со своего. Мурат сжимает до боли плечи, горячее дыхание, мужчина упирается лбом в мой затылок, это говорит больше, чем какие-то красивые слова.
– Слушайся его, будь рядом, что бы ни случилось, не пытайся меня найти, не выходи к людям, не ищи повода связаться. Я сам вас найду. Верь мне.
На последних словах заканчиваю мелодию, закрываю глаза, слезы капают на клавиши, часто дышу. Мурат уходит, оставляя меня одну, растерянную и мало понимающую происходящее.
Я снова боюсь за него, за ребенка и себя. За будущее, которого может и не быть с такими врагами.
Он ушел, а у меня ощущение, что я больше никогда его не увижу. Даже не дал посмотреть на себя, не дал дотронуться.
Смотрю, как в углу под потолком гостиной мигает красный огонек камеры, надо успокоиться и делать, как сказал Мурат. Пальцы сами ласкают клавиши, новая грустная мелодия заполняет пространство и мою душу.
Я постараюсь не расстраиваться, прости меня, малыш. Папа нас защитит, папа любит, я верю.
Глава 39 Хасанов
– Собирайся, поехали.
– А что с этими делать?
– Ты у нас умный, придумай сам.
Оставил Лиану в гостиной, жалею, что не попросил сыграть ее раньше. Что не говорил с ней, не слушал, не видел ничего, кроме своей ненависти на весь мир и боли прошлого.
Ломало на части изнутри, когда отпустил ее плечи, наблюдая, как слезы капают на тонкие пальцы, как она ими ласкает клавиши.
Сильная девочка, справится, мне главное сейчас – выкарабкаться из всего дерьма, в котором вязнул долгие десять лет. Понял, так неожиданно для себя, что жить хочу, ходить и не оглядываться, спать спокойно. С ней спать и просыпаться.
Не могу понять свои ощущения, вроде все должно быть как обычно, но это не так. Я в последнее время мало думаю о прошлом, о сыне и жене, которых нет. Нет, я их не предал, такого не будет никогда, но я сейчас не спешу к ним, да и они меня не зовут, словно здесь есть более важные дела.
Лиана.
Это она.
Она сейчас важна и ребенок.
Мой ребенок, вместе с ней посланный неожиданно, как некая проверка всевышнего или награда, но вот только за что? Я грешен, как никто, мне бы теперь их не замарать.
Может быть, именно к ней вела меня судьба все эти годы? И я ее должен спасти, а ведь те суки бы добрались до девочки, Рав прощупал и узнал через своих людей, что она стала любопытной и ругалась с Понкратовым.
Как же хочется самому свернуть им шею, но, наверное, придется сделать это и себе, потому что и я ее обидел, я сам, не разобравшись, причинил боль.
– Отпусти их, пусть валят, все равно никому не расскажут. А расскажут, так кто надо прикончит, и это буду не я. Так, да?
Заглядываю в разбитое лицо начальника полиции, он лишь пускает кровавые слюни, но слышит и понимает меня. Захир сам не смог придумать такой хоть и незамысловатый, план покушения, ему помогли, спрятали байкеров и мотоциклы, но ненадолго. «Караван», сказали, горел красиво.
– Эй, слышишь меня? Да слышишь, слышишь, знаю. Вы на что рассчитывали? Что вас двоих после всего погладят по головке? Вы совсем придурки? И что все ваши махинации останутся в тайне?
– Так что делать с ними? – это уже спросил Максим, вытирая руки со сбитыми костяшками тряпкой.
– Отпусти их, пусть идут пешком до трассы. Сохрани запись признания, сделай несколько копий. Рав, нам пора. И Макс, прикажи убрать здесь, тошнит от того, как прет падалью.
Теряю интерес к данной компании, выйдя на улицу, стараюсь не смотреть на дом, небо затягивает тучами, первые капли ударяют о красные бутоны роз. Рината любила именно такие, специально посадил много, чтоб помнить, чтоб она видела.
Уже смотрю на них без фантомной боли прошлого, спокойно, и память не затуманена черной пеленой.
– Вартан! Буду к вечеру, приготовь свое фирменное блюдо, у нас поминки, нужно проводить Османа в мир иной. Красиво, со вкусом – все как он любил.
Кричу, неподалеку замечая своего повара, тот ругается себе под нос, машет рукой. Он сделает все, как сказал, к вечеру их уже не будет здесь, да и я не стану торопиться.
– Поехали, чего встал? Ребят захвати, мало ли что.
Сам сел за руль, выехали с участка за нами две машины, под моим сиденьем должно быть оружие, смотрю вперед, дождь становится сильнее. Отличная погода, самое время, чтоб еще кому-нибудь умереть, но мне не хочется.
– Что дальше? Ты понимаешь, что делаешь? – Равиль сидит рядом, немного нервный.
Да, пацан ты еще в сравнении со мной, а все строишь из себя крутого.
– А что бы сделал ты?
Отвечаю вопросом на вопрос, помню, как в спарринге раз за разом калечил его, а он настырный, падал, но поднимался. За настойчивость и за то, что не сломался, уважаю, но не думал, что именно он окажется крысой. Стараюсь держать себя в руках, но трудно, а еще труднее будет не выплескивать свои эмоции, если коснется разговор о Лиане.
– Нужно как-то разрулить вопрос с отцом Османа, иначе могут полететь все поставки к чертям, это был отработанный канал, а Азиз его ключевое звено.
В этом он прав, с этим человеком будет трудно, Камар Азиз захочет смыть смерть сына кровью, придется ему дать ее, а вот дальнейшая наша работа может быть не такой гладкой. Рав много чего не понимает, а хочет на мое место, я это понял, не дурак.
Дворники монотонно скребли по стеклу, смахивая потоки воды, которыми разверзлись небеса. Люблю такую погоду, по мне она, перед глазами мокрая трасса, а я вижу зеленые глаза Лианы, ее бледное лицо, слезы. Боль выворачивает, скребет по живому. На вибрации зазвонил телефон, знакомый номер.
– Салам, друг, чем порадуешь?
Саид говорил недолго, но каждое его слово не приносило облегчения и надежды.
Передел власти в данной сфере на той территории готовился давно.
