– Извини?! – взорвалась Шелби, делая еще шаг. – Извини?!
Еще миг, и она в сердцах швырнула на пол стакан с виски. Янтарная жидкость расплескалась по вытертому ковру. Шелби же шагнула вперед и обеими руками пихнула Серену. Та пошатнулась, но равновесия не потеряла. Защищаться она не стала – ни словесно, ни физически. От слов все равно никакой пользы – доводы рассудка не подействуют на сестру. В Шелби в буквальном смысле пылает ярость. Комната была наэлектризована этой яростью, как воздух перед грозой. Серена как зачарованная следила за тем, как эта гроза вот-вот разразится.
– Ты не видишь дальше собственного носа! – взвизгнула Шелби, и с каждым словом, выскакивающим у нее изо рта, ее голос поднимался ступенькой выше. – Тебе наплевать на Шансон-дю-Терр! Тебе всегда было наплевать! Ты только и делаешь, что заигрываешь с Гиффордом, чтобы он завещал тебе то, что по праву принадлежит мне! – Ее голос, добравшись до самых высот, сорвался на крик. – Ты только и делаешь, что пытаешься все испоганить! Будь ты проклята! Лучше бы ты никогда не родилась!
Серена стояла неподвижно. Она даже не попыталась прикрыть лицо, когда сестра залепила ей звонкую пощечину. Шелби развернулась и, всхлипывая, выбежала из комнаты. Серена же так и не сдвинулась с места. В эти мгновения ею владели самые противоречивые чувства. Но, самое грустное, она понимала, что Шелби как сестра потеряна для нее навсегда.
Берк и Мейсон переглянулись. Обоим было неприятно лицезреть вспышку женской ярости. Мейсон оправился первым и галантно предложил Серене белоснежный носовой платок. Серена взяла его и недоуменно посмотрела на зятя.
– У тебя в уголке рта кровь, – пояснил Мейсон, сконфуженно потупив взор.
Серена промокнула рот, но смотреть на платок не стала. Не хотела созерцать собственную кровь. Вместо этого она сосредоточила внимание на конверте, который по-прежнему держала в руках. Мелькнула мысль – догадывался ли Гиффорд, что он наделал, приняв такое решение?
– Серена, послушай, – вкрадчиво начал Мейсон. – Я понимаю, ты испытываешь к Шансон-дю-Терр сентиментальную привязанность, но я сам слышал, как ты не раз говорила, что не собираешься ради плантации менять свою жизнь. Мы здесь обсуждали необходимость продажи дома и земли. Это крайне важно – особенно сейчас, когда дела на плантации идут из рук вон плохо, да и рыночная конъюнктура неважная. А тут еще этот пожар…
– Да, кстати, – бесцеремонно перебил его Берк. – А что слышно про нанесенный пожаром ущерб? Хватит ли Гиффорду средств самостоятельно покрыть ущерб?
Серена подняла на техасца глаза:
– Мне кажется, мистер Берк, единственное, что может интересовать вас в связи с пожаром, так это будет ли в деле фигурировать ваше имя или нет.
Похоже, это неприкрытое обвинение ничуть не смутило представителя «Трайстар», что лишний раз убедило Серену в обоснованности ее подозрений.
– Когда начался пожар, я был далеко отсюда, – ответил Берк, глядя на горящий кончик сигары, и, на миг нахмурившись, продолжил: – У меня есть свидетели. А у вас ничего не выйдет, даже если вы и попытаетесь доказать обратное. – Он выразительно посмотрел на Серену и с чувством добавил: – У вас вообще ничего не выйдет.
Серена дугой выгнула бровь:
– Это угроза, мистер Берк?
– Это констатация факта, моя дорогая.
Серена сдержалась. Не хотела дать Берку возможность угадать ее следующий ход. Поэтому она отошла в сторону и сказала:
– Боюсь, мистер Берк, на сегодня с меня довольно вашего общества. У меня был трудный день. Мейсон вас проводит. А поскольку ваши дела здесь закончены, думаю, вам нет необходимости возвращаться в наши края. Спокойной ночи. – Она кивнула зятю. – Мейсон, проводи мистера Берка.
Ощущая на себе взгляды присутствующих, Серена вышла из комнаты.
– Что будете с этим делать, Тэлбот? – требовательно спросил техасец, буравя собеседника взглядом. – Если сорвете сделку, можете навсегда распрощаться с политической карьерой.
– Послушайте, Лен, – примирительным тоном воззвал к его благоразумию Мейсон и, улыбнувшись, налил ему виски. – Вот увидите, я сумею убедить Серену посмотреть на вещи разумно. Просто ей требуется время, чтобы все хорошенько обдумать, только и всего. Она клюнула на удочку Гиффорда, позволила манипулировать собой. Когда она это поймет и рассмотрит ситуацию под другим углом, то наверняка примет нашу сторону.
Берк смерил его колючим взглядом.
