Когда мы зашли, то сразу привлекли внимание Ивана Литвина. Он застыл при виде меня с занесённым для броска дротиком в руке.
— Какого?.. — выдохнул потрясенно Литвин. Он явно узнал меня и перевёл удивлённый взгляд на Радима. — Что за х***я?!
— Воздержись, пожалуйста, от мата в присутствии моей будущей жены, — многозначительно улыбаясь, ответил на его восклицание Валевский.
Литвин, подозрительно сощурив голубые глаза, пробежался по мне оценивающим взглядом.
Так, понятно… О том, что у Валевского появилась девушка, Иван уже знал, но не знал, как я выгляжу.
— А ты точно уверен, что она та самая? Я тут сегодня случайно слышал её разговор с одним чудилой. Так она обломала парня, сказав, что будет с другим за кружевные трусы трахаться. Минимум три раза, судя по количеству подаренного. Радим бросил на Ивана предостерегающий взгляд, а для меня изобразил на лице обиду.
— А почему только три раза? Там ещё и три пары чулок было. По справедливости, ты должна мне шесть раз, а не три.
— Ты же говорил, что себе всё подарил? — мило улыбнулась я ему. — Получается, я тебе ничего не должна.
Радим весело подмигнул мне, принимая мой ответ, и перевёл взгляд на Ивана.
— Ты как всегда скор на преждевременные выводы. Услышал звон и не знаешь, о чём он. История с Миланой тебя совсем ничему не научила.
Литвин метнул дротик в цель и попал точно в десятку.
— А вот напоминать мне об этом вовсе не обязательно, — с досадой произнёс он, и, кивнув на меня, спросил Радима: — Значит, я теперь могу приводить сюда и свою жену? Дурацкий запрет Захара отменяется?
— Само собой, — ответил Радим и, потянув меня за руку, подвёл к дивану.
Я села, а мой парень подошёл ближе к Ивану.
— А того чудилу, которого ты рядом с Катей видел, случайно не знаешь? — резко став серьёзным, спросил он друга.
Иван метнул очередной дротик.
— Нет, не знаю. По виду, полное ничтожество, мелкий, но правда слишком дерзкий, — равнодушным тоном ответил Литвин.
— Это Климов был, — вставила я своё слово, откровенно недоумевая, почему Радим у меня прямо не спросил, кто это был.
Валевский по моему выражению лица прочёл мой невысказанный вслух вопрос.
— Я не хотел, чтобы ты лишний раз его вспоминала, — с улыбкой ответил мне Радим, но глаза его при этом оставались серьёзными. Он вернулся ко мне и, наклонившись, легко поцеловал меня в лоб. — Хочу, чтобы твои мысли были только обо мне. Близко никого не подпущу. — Мой парень большим пальцем провёл по моему лбу и сурово сказал: — Даже сюда никому не дам проникнуть.
— Да я о нём и не думаю вовсе, — произнесла, удивлённо наблюдая за тем, как Валевский достал свой смартфон, и начал что-то набирать в сообщении. — Я не самолюбивая. Меня его, якобы, внимание только раздражает.
— Меня оно тоже начало раздражать, — не глядя на меня и продолжая с кем-то переписываться, ответил мне Радим.
— Может, подождёшь, пока Валентин протрезвеет и решит для тебя эту мелкую проблему цивилизованным путём? — небрежным тоном предложил Литвин, снова метнув дротик и опять попав в десятку.
— Цивилизованно этот парень не понимает, — отмахнулся от его слов Радим и, довольно улыбнувшись, прочитав полученное сообщение, спрятал гаджет в карман.
