поглаживая бороду. – Но его влияние растёт быстрее, чем ожидалось. Мой внук никогда не был таким жестоким…
– Ты плохо меня знаешь, старик, – жёстко и недовольно отозвался я. – Клинок не ведает жалости.
– Таков Путь. Я помню, Лео, помню. Равно как помню и то, что ты отказался от своего имени и прежней жизни.
– Обещание брату…
– Ты обещал жизнь за двоих! – неожиданно строго перебил меня дед и подкрепил слова затрещиной. Хрясь! Не то чтобы больно – неприятно.
– Деда!
– Ты не представляешь, насколько приятно отвешивать подзатыльник могучему и страшному хану, властителю огромных земель и целого народа! – ехидно захихикал предок и передразнил: – А как жалобно звучит это «деда»!
Хихиканье духа переросло в неудержимый, но незлобивый смех. Я тоже не сдержался, и вскоре мы хохотали практически в один голос. До становища осталось около полукилометра.
– Что не так с моим обещанием?
– Жизнь за двоих, Лео. Ты похоронил сам себя. Отказался от мечты, желаний, образа жизни. Перенял привычки брата и забыл обо всём своём, позаимствовав необходимое у того, кем являешься лишь частично. Чужая жизнь. Одна жизнь. Только одна. Я долго размышлял, в чём именно состоит твоя основная ошибка.
– И в чём же?
– Ты не сбился с Пути. Наивно полагать ошибкой стезю ронина. Что есть «самурай» как не слово? Да, у него есть значение, но истинный смысл в поступках…
Предок ударился в рассуждения, и мне нравилось его слушать. Старик говорил просто, не удаляясь в философские дебри. Всегда бы так!
– А ты не слишком самоуверенно рассуждаешь о моих упущениях? – заинтересованно спросил я, старательно переваривая новую информацию.
– Слушаю и недоумеваю. Непонятно: поумнел ли мой внук или сказываются пробелы в его воспитании? – Дух с удовольствием прошёлся по моим недостаткам. – Внимать чужой мудрости стоит вдумчиво. И в этом ты прав. Не стоит воспринимать каждое моё слово на веру. Обдумывай, принимай во внимание, рассуждай. Самостоятельно. И в этом случае я хочу, чтобы ты прислушался как можно более тщательно.
– Не тяни. Мы почти пришли.
– Гармония. Единая в двух началах душа будет стремиться к гармонии. Не гаси порывы своего я. Будь собой, а не Леоном. И начать я посоветовал бы с семьи. Казалось бы, мелочь, но если жёны начнут использовать домашнее имя, никто не удивится и не заподозрит. Принцип понятен?
Логика предка заставила призадуматься.
– Обретёшь себя – сможешь довести единение с Алексой до совершенства. Учитывая то, что скоро к вам присоединится Мэйли…
– Ты уверен? Тройная синергия… Страшно представить, каким монстром я могу стать.
– Материи души не стоит рассматривать столь предприимчиво, Лео!
– Кеншин, – поправил его я, улыбаясь и кивая собственным мыслям. – Ты же говорил о семье? Начнём немедленно. Мне нужно привыкать. Услышано. Мне надо всё хорошенько обдумать. А пока… Передай привет моим жёнам, пожалуйста!
Возмущённый предок выглядел забавно – как будто наэлектризованные и встопорщившиеся усы придавали ему комичности.
– Наглец! И не подумаю! Вы что, голубя нашли для любовной переписки?!
Словно позабыв, что ему достаточно раствориться в воздухе, дедушка развернулся в противоположную от меня сторону и попытался уйти. Наигранно, разумеется.
Такую мелочь у него можно только выпросить. И главное, не стесняться в методах.
– Ну, деда-а-а…
Дед сделал ещё один шаг, вздрогнул и остановился. Оставалось подождать, пока он прекратит ломаться… Стоило ли упоминать, что я его уговорил?
* * *
Тетива басовито загудела.
Напитанная золотистым Светом стрела за считаные секунды преодолела расстояние до парящего в небе разведывательного дрона. Яркая вспышка попадания подтвердила: у врага стало на один «глаз» меньше.
– Ибо nefig, – согласно кивнул Еремей, растирая лицо снегом. – Тоже не люблю, когда подглядывают. Как ты его вообще заметил?!
Опричник заявился самостоятельно. Шум, поднятый э’вьенами, докатился до лагеря наёмников и разбудил «пса государева», отдыхавшего после изнурительного марш-броска. Мои подданные сообразили отправить им гонца и предупредили союзников об опасности. Вот только гонцы очень удивились, когда глава отряда лениво отмахнулся и пояснил, что никакого врага нет. Мол, хан возвращается с увеселительной прогулки.
Когда младший дьяк узнал про отлучку подопечного… ничего не произошло. Он просто торопливо собрался и попёр мне навстречу. И даже сцену не закатил. Приятно наблюдать столь быстрый эффект правильного воспитания.
В полусотне метров от нас, в мерцающем пятне света от факелов нерешительно топтались э’вьены, всего около сотни местных, решительно сжимающих в руках оружие и факелы. Поманив опричника за собой, я решительно направился к встречающим.
Разглядеть среди них Илану, Геркэна и Алана не составило ни капли труда: всё же мои знакомые сильно выделялись по статусу и уверенно занимали места в первом ряду. Поймав злобный взгляд бывшего наёмника, я отправил ему в ответ хищную улыбку и с намёком погладил первую попавшуюся голову на бедре. Илана заметно побледнела после этого красноречивого жеста.
Мысленно укорив себя за мальчишество, я подошёл к толпе встречающих и, провозившись с полминуты, отцепил трофеи от пояса, протянув их Геркэну.
– Это мой дар племенам. Первый из многих. Остальные брать не стал, больно уж много пришлось бы тащить.
Э’вьены перешёптывались, переводя друг другу мои слова. Далеко не все из них знали русский язык. Но кое-что не нуждалось в переводе. Головы врагов говорят лучше любых слов.
Уважительно поклонившись, Геркэн перехватил трофеи за косы и, воздев их в воздух, развернулся к остальным. Его громогласная краткая речь взбудоражила охотников. Воины прониклись – вовсю потрясали томагавками и копьями, кричали во всё горло и кланялись. Мне.
Усталый, заляпанный грязью и кровью, в вычурном кожаном доспехе Атлантов, с непокрытой пепельно-серой головой и шрамами наполовину лица, я не выглядел великим вождём. Но в тот момент, купаясь в воинственных криках и внимании… Наверное, я впервые ощутил себя ханом Хаттори. Что-то подобное со мной происходило в Японии, перед тем как я повёл остатки своей гвардии на верную смерть. Поклонение? Акт признания? Или акт веры?
Подобрать верное определение мне не удалось, и я просто наслаждался волнами странной, непонятной энергии. Пока не вспомнил об одном своём обещании. Слово, данное Богу…
– Сейчас я хочу вознести молитву той, что дарует мне Силу. Присоединится ли кто-то из вас? – спросил я, повысив голос и перекрикивая шум толпы.
Охотники удивлённо стихли. Но истинное недоумение продемонстрировала Илана. Впрочем, оно быстро сменилось нахмуренным выражением лица и протестующим возгласом:
– Мы не почитаем богов! Не надо навязывать нам свою веру!
Девушку поддержал нестройный, неуверенный хор голосов. Но я твёрдо был намерен исполнить данное слово. И продолжил, импровизируя на ходу:
– Предлагая вам разделить со мной таинство молитвы, я надеялся что народ э’вьен выразит богине Амэ
