наполняет ум творчеством, заливает умной материей; Метис возвращает эту материю ума к ее первообразу, Фанету, и тем достигает полного оформления „живого-в-себе“, т. е. живого ума. То же и далее» (приводится по вышеуказанному источнику). И далее суть первой триады нам растолковывает уже выдающийся Прокл Диадох (Procl. in Tim. 28с [I 312, 5D.]), (Метис):
«Качество отца выше качества творца. Поэтому в средних [чинах], хотя они и оба по обеим сторонам, но отец больше является первым, ибо он — предел отцовской бездны и источник умозрительного. Творец является больше вторым, ибо он — монада всей демиургии. Отсюда, по моему мнению, первый называется Советом (Metis), а второй — Πромыслителем (Metietes); первый зрится, а второй зрит; первый поглощается, а второй пользуется потенцией первого; и чем первый является в умопостигаемом, тем второй — в умозрительном, ибо первый есть предел умопостигаемых, а второй — предел умозрительных богов. И о первом Орфей:
Это отец сотворил в пространстве воздушной пещеры…» (цитировано по тому же источнику).
В данном контексте совершенно по-иному понимается средневековый скорее христианско-неоплатонический, нежели гностический, ритуал рыцарей-тамплиеров Bapho-Metis — Крещение Мудростью (по-древнегречески), и отсюда мы приходим к разумению того, почему папа Римский Бенедикт XVI-й по истечению стольких столетий по существу оправдал в 2007 году Орден бедных рыцарей Христа и Храма Соломона, сняв с них обвинения в богохульстве и восстановив доброе христианское имя крестоносного воинства. С этим ритуалом рыцари могли познакомиться на территории Восточно-Римской империи, где неоплатонические коллегии существовали всегда, несмотрия на закрытие Афинской Платоновской Академии и философских школ императором Юстинианом I в 529 году. Собственно, ему, вероятно, соответствует герметическое крещение в трактате 4 Поймандра «Кубок или единство» («Кратер»), на наш взгляд, вполне практиковавшееся середи неоплатонических философских сообществ. Не это ли и есть легендарное огненное крещение, ведь Метис находит свое подобие в христианском Святом Духе.
Но вернемся к Фанесу. Прокл в своем Комментарии к Тимею выразительно набрасывает модель мироздания, во главе которого пребывают три демиурга, что сближает неоплатоническое представление с христианским утверждением вселенской иерархии в тринитарном контексте. Дальнейшее развитие, согласно Проклу, происходит благодаря демиургии — эманационной проекции первой триады в Эоне и Космосе, что ведет к образованию нисходящих триад. Другое дело, что в неоплатонизме триады динамичные, что и ведет к последующему умножению богов и, как следствие, к пресловутому политеизму, хотя при этом признается и первенствующая значимость Фанеса: «Итак, каковы орфические учения, к которым, как мы полагаем, следует возвести учение Тимея о богах? Царей этих богов Орфей передал нам в их предсуществовании согласно совершенному числу всего: Фанет, Ночь, Уран, Кронос, Зевс, Дионис. В самом деле, первый — Фанет изготовляет скипетр: „Первым царствовал славный Эрикепай“. Второй была Ночь, восприявшая [царство] от отца. Третьим — Уран, [восприявший власть] от Ночи. Четвертым — Кронос, одолевший, как говорят, своего отца путем насилия. Пятым — Зевс, осиливший отца. И после него шестым — Дионис. Следовательно, все эти цари, начавши свыше, от умопостигаемых и умозрительных богов, переходят через посредство средних чинов в мир, чтобы привести в порядок земные дела. Ибо Фанет — не только в умопостигаемом, но и в умозрительном, и в чине демиурга, и в сверхмирных и мировых [областях]…» (Procl. in Tim. prooem. Ε; III 168, 15 — 169, 9 D.). Размышляя о первой триаде, Прокл сообщает: «Итак, эти три ума и демиурга предполагаются [Амелием] и три царя, по Платону (Tim. 40 е), и эти трое, что у Орфея, — Фанет, Уран и Кронос, и преимущественно демиургом у него является Фанет» (Procl. in Tim. 28 с; I 306, 10 D.).
Первый демиург Фанес изображался древними греками как андрогинное существо в разрезе мирового яйца, напоминающего иконописную мандорлу. Архетип подобного символизма долго сохранялся в философских и эзотерических кругах Восточно-Римской империи и, вероятно, дошел до нас на загадочных шкатулках тамплиеров из Эссаруа (Франция) и Вольтерры-Поджибонси (Италия), на крышке первой из которых вместе с изображением андрогинного существа, возможно, Фанеса, находится надпись МЕТЕ, несомненно, соответствующая Метис (Метиде), премудрости первой демиургической триады. Подобный подход в истолковании древнего артефакта, на наш взгляд, способен многое объяснить и в трагической истории Ордена тамплиеров, в том числе и снять с храмовников многие необоснованные обвинения и пересмотреть общий взгляд на них в исторической науке, отбросив манихейство и гноситцизм этого крестоносного сообщества.
Эон-Фанес в зодиакальном круге
Интересно, что в Имперский период Фанес уже мог смешиваться как с божеством Эоном, так и Митрой, андрогинным индоиранским солнечным божеством. Именно Митре, как обобщненому выражению Фанеса на том этапе, стоит уделить несколько слов. Отец Церкви Святой Епифаний Кипрский в своем фундаментальном произведении «Панарион, или Против ересей» сообщает о рождении от богини-девы Коры бога Эона, отождествлявшегося с Фанесом и, следовательно, с Митрой. Богине Коре, как известно, посвящен один из трактатов Герметического Корпуса Коре Косму или Зеница мира, что, пускай и опосредованно, но все же вводит Митру в число пантеона герметических сообществ. Между прочим, День рождения Эона отмечалось в Александрии 6 января, что совпадало по Юлианскому календарю с Богоявлением (кстати, некоторые монофизитские конфессии до сих пор отмечают Рождество Христово и Крещение Господне в День Богоявления).
Нам известно одно из самых распространенных изображений Митры на барельефах — тавроктония (заклание быка Митрой). На нем Митра, отвернув лицо, вонзает нож в бок жертвы. Когда бык умирает, извергнув семя (причем фаллос быка отгрызается скорпионом), из его мозга произрастает зерно, дающее хлеб, а из крови — виноградная лоза. Деяния Митры созерцают одетые подобно ему Кауто и Каутопат, держащие в руках факелы. Хотя Митра отождествлялся с Солнцем, на некоторых изображениях Sol и Митра показаны параллельно: либо Sol преклоняет перед Митрой колени, либо приказывает ему принести быка в жертву, либо пожимают друг другу руки и вместе едят мясо быка, причем им прислуживают слуги в звериных масках. На самом деле, как отмечают некоторые исследователи, здесь ярко выражена мифологическая несогласованность: либо Митра является гипер-космическим Солнцем, либо он олицетворяет наше солнце. Если его образ уподоблялся Фанесу, то тогда Митра соответствовал Sol Invictus, то есть гипер-космическому Солнцу и первому демиургу. Несмотря на суровость и сумрачность митраистских мистерий, которые, как считают отдельные ученые, были связаны с неприкрытым гомоэротизмом, все же в них присутствовало и зерно Логоса, что позволяет нам прозревать в Sol Invictus — Христа, Солнце Правды.
В завершении хотелось бы особо отметить, что главная заслуга выдающегося классического филолога Андре-Жана Фестюжьера заключалась в следующем: ему удалось вернуть герметические трактаты и герметизм, как явление,
