как тлен и смрад начинают проникать в моё тело, а жизнь, в её основном и первоначальном понимании, стала медленно угасать, будто поток ледяной, обжигающей воды прошёлся по телу, и моя голова освободилось от боли и наваждений.
Меня затрясло как собаку после купания, кровь бурной рекой устремилась в конечности, воздух от моего дыхания, казалось, разрывал лёгкие. Ко мне медленно начало возвращаться восприятие.
-- Максим, Максим очнись! Максим быстрее я колдуна долго не удержу! Скорее убей его или нам конец.
Странно вроде голоса чудится, бл.ть. Пускай все говорят, что хотят говорят, голоса говорят, хорошо то как, только говорите, как хорошо, не останавливайтесь. Да стой, кто я, спасите, не повторяйте, всё что хотите отдам, спасите, не надо, нельзя такое на землю человеческую, никак нельзя не могу да и.…Мать.
Прооравшись и собрав все свои невеликие силы в кулак, трясясь от слабости, я встал и огляделся, в метрах десяти позади меня на коленях стоял Белозар, бледный, тоже трясущейся и с умоляющим взглядом смотрел на меня, из его глаз, ушей и носа потоком так же, как из меня текла кровь.
Второй участник этой дуэли находился в пяти метрах впереди меня и свежим ликом тоже не блистал, его пепельно белое лицо, было измазано потёками слизи и гноя и судя по изгаженной в этой мерзости робе, он давно находился не в лучшей своей форме.
Это так оставить нельзя, надо прекратить его страдания, да и запаршивел он изрядно, мы же люди в конце концов, не то что этот, младший брат мелькнул в воздухе и вошёл колдуну в правый глаз, дико заорав он схватился за нож и выдернул его из глаза, но я был уже рядом, и в самый последний миг, когда сабля с размаху почти коснулась шей я, поймал его одноглазый взгляд.
Нет, что же это, нет, опять боль.
Угасающее словно закат сознание успело запечатлеть улетающею в лес голову.
Глава 17
Действительность я воспринял с огромным облегчением, солнечный свет ярким лучиком вырвал меня из оков моего бредового сна или воспалённого бреда, сам не знаю, как назвать это состояние, в котором я провёл последнее время, из меня опять сочилось какая-то гадость, снова в редкие моменты моего «пробуждения» надо мной склонялись то Баяна то моя ненаглядная.
Проморгавшись, каких-либо визуальных изменений на теле к своей искренней радости не обнаружил, а вот моя «любимая» память с удовольствием свойственным серийным маньякам подбрасывала отрывки моих видений. Сначала у меня есть хвост и две головы, а потом я в теле здорового арахнида рвал на куски человека разумного, и ещё помню, как меня заживо поедали, а я был только рад избавлению от бесконечных мук, или вот тоже, интересно было быть чёртом у котла с варёными разумными, одним словом, пробуждение я встретил с улыбкой олигофрена и почему то был уверен, что всё мои муки,и страдания на этот раз позади.
Выйдя во двор, я почти не удивился, застав Отца Белозара, как и я в «больничном» одеянии, завидев меня во плоти, он встал и, подойдя ко мне, приобнял меня за плечи, но вот поговорить мы не успели, с крыльца вся в пару от дымящегося подноса, виляя прекрасной статью, плыла моя лебёдушка, но мне почему-то, казалось, что, если бы не Белозар, меня могла ждать другая встреча.
-- Максик ты не перестаёшь меня удивлять, казалось, куда уж брутальней, аж нет, надо было ещё немножко поработать над образом, да милый.
Если милый, да ещё с такой очаровательной улыбкой надо срочно на постой к Ерёме просится в его чудесный данжик, и ещё интересно что опять со мной не так. Будто отвечая на мой незаданный вопрос эта, бестия протянула мне зеркало. Ну что тут скажешь- хорош, моё лицо всё больше походило на искусно нарисованный киностудией «Марвел» персонаж к супер крутому Блокбастеру, сама моя заточка особых изменений не претерпела, ну может, ещё сильней заострились черты, а вот глаза сменили цвет на зелёный всё с тем же красным ореолом вокруг зрачков и ещё жёлтыми искорками на сетчатке, но вся фишка заключалась в волосах, они стали холодного, белоснежного цвета как первый выпавший в глубинах Сибири снег, и совсем не походили на седину, которая в моём случае, случись то в реале, почти на сто процентов была мне гарантирована, вот такие мать его, игровые условности.
Вернув зеркало хозяйке, с остервенением голодного зомби накинулся на еду, Белозар мне ничуть не уступал, тоже видать, только очнулся. Заморив червячка, во мне проснулся другой голод –информационный.
-- Скажите мне, пожалуйста, как я попал в это чудесное почти родное место. Надочка хмыкнула, и вытерев губки платочком, просветила.
-- Когда Белозар объявил тревогу, и бросив сразу все дела, побежал к воротам, всё село, спрятав детей и стариков, встало на стены, не знаю, что там у вас творилось, пока не знаю, но люди будто с ума посходили, хватались за головы, просили их не трогать, метались взад-- вперёд у многих в глазах стоял страх, а из носа текла кровь.
Потом в одно мгновение нарастающая паника спала как наваждение, и Бояна с четырьмя войнами побежала к лесу, ну вот, а потом они и принесли вас. С тех пор прошло двое суток и с вашего позволения я, пожалуй, пойду посплю.
Мы, не сговариваясь, встали с Белозаром и поклонились ей в ноги.
-- Надочка, освободи пожалуйста, мои сумки.
-- Уже. Ладно отдыхайте, потом поговорим.
Белозар выглядел как столетний старик, кожа пожелтела и сильно обтянула лицо так, что явно просматривался череп, глаза впали, а мешки под ними налились синевой.
--Максим то с чем мы с тобой столкнулись, называется-- «Поцелуй преисподней» или ещё-- «Кровавый поцелуй», это колдовство высшего порядка и овладеть им очень не просо, и то, только став слугой Вия или его ближников это возможно, что скорей всего и произошло.
Оно в большинстве случаев после нечеловеческих мучений превращает разумного в Упыря, полностью подчинённого своему хозяину. Это очень мощное заклинание, даже жители села, находясь под защитой Тотема и кристалла, да Максим есть у нас один кристалл защиты, на приличном расстоянии ощутили его воздействие.
То тело, которое ты убил, уже давно не является человеком, колдун продал свою душу демонам Нави за лживые ощущения могущества, но не этот несчастный был носитель смертоносного Заклинания, он лишь оболочка, но оболочка сильная, ибо слабый раб не выдержит мощи колдовских потоков, проходящих по
