Ждать смысла не было — ребята, даже когда оживут, вернуться сюда не смогут, данж одноразовый. Может, придет вторая часть отряда Джагга, но уверенности у меня не было, скорее уж гвардейцы перезагрузятся. Я еще раз проверил свой боевой арсенал, даже попрыгал, чтобы привыкнуть к новой броне и убедиться, что ничего не гремит. Активировал маскировку и двинулся вглубь пещеры.
Несколько раз я встречал гвардейцев, но совсем маленькие отряды. В основном они вообще шли поодиночке, и я, помня завет Фрисби, после каждой встречи становился чуточку сильнее. Наконец подошел к очередному перекрестку. Не сразу решился выйти на него, опасаясь новой волны скелетов, но ничего не произошло. Здесь было всего два ответвления, в одном из которых вдалеке мерцал огонек. Туда я и пошел. Минут через пятнадцать, не встретив никакой опасности, оказался в тускло освещенной пещере. Свет проникал в нее через небольшое отверстие в центре потолка метрах в десяти над землей. Луч ровным кругом освещал какое-то сооружение, перед которым обнаружился шаман.
Старый знакомый никак не среагировал на мое появление. Подогнув ноги, он висел в воздухе примерно в метре от земли, монотонно раскачивался и что-то бормотал. Его немигающий взгляд бы уставлен на глыбу из черного мифрила, выраставшую из земли.
Вероятно, когда-то это была очень красивая глыба — в некоторых местах еще можно было разглядеть остатки ровных зеркальных граней. Но сейчас она больше напоминала огрызок от яблока, изъеденный прокаженными личинками скальных червей, которые копошились вокруг постамента. Совсем еще маленькие, не больше человеческой руки, и крайне мерзотные на вид —пустые провалы вместо глаз, грубая прионная корка, мешавшая им скользить сквозь горную породу, покореженные тела.
Вся куча продолжала ковырять постамент. Стоило мне подойти поближе, как личинки повернули в мою сторону зубастые пасти и заверещали чуть ли не ультразвуком, в момент выбив мне едва зажившие барабанные перепонки. Шаман не шелохнулся, продолжая раскачиваться.
Не хитрый продуманный план, а скорее усиливающаяся жажда приона определила мою тактику нападения. Я отскочил к выходу, активировал поглощение и, не экономя выносливость, пошел к статуе.
Поднялся ураган, как в старых фильмах, когда борт звездолета получает пробоину и всех с бешеной скоростью вытягивает в пустое пространство. Или, может, это напоминало действие гигантского пылесоса. Червей подбросило в воздух, они вцепились зубами в каменный пол, пытаясь в него зарыться. Темная материя кусками срывалась с облезающих тел. Черви завопили, будто их поджаривали на сковородке, а в воздухе действительно запахло паленой кожей. Но шаман даже не шелохнулся, только чуть выше поднялся над полом в своей медитации.
Когда содержание приона в моей крови достигло семидесяти процентов, ураган стих. Черви шлепались на пол. Теперь они больше походили на розовых светящихся слизней. Верещание не смолкало, но в нем слышалась уже не агрессия, а щенячий скулеж.
За спиной у меня раздался оглушительный рев, усиленный эхом. Черт, неужели мамаша все-таки тут? Пол в пещере вздрогнул, и рев повторился. Судя по вибрации, что-то очень большое быстро приближалось к нам. Рефлекторно я поискал глазами поручень, а то ведь и правда как в метро — гул и тряска.
Личинки не испугались — собрались в кучку и наперегонки понеслись мимо меня к выходу. Я стоял и боялся пошевелиться, пропуская между ног визжащую массу и шепча любимую мантру про тучку и не-медведя. Маленькие плотные тела терлись о голенища и двигались дальше в коридор, только два гаденыша вцепились в сапог и начали его грызть. В туннеле опять загудело — сначала радостно, потом удивленно, а потом и требовательно. Я подумал, что скоро стану экспертом по полутонам в криках жутких монстров. Личинки отцепились от моей ноги и бросились догонять своих собратьев, оставив прочность обуви на уровне пяти процентов.
