сказанному нечего…
— Понимаешь, — перебил он меня. — У нас с тобой есть проблема.
— Проблема? Какая?
— Серьёзная, — он замолчал, видимо, в ожидании моей реакции, но я молчал, и он продолжил. — Я бы даже сказал, очень серьёзная.
— Что ещё кого-то убили? Очень надеюсь, что это парочка дружков Мерфи.
— Об этом мне ничего не известно. Скажи мне, что с бронетранспортёром?
— Вроде в порядке был, но я, после возвращения его не проверял, просто некогда было.
— А чем ты занимался?
— Работал и отвечал на вопросы Оланы.
— Чем ты вчера занимался?
— Вчера с утра был здесь, а после ремонтировал седьмой опорный пункт, там не было света. Это могут подтвердить все. А что? Что-то с ним случилось? Генератор у них я не трогал, заявляю сразу.
— Там, насколько знаю, всё в порядке. Меня интересует, когда ты займёшься бронетранспортёром?
— Если нужно, могу сейчас. Мы снова в колонию отправляемся?
— Нет, но нужно подготовить его к выезду.
— Нужно — подготовлю, но я сразу хочу предупредить, не стоит мне туда ехать. Ничем хорошим ни для меня, ни для вас это не закончится.
— Ты у нас вообще проблемный. Скажи мне, что думаешь о профессоре?
— Ничего не думаю. Я уже вчера отвечал на этот вопрос Олане. Могу показать запись допроса.
— Не нужно. У нас с ней сохраняются большие сомнения насчёт тебя.
— Не понимаю, что вы хотите от меня? Если есть сомнения, отправьте профессора в вашем бронетранспортёре, и проблема решена.
— Отправил бы, но в том и проблема, что нужен именно ты.
— Это почему? — непонимающе, посмотрел на него.
— Потому что профессор настаивает именно на твоей тебе.
— Шарил, ты ведь прекрасно умеешь его посылать, так сделай это в очередной раз. Не понимаю, в чём проблема?
— Проблема есть. Нужен именно ты.
— Это почему я стал таким незаменимым?
— Потому что так получилось, что ты у нас единственный водитель и псион одновременно. Вернее, ты единственный псион и водитель. Профессору нужен именно ты.
— Ничего не понимаю. Чтобы управлять бронетранспортёром, не нужно пси и потом как псион я слабый. Не знаю, что намерил ваш медик, но я практически не умею пользоваться пси.
— А это не важно.
— Тогда что важно?
— Важно, что ты псион и что умеешь управлять бронетранспортёром.
— Честно скажу, ничего не понимаю.
— Всё просто, профессору нужно съездить в поселение к мохнатым, и для этого нужен ты.
— Куда? — я не поверил в то, что только что услышал. — У меня проблемы со слухом?
— Ты не ослышался, в поселение к мохнатым.
— Он что, с головой перестал дружить, обо что-то тяжёлое приложился? Эти его эксперименты плохо на нём сказываются. Да нас ещё на подъезде к нему прикончат.
— С головой у профессора всё в порядке.
— Вот совсем не уверен, я бы его отправил к медику на проверку. Если он решил покончить с собой, то есть более простой способ. Нужно всего-то прогуляться по контрольной полосе, там пушки с опорных пунктов быстро решат эту проблему и никуда ехать не придётся. Хотя я понял — он решил и меня прихватить с собой. Вот только я официально заявляю, у меня нет никаких суицидальных мыслей.
— Подпиши вот это, — на нейросеть пришёл документ.
— Что это?
— Подписка о неразглашении.
— Да я их уже столько подписал, — подписал подписку и отправил ему.
— Дело в том, что мы там уже были.
— Мы?
— Первая научная экспедиция, которая прибыла сюда до нас.
— Мне сказали, что они вроде все пропали? — мне же сразу вспомнилась строка из песни: «Зачем аборигены съели Кука? Об этом почему-то молчит наука».
— Да, они пропали и что с ними произошло — неизвестно.
— И мы теперь должны последовать за ними?
— Нет. Из поселения они тогда вернулись все живыми и здоровыми.
— Так, после этого прошло много времени, и они на нас сильно обижены теперь.
— Не всё так просто. Ты знаешь, что все мохнатые псионы?
— Что-то слышал, но от кого не помню.
— Это действительно так. Проблема в том, что они всех не псионов считают своеобразными изгоями.
— А откуда это узнали?
— Дело в том, что первая экспедиция научилась с ними общаться. Они не умеют, общаются, как мы с тобой. Они между собой общаются мысленно, с помощью пси.
— Вот оно что, а я раньше понять не мог. Было видно, что они действуют, скоординировано, но было непонятно, как они осуществляют координацию своих действий.
— Так и осуществляют.
— Насколько я понимаю, профессор тоже псион?
— Правильно понимаешь.
— И что ему вдруг понадобилось у мохнатых?
— Это не твоя забота. Твоя задача — доставить его туда.
— Это будет путешествие в одну сторону. Обратно мы не вернёмся.
— Профессор утверждает, что ничего вам мохнатые не сделают.
— У него точно что-то с головой, и я уже предлагал проверить его у медика. Подожди, ты хочешь сказать, что мы поедем туда вдвоём?
— Да, вдвоём. У нас больше нет псионов.
— Тогда что может помешать ему сделать из меня мумию?
— Вот в этом и проблема. Учитывая все обстоятельства, вас опасно туда отправлять вдвоём.
— Так не отправляйте, незачем нам туда ехать.
— В том-то и дело, что есть зачем, но существует большая опасность, что ты его прикончишь по дороге.
— Или он меня.
— Такое тоже возможно, но искин оценивает вероятность того, что именно ты прикончишь его в восемьдесят три процента.
— Мне нравится такая цифра.
— А мне нет. Особенно, что я отвечаю за безопасность профессора. Поэтому предлагаю подписать вот этот документ. Профессор, в свою очередь, подпишет точно такой же.
Получив документ на нейросеть, сразу пробежался по тексту. Вроде в нём ничего необычного, но в самом конце вписан один пункт, который мне категорически не понравился. Его специально занесли в примечания и дополнения, вписав мелким шрифтом. Скорей всего, я бы не обратил на него внимания, но точно такой же пункт у меня был вписан в аратанский контракт с флотом. Отец у Милы тогда постарался и вписал мне его туда. Мне стоило больших усилий разорвать этот контракт с флотом.
—
