можно здесь, а лучше вот там на травке. Еще лучше у себя в комнате, если не лень туда идти. Но там только одна койка.
Он встал и вышел из столовой, прошел еще через следующую большую залу, вышел в коридор. Напротив него был отличный газон, прямо под колодцем.
– Мне нравится здесь засыпать. Ложишься, и сразу кружится голова. Вырубает мгновенно. Только еще лучше там. Он, – Макар показал вверх, – там квадратный. Так что, я пойду туда, а вы располагайтесь, где хотите.
Остальным только и оставалось, что последовать его примеру, тем более, что действительно уже устали.
*
Как бы им ни хотелось расстаться друг с другом, но проснувшись, все снова обнаружили себя в столовой в надоевшем окружении. Бинэси успел немного походить по округе и кое-что для себя подметить.
За завтраком Макар вдруг вспомнил:
– А! Я же забыл. Тут есть на что посмотреть. Вам будет интересно.
Пояснять он не стал, так как это было бесполезно.
Когда все наелись, он повлек всех за собой. Макар привел их к мемориальным доскам, так он их назвал сам. Последний блок в тоннеле перед дверью в зал и столовую справа и слева был без дверей. Стена была усыпана ровными рядами надписей на разных языках.
– Вот. Смотрите, – начал излагать свое видение Макар. – Здесь уже все похоронены. Вот наши имена. Так что то, что мы еще ходим, не говорит о том, что мы еще живы.
Он как мог жестами и мимикой, прикладывая руки к горлу, имитируя удушье, складывая руки у горла на манер Веселого Роджера, пояснил, что считает всех уже мертвыми.
Остальные начали разглядывать стену. Надписи были расположены в неком порядке, скорее всего в алфавитном, но это можно было однозначно понять, только увидев знакомую письмоенность.
– А вот, здесь дальше пошла латиница, – заметила Пейжи. – Это все на «А».
– Смотрите, – продолжал Макар, хотя знал, что его не понимают. Но язык примитивных жестов, плюс интонации позволяли донести часть информации. Таким образом, дальше и общались. – Я думаю, что это все имена. И у каждого имени есть номер, это номер его комнаты. Свой номер я нашел. Пойдем. Пойдем, покажу. – Он поманил их рукой, а показав на противоположную сторону коридора добавил. – С той стороны тоже имена. Много имен.
Макар завел их в боковой коридор и стал считать проходы между такими же стенками, как и первая. Отсчитав довольно много, он свернул и стал считать столбцы.
– Вот он я. Я здесь похоронен, – он последние несколько шагов до своей записи прошел похоронной походной, сделав прискорбное лицо, остановился и гордо показал на одну из записей.
– Мэ-кэп, – прочитал надпись Майкл.
– Макар! Ма-кар, здесь написано, – повторил Макар, как для неприлежного первоклассника, учащегося читать. – И вот номер моей комнаты. Я в ней проснулся, в ней и живу. – Он посмотрел на остальных. – Понятно. Не врубаетесь. Ладно. Еще раз смотрите сюда, – он показали им свое имя и номер. – Теперь пойдем. Далеко, но что делать. Торопиться, уверяю вас, нам некуда. Не понимаете словами, дойдет через ноги. Так у нас говорят. А надо было в школе учить русский. Так что считайте, что сами виноваты.
Он отвел их в свою комнату и показал надписи на двери.
– Вот. Видите? То же самое. «Макар» и тот же номер.
Трое, говорящих на английском, начали что-то обсуждать между собой. И похоже было, что они пришли к какому-то единому мнению. Индеец показал на имя на двери, потом на себя и потом рукой в направлении обратно к спискам.
– А. Теперь вы решили найти себя? Так я вам про это и говорил. Че ж вы сразу-то не въехали? – сказал Макар. – Пойдем искать. Только я не знаю, где ваши имена. Сами будете искать.
Искали, пока не проголодались. Но самое главное, что нашли только Майкла.
– Хе. Тебе не повезло. Видишь первая цифра какая? Тебе туда. – Макар показал наверх, имея в виду, что его комната будет на каком-то этаже.
Майкл спросил, мол, как туда попасть, где лестница.
– Эээ, чувак! Лестницу я тоже искал. Не нашел, – помотал одновременно со словами головой Макар.
Пейжи не знала, на каком языке себя искать. Китайские списки нашли, но ее там не было. А тайские списки отыскать не удалось. Решили сделать перерыв и снова пошли в столовую.
Пока ели, Майкла не покидала мысль, как бы не забыть свой номер. Он поинтересовался у Макара:
– Райт даун16, райт даун, – повторял он, изображая человека, пишущего ручкой.
– Рай даун? – ответил Макар, поняв по инсценировке Майкла, что тот интересуется карандашом. – Да уж. В уме тебя не заподозришь. Ты здесь хоть что-то видел, кроме стульев? – он снисходительно покачал головой. – Все вы там дауны, что ли? Куда вам еще в рай.
В латинском блоке найти Пейжи тоже не удалось. А так же Бинэси и Кофи. А как может выглядеть их родная письменность, знали только они. Даже разделившись, они успели избить ноги и сломать глаза.
Макару эти поиски осточертели еще с тех времен, когда он искал себя. Поэтому, пока эти интернационалы ходили по мемориальным лабиринтам, он развалился на лужайке. К нему чуть позже присоединился Майкл.
– А кто там ходит? Они уже пошли есть? – спросил Макар, услышав разговоры в зале, смежном с главным коридором.
– А, – откликнулся Майкл.
– Они пошли туда? – повторил Макар. Но, поняв, что спрашивать без толку, встал и пошел к двери в зал. Открыв ее, он воскликнул:
– Мать честная! А вы-то откуда, касатики?!
А касатиков было много. Они посмотрели на Макара, и один из них даже ответил.
– Мы звиткы? Цэ ты звиткы? Хлопци, ггляньтэ. А тут хтось е, – обратился Данило к своей компании.
Но с ними и раньше не удавалось ни до чего договориться, и сейчас они не оценили радости Данилы.
– Не-е-е, вы слышите? Майкл, б…, ты слышишь? – кричал, не сдерживая радости, Макар. – Он хохол. Иди сюда, земляк. Дай же ж я тебя расцелую.
Макар бросился к нему в обнимку.
– Гглянь. Чи ты росиянын будэш? Скильки вжэ я нэ чув ничого ридного? Ххтоб и сказав, що я зрадию побачыты москаля, так вбыв бы. Ххто ты?
– Я Макар.
– А я Данило. Ну, будэмо знаёми.
– А эти кто?
– Да, хтоб знав. Ни як нэ розумиють по-нашему. Антыхрысты.
– А вы откуда взялись, я здесь уже черт знает сколько! Один все время. Вот только-только из леса подкатила бригада чуркобесов. Ни слова по-нашему!
– Та мы злизлы. О! Бачишь? – Данило показал на