Гул и тряска уменьшились, а потом и вовсе пропали. Что же, значит, пока не судьба встретиться со взрослым скальным червем, который, вероятно, проложил эти туннели. Что-то мне подсказывало, что встреча не была бы столь радостной, чтобы потом хвастаться в блоге Макса или мурлокам. Напряжение стало спадать, но закололо ноги, будто я их отсидел на унитазе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Прихрамывая и разминаясь, я пошел к обелиску. Все еще дырявый от червяков, он уже не выглядел неизлечимо больным. Отверстия начали затягиваться темной пленкой, форма подровнялась, а камень насытился цветом, отливая теперь черным и красным, и действительно стал напоминать сердце. Не такое, как посылают влюбленные стикерами в мессенджерах, а настоящее, из учебника по биологии.
Шаман наконец-то подал признаки жизни. Не опускаясь на землю, он летал вокруг сердца, делал пассы руками и бормотал заклинания на аврорианском языке. Я узнавал отдельные слова, но общий смысл все равно оставался загадкой. Хотя больше меня интересовало, какие плюшки мне выдаст Эфир. Шаман сделал еще один круг, удовлетворенно хмыкнул и, похоже, только сейчас заметил меня. Затормозил, будто врезавшись в невидимою стену, и встал на ноги. После чего направился ко мне, грозя крючковатым старческим пальцем.
— Чужак и изгой! — Голос оказался довольно звонким, его сразу же подхватило эхо, унося по туннелю. — Как смеешь ты осквернять святое место?
Вот же старая сволочь! Я аж задохнулся от возмущения.
— Прочь! — не унимался шаман. — Да придут боги мне в свидетели, и да покарают тебя за святотатство! Прочь, изгнанник!
— Да что с тобой, дедушка, не так?
Сказать, что я растерялся, значит ничего не сказать. Я уже привык к подставам Эфира, но чтобы так! Прорваться сюда, потерять Джагга с Фрисби, спасти этот чертов булыжник и получить вот такое? Ну нельзя так, Эфирушка. Как только обрету нормальный статус, такую жалобу накатаю в профсоюз оцифрованных, что вы еще пожалеете…
Уж не знаю, мысленные ли мои угрозы подействовали или системе потребовалось время, чтобы переварить нестандартную ситуацию, но от обелиска отделился призрачный силуэт большой кошки. Она элегантно спрыгнула с постамента, подошла ко мне и лизнула призрачным языком, а потом зарычала на шамана. Системное окно взорвалось сообщениями.
«В Эфире! Вы восстановили обелиск «Сердце ягуара». Восстановлено обелисков: 1 из 4. Теперь дух деревни может ненадолго являться своим братьям. Восстановите все камни силы, чтобы дух-защитник смог полностью вернуться в родную деревню».
«В Эфире! Получен новый уровень! Текущий уровень: 103»
«В Эфире! Получен новый уровень! Текущий уровень: 104»
«В Эфире! Получен новый уровень! Текущий уровень: 105»
«В Эфире! Получено 4 000 бонусных баллов по контракту отыгрыша НПС. Текущее значение: минус 1 000 баллов».
«В Эфире! Репутация в общении с шаманом деревни Уасиока увеличена на 3 пункта. Текущий уровень: добрый знакомый».
И я, и шаман подвисли. Я читал сообщения, а он, видимо, перепрограммировался. Показалось, что кошка мне улыбнулась. Потом она махнула хвостом и спряталась обратно в обелиск.
— Прости мне мой гнев, — произнес наконец шаман. — Старость и радость не позволили мне разглядеть истинного помощника большого брата.
— Я не виню. Знаю, что ты действовал из лучших побуждений.
Крутилось, конечно, на языке не это, а более емкое и менее литературное, но терять вновь обретенные баллы не хотелось. Шаман внимательно меня выслушал, и с ним стало происходить что-то странное. Лицо замерцало, по телу прошла судорога, и он принялся озираться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Круто. Работает, оказывается, мотивация для неписей. Только давай без этой херни, времени в обрез.
— Не понял… — Ко многому я уже привык в Эфире, но сейчас аж рот открыл от удивления.
— Не тупи, — сказал шаман раздраженно. — Когда полная непись зависает на скрипте, техподдержка имеет право вмешаться. У меня пять минут, потом я уже не смогу удалить запись нашего разговора и выдать его за ошибочный вызов.
