Кикимер явился, когда я вывел «Милая Гермиона». Я решил остановиться на этом обращении, и будь что будет.
Мы осмотрели медальон, и поняли, что ничего по внешнему виду сказать не можем. Я знал, что нужно провести кое-какие исследования, но применять свои знания при Сириусе не решался, поэтому я решил довериться чутью эльфа. Раз он говорит, что медальон пуст, значит, так оно и есть.
— Надо Снейпу показать, — наконец, решил Сириус. — Так, Кикимер, как только Снейп скажет, что эта гадость действительно обезврежена, я ее тебе отдам на память. У меня нет никакого желания держать его при себе.
Кикимер закивал и исчез, а Сириус встал и вышел из комнаты. Ему нужно побыть одному, я полагаю.
Посмотрев на пергамент, где было написано всего два слова, я плюнул, и скомкал злополучное ненаписанное письмо, выбросив его в корзину под столом, где уже лежало несколько таких же смятых пергаментов.
Сириус вновь зашел в комнату. Что он болтается без дела?
— Я тут вспомнил про Шляпу. Что ты хотел сказать, про то, что Шляпу кто-то заколдовал?
— Да, ничего особенного. Во всяком случае, к настоящим событиям это происшествие не имеет никакого отношения, — мы действительно пришли к этому выводу и с наставником и с ребятами, когда я обсуждал с ними эту проблему. — Просто однажды Шляпа решила пойти на поводу у какого-то ребенка, и отправила его на тот факультет, на который он хотел, а не туда, где должен был оказаться. В итоге, сразу стало заметно, что, находясь не на своем месте, он стал, скорее всего, хуже учиться. В детстве для того, чтобы учиться должна быть какая-то мотивация, причем любая: общность интересов твоих товарищей, страх наказания, желание поощрения, да что угодно. До определенного возраста дети не хотят учиться — им это неинтересно, а тех, кто заставляет их это делать — просто ненавидят. Так всегда было и так всегда будет. Так вот, заметив, что ни угрозы, ни поощрения в том случае не действовали, директор, скорее всего, взял это на заметку и про этот случай забыли бы, если бы ни необходимость реформ. Тогда про Шляпу вспомнили и заколдовали ее таким образом, что она всегда стала слушать мнение самого ребенка, который вряд ли вообще понимает, что значит факультетская необходимость и желает учиться, например там, где до этого учились его родители, ну, и так далее. Оказавшись не на своем месте, учащихся обзавелись более насущными проблемами, чем учеба — межфакультетская неприязнь, например, которой раньше никогда не было, а если эту неприязнь слегка подогреть, то изменения в школьной программе пройдут вообще незаметно. Вот и все.
— Мне иногда кажется, что ты гораздо старше своего возраста, — Сириус покачал головой и посмотрел на часы. Затем вдруг подмигнул мне и аппарировал куда-то прямо из комнаты.
Я посмотрел на стол и пачку пергаментов практически с ненавистью, но все же сел и придвинул к себе очередной пергамент.
Мои муки прервал довольно отчетливый шум, донесшийся до меня из холла. С видимым облегчением я отодвинул от себя письменные принадлежности и направился посмотреть, что происходит.
Когда я вышел в холл, я наткнулся на огромный чемодан, а затем увидел владелицу этого чемодана. Гермиона стояла напротив портрета Вальбурги и, похоже, знакомилась.
— Гермиона? — я, наконец, отмер и сделал шаг в направлении девушки.
— А мне вот жить негде, родители уехали куда-то в Африку, надолго. Вначале они не хотели ехать, потому что мне не с кем было остаться, тогда я написала мистеру Блэку о своем затруднении, и он предложил мне пожить с вами.
— Но, это неприлично, — вырвалось у меня, а Гермиона хотела что-то сказать, но ее перебила Вальбурга.
— Гарри прав, не дело молоденькой девушке оставаться в доме наедине с двумя холостяками. Тем более, что скоро приедет Ремус, и холостяков станет уже трое, — миссис Блэк поджала губы. — Сириус, чтобы уже завтра ты озаботился найти этой юной леди дуэнью.
Глава 40. Авантюра.
Я уже не спал, когда в мою спальню протиснулась Гермиона, одетая в одну пижаму. Подойдя к кровати, она просто уселась на нее поверх одеяла, в которое я очень старательно кутался. В последний год я испытывал дискомфорт, когда надевал на себя перед сном пижамную куртку, мне почему-то казалось, что ворот меня душит, поэтому в Хогвартсе я ограничивался только штанами, ложась спать полуголым. А сегодня из-за летней жары, от которой не спасали даже легкие чары прохлады, я решил позволить себе спать вообще без одежды. Конечно же Гермиона не нашла другого времени, чтобы ворваться ко мне в комнату. Ее подобные поступки не смущали еще с того времени, когда я некоторое время жил у нее.
