— Расскажи, как все было, — попросил Никольский.
— Расскажу и покажу, — пообещал приличный. — Может, на мое счастье, дело к тебе уйдет.
Они подошли к крайнему магазину. Магазин как магазин, таких сотни по Москве. Беленький, чистый, стеклянный.
— Вот тут все и случилось, — сказал ровесник.
— Убийца здесь инкассаторов подглядел? — уточнил Никольский.
— Да нет. Он, пожалуй, вел инкассаторскую машину с самого ее выезда, потому что этот магазин последним деньги сдавал, — объяснил коллега.
Фамилия коллеги была Ерохин. Он тоже работал оперативником, только в другом отделении милиции Москвы.
— Значит, убийца на машине был? — продолжал уточнять обстоятельства дела Никольский.
— На машине, на машине, — подтвердил Ерохин. — На угнанной. Он после ее здесь оставил, а сам на инкассаторской укатил.
— Каким это образом? — удивился Никольский.
— Элементарным! — фыркнул Ерохин. — Пока инкассатор в магазине тары-бары разводил, он в его машину забрался и ждал.
— Так двое же инкассаторов должно быть! — возмутился Никольский.
— И шофер в придачу, — добавил Ерохин. — Но в централизованной инкассации. А эти жлобы, что магазинами владеют, норовят с дерьма пенку снять. Централизованная им дорого! И находят богатырей, которые по глупости берутся миллионы возить. Вот наш и довозился: как только подошел к своей машине, так пулю в лоб и заработал. А бандюга мешочек в салон — и с концами.
— Много в мешке было? — задал очередной дежурный вопрос Никольский.
— Шестьсот сорок тысяч… — вздохнул Ерохин. Ему такие деньги и не снились.
Кассирша обменного пункта, глядя на клиента, спросила:
— Вам справку на вывоз выписывать?
— Да, — твердо сказал клиент.
Кассирша раскрыла паспорт и, удивившись, вновь подняла глаза:
— Вам, что, правда, пятьдесят два года?
— Ох, извините! — засуетился вежливый клиент. — Паспорта перепутал. Это дядьки, а вот это мой. — Он подтянул к себе металлическое корытце для передачи через пуленепробиваемое стекло документов и денег, положил в него второй паспорт, задвинул корытце обратно в закуток кассирши и виновато улыбнулся.
На этот раз все было в порядке. Машинка долго считала сотни, а кассирша выписывала справку. Потом машинка считала доллары.
— Ваших три тысячи, — подытожила кассирша, положила в корытце пачку зеленых, два паспорта и выдвинула его к клиенту.
— Спасибо, — сказал тот, не считая, засунул деньги и документы в карман и вышел из обменника. Как только он исчез, кассирша громко позвала:
— Дима, Дима!
На крик явился не столько мощный, сколько упитанный охранник.
С шоссе, рассекающего российскую бескрайность, «Мерседес» свернул на асфальтовую дорожку и осторожно докатил до стилизованного под громадную северную избу дома, чистенького до игрушечности. Из «Мерседеса» солидно вынес себя известный московский юрист Алексей Тарасов. Захлопнул дверцу и окинул взором окрестности. Было на что посмотреть: перед ним огромным ятаганом лежал залив бескрайнего озера, окаймленный причудливыми зелеными берегами. А от дома уже бежал хитрый на вид мужичок с криком:
— Дорогой гость! Заждались!
Они ходили по комнатам, и Тарасов придирчиво осматривал внутренние помещения домика. Роскошные номера, уютные ванные комнаты, буфетная, гостиная, столовая. В столовой Тарасов заглянул в резные светлого дерева поставцы и огорчился:
— Да, посудка у тебя не того, Матвеич.
— Не того! — обиделся вдруг Матвеич. — С этой посуды сам Арвид Янович Пельше едал и не жаловался.
— Пельше! — теперь обиделся Тарасов. — Послезавтра сюда на рыбалку американские миллионеры прибудут, а ты — Пельше! — Он осмотрелся, и взыграло в нем художественное воображение: — Неужто ты не понимаешь, что вся твоя посуда в полном диссонансе со стилем «рюс», в котором решен интерьер? А представь себе: на столах серебряные ендовы и блюда, из поставцов — черненые штофы, на полках — кувшины в виде журавлей. Только где все это достать?
— У нас этого добра в городском музее навалом, — спокойно сообщил Матвеевич.
— У вас в музее, знаю я такие музеи, ни хрена, кроме прялок, глиняных горшков и ухватов, нет, — заводя Матвеевича, презрительно высказался Тарасов. Он нарочно «заводил» слишком спокойного Матвеича.
— А ты знаешь! — вдруг, перейдя на ты, окрысился Матвеевич. — Много ты знаешь! Знаешь, какие там картины? А посудой этой чудной все полки заставлены!
