Расмуссон отреагировал моментально:
— Сигнал принят и записан. Высылаю группу.
Комендачи могли прибыть через пятнадцать — двадцать минут, из центра города к нам ехать долго. И, не теряя времени, я нашел в сумке Истреда, который наблюдал за моими действиями, черный халат работника морга, накинул его на себя и покинул палату.
Спустился на первый этаж. Через подсобку вышел во внутренний двор госпиталя и оказался возле микроавтобуса с красным крестом. Замер. Прислушался. И практически сразу услышал голоса. Разговаривали двое. Наверняка, это республиканские агенты. Я подкрался еще ближе и смог разобрать слова.
— Лекса, что‑то на сердце у меня неспокойно, — сказал один.
— И что ты предлагаешь? — спросил второй.
— Уходить надо. Прямо сейчас.
— Сдается мне, что ты боишься, Николя.
— Ты меня знаешь, я трусом никогда не был.
— Заткнись. Подождем еще пару минут. Если Истред не появится, я сам наверх поднимусь.
— Как скажешь, ты старший.
Все подтвердилось. В самом деле, это были республиканцы, и я вышел из‑за машины.
— Господа республиканцы, за оружием тянуться не советую. Одно движение и стреляю.
На мгновение Лекса и Николя, средних лет неприметные мужики, замерли. После чего осторожно положили на землю оружие, у каждого при себе был пистолет. Все нормально, но в этот момент я допустил небольшую оплошность, приблизился к ним на пару шагов. И вот тут, понимая, что отступать некуда, норды бросились на меня.
Лекса, подпрыгнув, легко и красиво, словно всю жизнь занимался боевыми единоборствами, нанес прямой удар ногой с разворота. Однако я отступил. Убивать республиканцев, пока они не схватились за огнестрелы, не стоило. Нужны свидетели. Поэтому, когда Лекса промахнулся и приземлился, я ударил его пистолетом в челюсть.
Хрустнула кость и он отлетел в сторону. Можно добивать. Однако ему на помощь подоспел Николя, у которого в руках был нож.
Пригнувшись и размахивая перед собой длинным клинком, норд оскалился, будто дикий зверь, и просипел:
— Хана тебе…
Мы закружили один напротив другого, и Алекс сделал пару пробных выпадов. Дурак он, ведь я мог выстрелить в любой момент. Но, может быть, агент считал, что у меня нет патронов или шел в атаку от отчаяния. Не суть важно, и я смог его подловить.
— Ха! — на выдохе республиканец сделал еще один выпад, и я принял сталь на ствол пистолета. Причем противник едва не рассек мне пальцы. Но клинок прошел от моего тела в миллиметре. После чего я оттолкнул его и ударил рукояткой в лицо.
Николя, обливаясь кровью, упал.
— Получи, баран! — ботинком я ударил норда в голову, контрольный, так сказать, и он потерял сознание.
— Архгх! — услышал я позади неразборчивые слова и отскочил в сторону.
Отпрыгнул вовремя, так как Лекса подобрал свое оружие. Опасный момент. Однако ничего у него не вышло. Он попытался выстрелить, но механизм заело или патрон перекосило. Так бывает, особенно если оружие старое и его бросать на землю. И без долгих раздумий, я выстрелил в него. Куда попал, сразу не определил, кажется, в бедро. Он согнулся, а я подбежал и провел подсечку.
Он упал на спину и потерял сознание. Последний противник слег и в этот момент вдали послышался приближающийся рев мотора. Комендачи были уже рядом.
43
Республиканских агентов и врача, который помогал нордам, забрали контрразведчики. После чего они взяли с меня все необходимые показания, и я вернулся в палату.
Мое лечение закончилось через три дня. Почки снова заработали, как надо, а ноги перестали отекать. Нужно было возвращаться на службу, и за мной заехал адъютант Эрлинга капитан Рокуэлл. Однако проехали мы немного. Через пару километров машина остановилась перед храмом Тюра, который считался покровителем Беренгара, и Рокуэлл сказал:
— Генерал Эрлинг внутри. Он ждет вас.
— Капитан, давай без официоза. Для тебя, когда мы не на службе, я Юра.
— Договорились, — он кивнул. — Тогда можешь называть меня Андреем.
Я вышел из машины и полной грудью вдохнул морозный воздух. Хорошо. Жив и почти здоров. Можно воевать дальше. Хотя какая война при штабе? Скорее всего, буду мотаться по указке Эрлинга из одного подразделения в другое, передавать его личные приказы и наблюдать за командирами батальонов, полков, бригад и дивизий. Ну да ладно. Это тоже нужно кому‑то делать, а Тейт мой шанс подобраться к царским хранилищам. Очень уж я увлекся темой переходов в параллельные миры, и отступать не собирался.
"Надо идти, Тейт ждет", — подумал я и вошел в храм.
В помещении меня встретил пожилой жрец в темно — синем плаще, который, видимо, был предупрежден кто я и зачем сюда пришел. Поэтому он указал на вход в главный зал, где стояла статуя древнего божества, и я двинулся дальше.
Кстати, насчет посещения храма. Я никогда не считал себя набожным, ни в богов не верил, ни в дьявола, ни в потусторонние силы. Как и подавляющее большинство вальхов, небожители для меня нечто далекое, сродни мифу. Но Эрлинг не таков. Он твердо уверен, что боги и предки наблюдают за нами, своими потомками, и где бы Эрлинг ни служил, высокородный аристократ всегда посещал местные святилища. Причем не важно, кому они посвящались, Роду или Одину, Тюру или Тору, Перуну или Кернунносу. А меня привезли в храм по той причине, что Эрлинг хотел получить вассальную клятву на верность. Ну и что тут сказать? Я не возражал. Если генералу так спокойнее, можно дать клятву, для меня это не принципиально.
Оказавшись в главном помещении святилища, я увидел Тейта. Он стоял перед каменным изваянием Тюра, которого зодчий изобразил в образе статного юноши, и я приблизился к генералу.
— Решился все‑таки? — Эрлинг покосился на меня.
— Решился.
— А понимаешь, что назад дороги не будет?
— Да.
— Начинай.
Клятвы бывают разные, и аристократы знают их с самого раннего детства. Поэтому я вспомнил нужную, повернулся к Тейту, протянул к нему руки и заговорил:
— Я, Юрий Темников, потомственный дворянин, клянусь в верности и преданности князю Тейту Эрлингу. Я признаю его своим сюзереном по совести и без обмана. Клянусь сражаться за него на войне и защищать от козней врагов во времена мира. Клянусь не причинять вреда князю Эрлингу и его семье. Клянусь не покушаться на его жизнь, не предавать и не злоумышлять против своего покровителя. И да будут боги свидетелями моей клятвы. Слава богам и предкам нашим!
Клятва короткая. Раньше, во времена феодализма, когда понятия "сюзерен" и "вассал", действительно, что‑то значили, проводились специальные обряды и текст клятвы был расписан на несколько страниц. По сути, это договор между знатным дворянином, который имел войско и деньги, с другим дворянином, который принимал его покровительство и шел в армию титулованной особы: князя, герцога или графа. Но сто пятьдесят лет назад клятву сократили. Снова начинался век научно — технического прогресса, и многое из старых обычаев выкинули.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