– Так было бы лучше для нее.
Шелби беспокойно расхаживала по спальне, которую только что сама же превратила в хаос. В приступе ярости она опрокинула все кресла, сорвала с кровати покрывало, выкинула из шкафа одежду и разбросала ее по всему полу. Теперь ей то и дело приходилось перешагивать через дизайнерские платья и костюмы, которые она редко надевала дважды. Когда же ей надоело перешагивать, она просто прошла по ним, топча каблуками.
– Будь она проклята! Ненавижу ее! – в ярости крикнула она и, схватив со столика флакон духов «Шанель», швырнула им в стену. Флакон разбился, оставив на обоях маслянистое пятно. Комнату мгновенно наполнил удушливый аромат духов. Мейсон нахохлился на краю кровати, сжав коленями сцепленные руки. Нахмурив брови и скорбно опустив уголки рта, он с тревогой наблюдал за разъяренной супругой. Шелби шагнула к нему с искаженным от злости лицом.
– Сделай же что-нибудь! – выкрикнула она, однако тотчас понизила голос до хриплого шепота: – Сделай что-нибудь, черт побери! Не сиди тут с дурацким видом, пока Серена камня на камне не оставит от всего, о чем я мечтала!
– Шелби, дорогая, прошу тебя, успокойся…
– Даже не проси! Тоже мне, затвердил: успокойся да успокойся! Если бы все тебя слушались, то давно превратились бы в каменные статуи! О каком спокойствии можно говорить? Сейчас время действовать! Нужно что-то делать! От этого зависит наше будущее!
– Я знаю, моя ягодка, – ответил Мейсон, задумчиво скользнув взглядом по дорогим нарядам, грудами разбросанным по всему полу.
– Конечно. Если бы твоя адвокатская практика приносила больше денег, а твои родители не профукали свое состояние на идиотской нефтяной афере, мы бы никогда не оказались по уши в этом дерьме!
Мейсон пробормотал что-то уклончивое.
– Боже, ну почему я не могу сделать вид, будто Серена здесь никогда не жила! – причитала Шелби, мечась по комнате, как тигрица в клетке. При этом пальцы нервно бегали по волосам, высвобождая шпильки, и те беззвучно падали на пол, на костюмы, платья, которые она продолжала топтать каблуками. – О, если бы только она исчезла отсюда! Тогда Гиффорд передал бы доверенность мне. Это мое будущее связано с этим домом, а не этой мерзавки Серены! Дед должен был завещать плантацию мне. Так нет, он отдал ее моей дражайшей сестрице, будь она неладна! Ей же не хватает мозгов понять, что делать с землей!
– Давай сейчас не будем нервничать, – негромко произнес Мейсон и, встав, протянул жене руку, приглашая подойти ближе. Шелби перешагнула розовый костюм с еще не отрезанным ценником, и Мейсон ее обнял. – Давай поговорим об этом завтра. Утро вчера мудренее, – добавил он и прижался губами к ее виску. – Все уладится, дорогая, вот увидишь.
– Да, – согласилась Шелби, неожиданно успокоившись, и прижалась к мужу. – Все уладится. Или я буду не я.
Глава 16
– Вас к телефону, мисс Рена! – объявила Одиль, войдя в столовую.
Шелби вздрогнула, вернувшись в реальность из грустных размышлений над тарелкой супа из лангустов.
– Честно тебе скажу, Одиль, вместо того, чтобы прерывать обед…
– Ничего страшного, – успокоила служанку Серена, поспешно вставая из-за стола. – Я уже поела.
Положив салфетку на тарелку, к которой едва прикоснулась, она повернулась к домоправительнице. От нее не скрылось, как та смерила Шелби неприязненным взглядом. – Я возьму трубку в холле, Одиль. Спасибо тебе.
Выйдя из столовой в холл, Серена вздохнула полной грудью, как будто вышла из барокамеры на чистый воздух. Никогда еще она так не радовалась возможности улизнуть из-за стола. У нее за спиной был тяжелый день. Она провела несколько часов в обществе следователя страховой компании и начальника пожарной команды, внимательно изучая обстоятельства пожара. Кроме того, пришлось осмотреть то, что осталось от сарая. Затем пару часов она просидела на телефоне, пытаясь взять в аренду сельскохозяйственную технику у соседних фермеров. Затем побывала в банке. В дополнение ко всем этим «прелестям», ей пришлось испытать на себе перепады настроения Шелби и вытерпеть дипломатичный напор Мейсона. Муж сестры задействовал разнообразный арсенал средств, стараясь убедить ее в необходимости продать землю.
Венцом всего стал ужин. Как сидевшие за столом могли проглотить хотя бы кусочек того, что лежало у них на тарелках, так и осталось для нее загадкой.
Неудивительно, что она несказанно обрадовалась возможности выйти из-за стола и даже была готова расцеловать Одиль за то, что та позвала ее к телефону.