— Давай сбежим сегодня, а? Гарри, я не выдержу больше, — трагическим шепотом принялась упрашивать меня Гермиона, теребя злосчастное одеяло обеими руками. Я вцепился в него с другой стороны, не позволяя девушке оставить меня обнаженным.
— Что с тобой? — я пытался сосредоточиться на ее проблемах, но мои мысли постоянно уходили совершенно в другую сторону.
— Они меня уже замучили. Ладно бы одна Андромеда, но Нарцисса и даже Вальбурга очень плотно за меня взялись. Зачем им это нужно, а, Гарри? Зачем мне нужно знать, что красные мантии надевать вульгарно, а для большого приема может подойти маггловское вечернее платье, но только от известных модельеров? Я что, собираюсь посещать большие приемы? — как знать, возможно, и будешь.
Я попытался представить Гермиону в вечернем платье от «известного дизайнера», но почему-то перед глазами вставали картинки из журналов, на которых эти самые платья были очень откровенными. Чувствуя, что еще немного, и я начну совершать глупости, я ответил довольно резко:
— Пытаются нанести на тебя великосветский лоск. А что тебя не устраивает?
— Меня не устраивает то, что у них своих дочерей никогда не было, а Тонкс уже выросла. У Вальбурги же мальчики одни были, и у Нарциссы тоже… эм, Драко. Интересно, а как мать Малфоя спокойно приходит сюда?
— А кто ей может помешать? Наставник сказал, что метки у нее нет, так что она прекрасно может продолжать навещать сестру, которая, наконец, вернулась в лоно семьи.
— Да им просто в куклу охота поиграть. Наверное, в детстве не наигрались, — Гермиона резко потянула злосчастную ткань на себя.
— Гермиона, прекрати с меня стаскивать одеяло, — я практически покричал последнюю фразу, — я не одет.
Она посмотрела на меня, затем очень медленно оглядело мое закутанное в одеяло тело снизу вверх, остановив взгляд на обнаженной груди, с которой она все же ухитрилась стянуть мою, оказавшуюся такой ненадежной защиту, и покраснела.
— Ой, — девушка вскочила с кровати.
— Я так понимаю, все еще либо спят, либо сидят в своих комнатах и приводят себя в порядок? — она кивнула, а я внезапно успокоился. — У меня есть идея. Я все равно хотел Батильду еще раз навестить, так что мы можем сегодня аппарировать в Годрикову впадину.
— А это не опасно? — девушка пятилась к двери, и теперь старательно отводила от меня взгляд. А вот думать нужно, прежде чем к практически взрослому парню полуголой врываться. Мне даже захотелось немного поиздеваться и, откинув одеяло, встать перед ней, в чем мать родила. Но я затолкал это странное желание подальше и спокойно ответил:
— Я полагаю, что нет. Темный Лорд сейчас занят. Он, то ли прячется, то ли наоборот пытается легализоваться, непонятно. Все остальные тоже заняты и тоже непонятно чем. Так что именно сейчас самое безопасное время для любых вылазок, но мы, конечно, предупредим Сириуса. Возможно, он к нам присоединится.
— Ну, уж нет. На сегодня мои церберы запланировали поход по магазинам, а может в театр, они вчера еще не решили, вот пусть он их и сопровождает, — девушка фыркнула, сразу же напомнив мне кошку. Она все еще злилась на Сириуса, который как послушный сын выполнил распоряжение матери с присущим ему энтузиазмом, и в тот же день отправился к Андромеде Тонкс с предложением немного погостить на площади Гриммо.
— Гермиона, иди, оденься и дай уже одеться мне, — я откинулся на подушку.
Хорошо, что я уже не спал, когда она вошла. В том возрасте, в котором находилось мое теперешнее тело, очень часто снятся сны определенного содержания. Эта ночь исключением не была, и зайди девушка на несколько минут раньше, я вполне мог перепутать сон с явью и неизвестно, чем бы все закончилось. Нужно будет дверь запирать на ночь, во избежание, так сказать. Я слишком уважаю эту девушку, чтобы портить ей жизнь сиюминутной прихотью. Если уж совсем прижмет, попрошу Сириуса отвести меня в заведение определенного рода, наверняка они и в этом времени есть, просто о них не принято говорить вслух.
Я поднялся и начал приводить себя в порядок, вспоминая, как в доме появились гостьи.
Я помог Гермионе отнести ее чемодан в предназначенную ей комнату, а когда снова спустился вниз, Сириус уже был не один. Он что-то нашептывал на ухо величественной темноволосой женщине, которая хмурилась и неприязненно косилась на портрет Вальбурги. Мать крестного вела себя на редкость тихо и в свою очередь рассматривала гостей, отдельное внимание уделяя второй представительнице прекрасной половины человечества, находящейся в холле. Странного вида девушка стояла рядом с крестным и с любопытством осматривала помещение. Волосы девушки постоянно меняли цвет, словно она не могла определить какой больше подходит этому месту. Надо же — метаморф. Редкость, между прочим.
