеть есть. Задумываюсь. Нет, со своего я дам сигнал на подрыв.
– Командир, дай позвоню в Москву с твоего.
Достав и включив, Ахмет протягивает телефон. Набираю по памяти номер. Как, кажется, давно это было!..
– Алло?..
Слышимость первоклассная. Совсем рядом звучит уставший и печальный голос моей Ларисы.
– Лара, это я.
Тишина в ответ.
– Лара, я жив, ответь.
Неверие и пылающая надежда:
– Саша?!
– Лара, нам надо знать – когда?
– Саша, секунду…
Шум, короткое объяснение вдали, слышно, как аппарат берет другая рука.
– Алло?!
– Илья, когда?!
Мгновенно поняв смысл вопроса, генерал-лейтенант с напряжением в голосе отвечает:
– Сейчас! Они собрались все там! Как?..
Щелкнув, связь оборвалась. Перехватили? Поздно.
– Парни, за рубку, спиной к набережной, закрыть глаза!
Упав сам, прижавшись спиной к холодной стали, жму вызов оставшегося безымянным номера, автоматически поднося телефон к уху.
Начало гудка, и…
Сверхмощная, невероятной интенсивности вспышка, залившая зеркало Темзы, набережную, кварталы за рекой, ударила по глазам даже сквозь закрытые веки и прикрывающую лицо руку. Но за кратчайший миг до ее прихода я явственно услышал в трубке бездушный свинцовый голос:
– Run.
«Выполняю».
Всё, и эта смертоносная миссия исполнена.
Открыв глаза, сначала решил, что ослеп – кругом чернота. Но зрение понемногу настроилось, и темнота сменилась густыми сумерками, подсвеченными чем-то багровым за нашими спинами. Только хотел поглядеть, как по ушам ударил тяжелый грохот, а ставший твердым воздух вышиб дыхание из груди. Катер закачало из стороны в сторону. Ударная волна.
– Уходим! Кемаль, дизеля!
Здоровяк метнулся в рубку, схватив меня за руку, за ним рванул командир. И тут я увидел то, что освещало погасший город. С величественной жутью в центре Лондона вставал подсвеченный изнутри багровым пламенем гигантский ядерный «гриб». Шаг, другой…
Лед. Невыносимый холод расползается от позвоночника по телу, превращая кровь в кристаллы и разрывая еще живую плоть. Выстуженная чернота…
В себя пришел под ровный гул дизелей и мерное покачивание палубы. Поднимаю голову: в рубке, освещенный огнями приборов, стоит за штурвалом Ахмет. Вбегает со знакомым чемоданчиком Кемаль:
– Очнулся?!
– Да.
Командир оборачивается. Сквозь напускную суровость явственно улавливаю нотки заботы и тревоги:
