Закат.
Какой красивый закат.
Я лежал на траве – сухой, колкой, осенней траве, покрывающей пологий склон холма. Вдали багровыми и золотыми стежками тянулся лес.
Осень?
– Где база, куалькуа?
Присев, я провел рукой по лицу. Мгновение назад здесь зияла рана.
Теперь осталась лишь запекшаяся кровь, а под ней – грубый рваный шрам.
– А без следов зарастить – слабо? – спросил я.
Полная опустошенность. Я был выжат досуха, не осталась ни чувств, ни эмоций. Зеленые экологи, не любящий свое имя Снег, искореженная «дельта», пытавшийся меня сожрать капитан Галис – все это было далеко-далеко. Остался лишь осенний мир, осень – почти русская осень, прохладный звенящий воздух.
Рану закрывал не я.
– А кто? – глупо спросил я.
Врата сработали. Ты прошел в другой мир.
Кивнув, я согласился с его словами. Это и впрямь не могла быть та планета. Не потому, что вместо джунглей я видел обычный лес, не потому, что было очень тихо. Просто у каждого мира – свой запах. И в прямом, и в переносном смысле. Так вот, здесь – не пахло войной.
– И кто же меня спас?
Врата. Твой организм был очищен от яда. Повреждения устранены. Все внесенные мной модификации – тоже.
– Нас опять *постигли*, куалькуа?
Да.
– Сколько прошло времени, куалькуа?
Сколько весит закат? Как пахнет звук флейты? Как звучит прикосновение материнской ладони?
– Да ты поэт…
Я *постиг* тебя, Петр. Теперь я могу общаться отвлеченными образами.
Я встал и огляделся.
Как тихо.
Как хорошо.
– Может быть, здесь вообще никого нет? – спросил я с робкой надеждой. Куалькуа не ответил. Пускай.
Лес, поля, вдали – змейка реки. Небо темнеет, солнце опускается за горизонт, быстрее, чем на Земле. И начинают проглядывать звезды – на еще светлом небе. Я по-прежнему в Ядре.
И все же мне здесь нравится.
Я начал спускаться с холма. Оглянулся на миг, ощутил Врата. Почему они так долго не работали? И почему все же спасли меня?
Кто-то следит, кто-то заинтересован во мне. Может быть, я всего лишь игрушка. Но мной пока не наигрались, и даже готовы починить.
– Куалькуа, убери шрам, – попросил я.
Не хочу.
– Что?
Ты был восстановлен именно до такого состояния. Не стоит вмешиваться без особой необходимости.
– Трусишь, дружок, – прошептал я.
Раса, не знающая страха, умирает.
Я пошел к реке. Машинально, повинуясь обрывкам знаний из прочитанных когда-то книг. Река – море – жизнь. Все живое тянется к воде. А я должен, обязан выбраться. Я ведь даже не знаю пока, что такое Тень. Мне надо разыскать деда, Данилова, Машу. Надо вернуться на Землю – и найти для нее защиту.
Неплохой набор занятий для человека, который едва не умер от самоотравления.
– Как ты думаешь, с остальными происходит то же самое? – спросил я. – Или они не прошли во Врата? А, куалькуа?
Симбионт не отвечал. Но я и не нуждался в ответе.
– Одного не пойму – зачем гонять меня по разным планетам? Если чужой разум способен мгновенно меня *постичь*… все равно, что я стал бы забавляться с детским конструктором. Собирать по-всякому, складывать фигурки… словно и так непонятно, что можно собрать, а что нет… Я смысла их действий не понимаю! Зачем?
А может быть, смысла и нет? Не знаю. И куалькуа не знает, вот и молчит.
– Геометры… тоже не понимаю. Ну, наткнулись на сверхцивилизацию. Метаморфы… Врата… «Дельты»… я понимаю, они посильнее кораблей Геометров… Пусть у Тени – триста, пятьсот планет… Все равно, не должны они были убегать! Для них ведь трудности – повод для энтузиазма. А Тень не особенно-то и защищена! Если не пользоваться Вратами, так вообще можно работать без проблем. Внедряться, вести свое регрессорство… Чего они могли испугаться? Даже я не боюсь…
Куалькуа не отвечал.
И я выдохся. Вопросов было много, ответов не прибавлялось. Оставалось только идти.
– Главное – понять. Знаешь, куалькуа, люди всегда от этого страдали. Нам главное понять, мы считаем, что тогда со всем можем справиться. А когда не удается – так сразу начинаются неприятности. Вот как джамп… соорудили, начали пользоваться, а понимания как не было, так и нет. Вот и влипли… извозчики. Одна радость, что чужие джамп не переносят.
Ты ошибаешься.
Я сбился с шага.
– Что?
Джамп способны перенести как минимум две расы. Счетчики и мы.
– А ты… черт.
Все правильно. Когда меня парализовали, и мы джампировали к Земле, куалькуа был во мне!
Слишком уж я свыкся с присутствием куалькуа в своем теле. Даже тени удивления не возникло, что чужой остался при мне, живой и разумный!
– Ты переносил джамп, потому что был частью меня?
Нет. Вспомни устройство моего разума. Перед джампом я убрал сознание из той части, что была в твоем теле. Потом вернул обратно. Я пережидал прыжки.
– А мог их выдержать?
Не знаю. И не хочу проверять. Для меня отрицательный результат будет не гибелью отдельной особи, а смертью всей расы.
– Серьезно…– я чуть успокоился. – Но вы со Счетчиками – исключения из правил. Тебя, полагаю, все равно не заставить гонять корабли по Вселенной. Счетчикам тоже чужая функция ни к чему.
Дело не только в этом. Петр, неужели ты считаешь, что невозможно создать механические устройства, переносящие джамп? Чисто механические приспособления для перезагрузки информации в компьютеры? Неразумные биологические среды, способные ориентироваться по звездам и подавать энергию на джампер?
– Ты не должен сообщать это Сильным расам, – выпалил я.
Куалькуа засмеялся.
Успокойся. Неужели ты считаешь Сильные расы неспособными прийти к этому выводу самостоятельно?
– Тогда почему? – крикнул я. – Почему мы гоняем корабли по галактике? Нам что, не нашли иной роли?
Раса, у которой нет функции, отторгается Конклавом. Это судьба многих рас, Петр. Я помню их. Янтарные жуки… это был коллективный разум, аналогичный моему. Но они не выдерживали космических полетов, а их планета не производила ничего ценного. Млекопитающие, подобные вам, но не способные смириться со своей ролью… А была целая планета, имевшая разум. Океан разумной протоплазмы, с которым никто не смог установить контакт… и Алари получили приказ… Конклав расчетлив, Петр. Он не держит в своих рядах тунеядцев. Рано или поздно это обернется против него, но я полагаю, что скорее – поздно.
– Так в чем же наша особенность, куалькуа?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});