Не знаю, что он придумал, но после его слов мне стало как-то тревожно на душе. Он такой собственник, что это уже смотрится со стороны как отклонение. Немного успокаивает то, что он не ставит мне в вину внимание другого мужчины, не обвиняет в намеренном соблазнении, как зачастую поступают все ревнивцы, приписывая женщине измену из-за того, что она кому-то ещё нравится. Его слова на первом свидании о том, что он никому не даст и близко ко мне подойти, я не восприняла серьёзно. Думала, это просто красивые слова, сказанные для того, чтобы подчеркнуть свои чувства и доставить приятное понравившейся девушке, но никак не настоящая угроза. А Валевский, оказывается, говорил это на полном серьёзе. Значит, своих слов он на ветер не бросает. Только как он увидел в Климове соперника? Это же смешно! Кто он и кто Витёк?! Неужели у моего парня такая низкая самооценка, если он боится, что мне может такой тип понравиться? Или он совсем не верит, что я на самом деле люблю его?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мои размышления резко прервали. Открылась дверь, ведущая в санузел, и на её пороге появился Валентин. Пьяно шатаясь, он держался за косяк, чтобы не упасть. Одет был в джинсы и спортивную майку. Видно, что он пытался привести себя в чувство: его тёмные волосы вокруг лица были влажными, а на майке остались мокрые следы. Похоже, умывался под краном с холодной водой. Несмотря на своё состояние, он выглядел очень даже привлекательно: обтягивающая одежда подчеркивала его мускулистую фигуру. Сердце любой другой девушки наверняка затрепетало бы от его брутально-сексуального вида. Моё же — наполнилось холодной ненавистью, вызывающей дрожь во всём теле. И свою реакцию я находила довольно странной. Почему-то наутро после изнасилования меня так не трясло, и когда он приезжал ко мне в общежитие — тоже, а как только у меня всё чётко определилось в отношениях с Радимом, сразу появилась такая странная реакция на Валентина… Неужели это банальный страх? Нет, я не боюсь самого Валентина. Но я до панического ужаса переживаю, что мой любимый обо всём узнает. И поэтому мне так трудно контролировать своё тело.
Умывание, видимо, ему не помогло протрезветь. Завидев меня, его губы растянулись в совершенно пьяной и счастливой улыбке.
— О, маленькая гадюка! — радостно прозвучало его приветствие. — Ты Радима ещё не покусала? — Он перевёл взгляд на Валевского. — Не-е-ет! Он здоров и счастлив, — ещё шире улыбаясь, изрёк парень, оценив состояние друга. — А я вот чертовски пьян и тоже… просто… без…безумно счастлив. Точно помню, пытался какую-то шалаву трахнуть, но ни хера… ни хера не получилось! — Валентин саркастически рассмеялся. — Как это, оказывается, сложно сделать. Я теперь тебе завидую. Твой отец, в отличие от моего, никогда не назовёт тебя гомиком.
— Я бы с удовольствием отсыпал тебе своих воспоминаний, чтобы тебе легче стало, и ты наконец понял, насколько это мерзко и противно, когда живёшь только одними животными инстинктами. От самого себя тошно! — резко ответил ему Радим. — Расскажи уже нам, что там за дрянь такая, что ты в себя никак прийти не можешь? Скажи, кто она, и мы с ней разберёмся.
Смеющиеся пьяные глаза Валентина обратились в мою сторону.
— Она… — указал на меня пальцем Лысенко и при этом сделал комически обиженное лицо. — Твоя с виду безобидная девочка… она… меня укусила, — обвиняющим тоном пожаловался он Радиму, — и не один раз. А я всё стерпел, — его пьяные глаза наполнились гордостью. — Ради тебя, — палец Валентина указал на Радима. — Мы ведь друзья, а друзья… должны помогать друг другу.
Иван бросил своё занятие, как только появился Валентин и смотрел на друга, сначала молча с состраданием на лице, но потом, не выдержав, высказался: — Узнаю, кто она, уничтожу суку! Этой Саше лучше спрятаться от меня подальше!
Валентин, услышав его, перевёл на него смеющийся взгляд.
— Спорим, никогда не догадаешься, кто она на самом деле. Я тоже не догадывался… — и он опять рассмеялся.
Оторвавшись от косяка двери, Лысенко добрёл до дивана и упал на него недалеко от меня. Моё тело инстинктивно напряглось от его близости. Я отодвинулась подальше. Радим, заметив мой маневр, протянул мне руку и, потянув на себя, заставил встать, а потом сам сел на моё место, а меня усадил к себе на колени. Странное оцепенение, охватившее меня от встречи с моим насильником, понемногу отпускало. Но эта довольно щекотливая ситуация, когда я сижу на коленях у любимого мужчины, а рядом находится тот, кто совсем недавно прижимал меня к себе в постели, была достаточно неприятной. Ко всему этому ещё примешивался страх, что Лысенко, будучи пьяным, может проболтаться о нашем сговоре.
— Чего ты дрожишь? — обнимая меня, тихо и удивлённо спросил меня Радим.
— Ненавижу пьяных, — наклонившись к его уху, прошептала я. — Напоминают о плохих событиях.