— Брешешь ты все, Матвеевич! — пренебрежительно заметил Тарасов и даже рукой махнул.
…Он, конечно, махнул рукой, но «Поехали!» все-таки сказал. И «Мерседес» помчался на поиски музея.
В дивном городе, окруженном водой, будто вдруг вырастающем из нее, уродливый металлический жук на колесах тормознул у крепенького купеческого особняка, на фронтоне которого уже советскими умельцами штукатуркой было вылеплено слово «Музей». Тарасов понес свою драгоценную персону внутрь здания. Пренебрежительно морщась, принялся осматривать экспозицию. Зал с вышивкой, зал с прялками, ухватами, зал с картинами, зал с серебряной посудой Алексея не впечатлили. По ним без энтузиазма бродили две московские семьи, старичок — местный интеллигент да две девицы, со вкусом лакомившиеся мороженым. Тарасов миновал залы с вышивкой и утварью, мельком глянул на картины и штофы, кувшины в виде журавлей.
— Есть тут кто-нибудь?! — позвал Алексей. И тотчас из служебных чертогов явился вежливый человек лет сорока, который сказал традиционные в этом краю слова:
— Здравствуйте, дорогой гость!
— Здравствуйте! — приятнейше улыбаясь, ответствовал Тарасов. — Вы экскурсовод?
— К сожалению, нет. Экскурсовод в отъезде. Но я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы. Я директор музея. Что вас интересует?
— На ловца и зверь бежит! — обрадовался делец. — Позвольте представиться: Тарасов Алексей Владимирович, — он протянул свою визитную карточку.
— Коломиец Иван Степанович, — представился директор и протянул Тарасову руку. Тарасов задержал директорскую руку в своей и сказал доверительно:
— У меня к вам деловое предложение.
Директор уже оценил и костюмчик Тарасова, и ботинки, и часы от Картье, и золотые запонки с рубинами. Поэтому откликнулся с энтузиазмом:
— С удовольствием выслушаю вас, Алексей Владимирович. Прошу в мой кабинет.
А Тарасов сразу же оценил кабинет: и бюро карельской березы, и ампирные консоли, и павловский диван с двумя креслами. Директор сел за конторский стол — к сожалению, обычный, советский, жестом пригласил Тарасова в павловское кресло и приступил к делу:
— Готов выслушать вас, Алексей Владимирович.
— У вас чудесная коллекция старорусского серебра, — не спеша начал Тарасов.
— Старорусское — лишь единицы. Основная часть — стилизация девятнадцатого века.
— Приятно иметь дело со специалистом, — Тарасов обворожительно улыбался, не спешил снимать с лица театральную маску. — Но, к счастью, мои высокие гости таковыми не являются.
— Не совсем понимаю… — осторожно сказал Коломиец.
— Все объясню, все объясню! — заторопился Алексей. — Завтра в рыбацкий домик приедут несколько моих друзей. Но, если быть откровенным, не друзей, а партнеров по бизнесу. Американцы, миллионеры. Признаюсь, мне бы хотелось их ублажить, чтобы они стали более сговорчивыми. Затея немудреная: развлечения на рыбалке в стиле «рюс». Большой правительственный домик вполне для этого подходит, но посуда там — в кричащем диссонансе. Короче, Иван Степанович, я очень прошу вас разрешить мне воспользоваться вашим серебром на правах, так сказать, аренды. Всего лишь на один вечер.
— Оплачиваемой аренды? — поинтересовался Коломиец и тоже улыбнулся.
— Пятьсот долларов, — с прямотой демократа отозвался Тарасов.
— И мое постоянное присутствие при серебре, — решительно добавил директор.
— Вы будете почетным гостем! — Тарасов даже всплеснул руками.
Тарасов встал. Встал и Коломиец. Теперь сияли оба. Они понимали друг друга, они были довольны друг другом.
— Вы все у нас осмотрели? — осведомился директор.
— По-моему, все, — кивнул бизнесмен.
— А по-моему, не все. Прошу, — директор сделал приглашающий жест.
Из зала с утварью они через незаметную дверь проникли в двухсветную комнату, в которой межоконные пространства были заставлены застекленными шкафами, а всю середину занимали хорошо оборудованные стенды.
— Зал для избранных? — спросил Тарасов.
— Почему для избранных? — : лицемерно возразил Коломиец. — Для всех, кто захочет.
— А захотеть может лишь тот, кто знает про этот зал, — понимающе ухмыльнулся Тарасов. — Многие знают?
— Не об этом речь, Алексей Владимирович, — отмахнулся директор. — Вы видели в каком-либо другом провинциальном музее нечто подобное?
